28 декабря в эфире 1+1 Україна – специальный благотворительный выпуск «Танці з зірками. Рух до життя». Каждый зрительский голос за пары – это донат на прицельную эвакуацию военных. Линии для голосования откроются 28 декабря в 20:00, а закроются 30 декабря в 00:00.
Все деньги с голосования будут переданы в благотворительный сбор Superhumans Center. Задонатить на сбор можно и сейчас. Одной из участниц проекта стала ведущая «Сніданку з 1+1» Неля Шовкопляс, которая в паре с Максом Леоновым станцует на паркете квикстеп.
В интервью Коротко про Неля Шовкопляс рассказала, почему пошла на «Танці з зірками», как проект стал для нее терапевтическим, о моменте, когда за все эти годы почувствовала себя счастливой, проживании потери близких ей людей, поддержке мужа, о желании просто жить, а не ставить себе миллион целей на следующий год.
Очень рада, что танцую именно с Максом, это идеальное совпадение
– Неля, когда у тебя появилась мечта выйти на паркет «Танців з зірками»? В 2020 году, когда я спросила, не хотела бы ты поучаствовать в проекте, ты говорила: «И хотела бы, и не хотела бы. С одной стороны, хотела бы, потому что это прикольно, классно. С другой – не хотела бы, потому что это очень сложно, это безумный график». Когда пришло осознание, что тебе это нужно?
- Здесь речь даже не об осознании… Меня спросили, не хотела бы я принять участие в «Танцях з зірками», и, собственно, много времени на размышления и не было. Мы все отлично понимаем, в каких условиях мы живем последние четыре года. Проекта не было четыре года. И когда мне рассказали нашу цель, ради чего это все, согласилась без раздумий. Это круто. Это даже не о мечте, а, наверное, о возможности, которую нельзя было упустить.
– Кстати, еще тогда ты говорила о цели – а зачем тебе участие, ради чего, какая конечная цель? Теперь этот вопрос точно отпал.
– Да. Во-первых, у нас очень крутая и важная цель. Во-вторых, у меня такое ощущение, что я попала на «Танці з зірками» именно тогда, когда это должно было произойти. Именно в таком составе, в котором это должно было произойти. Именно с тем партнером, с которым это должно было произойти. Ощущение, будто кто-то вел тебя невидимо за руку.
Все произошло тогда, когда я не то что об этом не мечтала, даже не думала об этом. Ну какие сейчас танцы?! Но это та возможность, которую нельзя было упускать ни в коем случае. Я бы себе потом этого не простила.
- Тебя сразу поставили в пару с Максом Леоновым или вас всех пробовали с разными партнерами?
- Нет, не было каких-либо кастингов или отборов. Очень рада, что танцую именно с Максом. Знаю Макса давно. Никогда не думала, что мы можем танцевать в паре, но когда так случилось, у меня изначально было стопроцентное чувство, что это будет тотальный мэтч. Это идеальное совпадение.
– Ты похудела, что и не удивительно, с такими нагрузками. Даже в инстаграме ты писала: «Если хотите похудеть за две недели, как я, пишите Максу Леонову и приходите к нему танцевать». Визуально очень заметны изменения. Много потеряла?
– Девушки, как всегда, меряют все килограммами, а опытные тренеры советуют смотреть не на килограммы, а на объемы. Потому что в килограммах сбросила, мне кажется, немного. У меня ушло 7 килограммов за 3 недели. Что скажешь – это много или нет?
- По-моему, много!
– А мне кажется, нет. Но в объемах у меня ушло очень много. Поэтому смотрю больше не на килограммы, а именно на объемы, на сантиметры, которые просто начали таять на глазах. Мы фигачили с Максом очень много. Сейчас хожу на реабилитацию (смеется). Ибо все нужно делать с головой, а не сдуру.
– Сколько времени вы тренировались до эфира?
– У нас на подготовку было три недели.
- До этого ты когда-нибудь ходила на танцы?
– Никогда в жизни не танцевала. Не занималась ни бальными, ни современными, ни спортивными танцами... Вообще никакими. Не было у меня такого опыта, если не считать школьные дискотеки.
- Ты вспоминала в инстаграме историю знакомства и сотрудничества с хореографом Виталием Загоруйко, который также является участником «Танців…», мол, вам есть что рассказать. Заинтриговала. Расскажи.
