Мать Георгия Гонгадзе хочет провести частную экспертизу черепа, найденного по наводке Пукача
- Речь идет о зубах маленького Гии, которые я привезла из Тбилиси, - уточнила мама погибшего журналиста. - Я намерена (в первую очередь для себя!) провести частную экспертизу. Поэтому собираюсь попросить в Генпрокуратуре фрагменты найденного черепа (напомним, правоохранители обнаружили его в августе в Белоцерковском районе Киевщины. - Прим. ред.) и «таращанского тела» (оно было найдено вскоре после исчезновения журналиста в поселке Тараща и до сих пор находится в киевском морге на Оранжерейной).
Как уже сообщала «Комсомолка», ранее Леся Гонгадзе неоднократно заявляла:
- Я не верю, что «таращанское тело» принадлежит моему сыну, и не буду хоронить чужого ребенка!
Не изменила она свою точку зрения и сейчас. Хотя, по ее словам, Генпрокуратура якобы настаивает на захоронении обнаруженных останков.
- Звонят мне из Генпрокуратуры и говорят: все экспертизы проведены, уже стопроцентно доказано, что это - ваш сын. Вы должны решить, можно ли его похоронить, - продолжает Леся Гонгадзе. - Я была в таком шоке, что даже не спросила фамилию этого изувера. Как можно звонить маме и такое говорить?
Кто именно будет делать экспертизу, мать журналиста еще не определилась. Но допускает, что немногие согласятся за это взяться. Она также сообщила, что боится за свою жизнь, поскольку, по ее словам, экспертиза может расставить все точки над «і». А в этом не заинтересованы люди, расправившиеся с Георгием. Напомним также, что вчера, 16 сентября, исполнилось 9 лет со дня исчезновения Георгия Гонгадзе.
КСТАТИ
«К Кучме претензий у меня нет»
- Весной я услышала необычную информацию, - рассказывает Леся Гонгадзе. - Якобы в одном из интервью Леонид Кучма заявил, что мой сын жив. После этой новости я месяц не вставала с постели. А когда выздоровела, в апреле, после Пасхи, поехала в Киев.
Мы с Леонидом Даниловичем разговаривали больше часа. Он сказал, что за ним много лет тянется шлейф убийцы. А он в таком возрасте хочет, чтобы его совесть была чиста. Поэтому и со мной встретился, чтобы доказать свою непричастность к этому делу.
Я - медик, поэтому поверила душевным мукам невиновного человека. Сказала, что у меня нет к нему претензий. Я же лично не слышала, чтобы он давал указание убить моего сына. Кучму так же могли использовать. А на вопрос о том, жив ли Георгий, он ничего не ответил.