– Моя история с «Танцями…» началась 8 лет назад. Я закончила медиашколу 1+1 медіа, пошла стажироваться на проект «Модель XL» как персональный администратор звезды. А потом меня сразу забрали на «Танці з зірками». Так же – администратором. Тогда моей звездой была Наталия Холоденко, а ее партнером был Виталик Загоруйко. С Виталиком мы сдружились еще с тех пор. Представь, 8 лет назад я была стажером в этом проекте, в этом же павильоне! Это нереальные ощущения!
Потом я стала ведущей «Сніданку з 1+1». Впоследствии Вова Завадюк позвал меня быть соведущей на балкон. Мои коллеги участвовали в проекте – Руслан Сеничкин, Люда Барбир. У меня с «Танцями…» связана определенная часть моей жизни.
Поэтому когда зашла в павильон, было впечатление, будто вернулась домой, потому что с этого все начиналось. До того, как стала ведущей, я бегала на Танцях з зірками», как юный падаван (смеется). Для меня это очень щемящая история. Это настолько щемяще, даже не могу передать словами.
Для меня «Танці з зірками» стали очень терапевтическими
– Чувствую по твоим постам, что «Танці з зірками» стали для тебя особенной историей. Я бы сказала, некой реабилитацией в эти сложные времена. Есть такое?
– Да. Для меня «Танці…» стали очень терапевтическими. Сама этого не ожидала.
В начале у нас был коллективный звонок с главным продюсером проекта Владимиром Завадюком – были все участники, танцовщики. И, слушая его речь о нашей цели, идее выпуска, я вдруг осознала, что очень давно не чувствовала себя счастливой. Расплакалась во время этого зума, как ребенок. Как бы ты крепко не держался, события последних лет накладывают свой отпечаток. А тут в какой-то момент у меня было ощущение, что я снова, на минутку, почувствовала себя счастливой и беззаботной.
«Танці…» подняли огромное количество моих внутренних блоков, убеждений, зажимов. За три недели подготовки у меня было четыре терапии с моим психотерапевтом!
Например, танцуем с Максом, и он мне говорит: «Обрати внимание, зачем ты здесь себя «мочишь»? Ты ведь делаешь классно, круто! Почему я тебя хвалю, а ты сама себя начинаешь травить?» Такие моменты я подлавливала и – бегом к своему терапевту решать. Поэтому, правда, для меня танцы стали лакмусовой бумажкой и терапевтической штукой.
Честно, всем искренне советую пойти танцевать. Поверьте, из вас полезут все ваши паттерны поведения, какая-то неуверенность, танцы все это суперфантастически подсвечивают.
Кстати, они не только для меня супертерапевтичны, вижу это по нашему общему общему чату с участниками. После съемки, уже в 2 часа ночи, у нас у всех была паника от осознания того, что все закончилось.
Это очень сильно эмоционально заряжает. Да, ты устаешь, да, у тебя есть травмы, ты пахаешь, где-то оно выходит слезами, болью, блоками. Но! Ты получаешь огромное количество эндорфинов! Уверена, что во время танцев что-то меняется и на гормональном уровне.
Ветераны и военные, которые танцевали вместе с нами, признавались, что будто заново обрели смысл жизни. Взрослые дяди говорили: «Верните нам, пожалуйста, танцы, потому что я наконец-то ожил, наконец-то у меня появился какой-то смысл в жизни».
– Не зря я спросила о терапевтическом эффекте. Ведь некоторым из нас сложно, например, повеселиться на концерте, попеть, потанцевать – выплеснуть эмоции, есть такой эмоциональный зажим. И если бы не проект, сама ты, возможно, на танцы никогда бы и не пошла.
– Это точно стало мощной психотерапией, дало вдохновение. Понятно, что нам негоже жаловаться, потому что нашим парням и девушкам там гораздо хуже. Но психика тоже не железная. Здесь я четко осознала - я забыла, когда чувствовала себя такой счастливой, потому что ты четыре года не имеешь права радоваться жизни, не имеешь права веселиться... Потому что такие условия, потому что сложно. Поэтому, наверное, нас так и качает сейчас очень сильно, ведь на какое-то мгновение мы вернулись будто бы в довоенную жизнь, к тому моменту, когда не было такого количества погибших друзей, близких, братьев, этого всего ужаса, который ты уже просто не вывозишь.
Недавно поймала себя на мысли… Звонит мне мама и говорит, что погиб мой еще один брат. Он мне не родной, это племянник моего отчима, но мы с ним выросли. Мы жили в соседних домах, вместе ходили в школу, мы прожили всю жизнь вместе. Он даже новорожденную дочь не успел увидеть. И знаешь, какая у меня была реакция на эти слова мамы? Я в тот момент только сказала: «Угу, да…». То есть психика уже настолько убита таким огромным количеством смертей, что когда тебе такое говорят, ты реагируешь как на рядовое событие. Это количество смертей реально стало рядовыми событиями, ведь тебе по два раза в неделю кто-то звонит и говорит, что тот погиб, тот погиб, тот погиб… Даже плакать уже нет сил. Когда это проанализировала и осознала, у меня был шок. Но потом все это тебя догоняет, к тебе будто как доходит, что Сергея больше нет, и ты просто начинаешь выть.
Кто-то может сказать, что я суперположительна. Но я живу за девизом – «щоб не плакать, я сміялась».
Наверное, на этих «Танцях…» я решила эмоционально взять максимум, потому что не знаю, когда в следующий раз почувствую такую же волну счастья (плачет). Ибо чем дальше, тем становится хуже. От того количества потерь близких людей иногда думаю, что можно в дурку скоро попасть. Поэтому «Танці…» для меня стали просто супертерапевтическими.
– Что тебе помогает, когда накрывает уже очень сильно?
– Я просто одеваюсь и иду на набережную у нас на Оболони. Обхожу огромный круг, нахаживаю свои 10 тысяч шагов. Дышу. Могу просто сидеть, молчать, включить какую-то медитацию, что-то слушать.
Меня спасает только терапия и природа. Сейчас хочу добавить в свою жизнь и танцы. Как только реабилитируюсь, хочу танцевать просто для себя, потому что это та штука, которая, наверное, мою менталочку сможет держать.
– Тебе комфортнее переживать все наедине с собой?
– Да. Ведь когда у меня случается какая-то истерика или я плачу, дети начинают переживать. Они ведь не слепые, видят, что со мной что-то происходит. И им нужно объяснять. А я не всегда в ресурсе, чтобы сказать: сынок, я плачу, потому что Лена умерла от онкологии, Сергей погиб на войне… Все это последствия этой проклятой войны. В голове постоянно сидит мысль: если бы этого всего не было, все эти люди были бы живы.
Могу со своим терапевтом созвониться. Природа, сон, по возможности – уединение. Когда такой безумный поток людей, событий, новостей, иногда просто хочется отключить голову и молчать. Хочется тишины и внутренней, и внешней.
Муж гордится и поддерживает
– Муж поддержал твое решение танцевать? Потому что это всегда страстно выглядит на паркете, и многие говорят, что обсуждали дома такие моменты. Ревности не было?
– Он меня поддерживал. Я не видела с его стороны какой-то ревности. Более того, он мне лоточки с едой готовил, чтобы я правильно питалась, потому что не успевала. Он в тот момент как раз был на ротации, и я отпустила маму домой, муж был на подмоге. Поддерживал абсолютно во всем. Гордится, поддерживает, все ему нравится.
– Муж служит?
– Да, с января прошлого года. Он готовился, учился, фундаментально к этому подходил. Он знал, чего хочет, куда он хочет и в каком роде войск хочет служить.
- Теперь понимаю, что ко всем переживаниям добавились еще и переживания за мужа, который не рядом.
– Но мы с ним договорились, что не создаем кипиш лишний раз, это к добру не приведет. Он и сам говорит: «Мне лучше, когда ты эмоционально стабильна». Он мне лишнего не рассказывает. Всегда говорит, что все нормально, все окей.
– Ты показывала в сториз, как вы провожали на поезд твою маму. Родители в Барвенково (Харьковская область) остаются?
– Пока да. Когда началась подготовка к «Танцям…», а Владик еще был на фронте, то мама приезжала на полторы недели помочь. Но как только Влад приехал на ротацию, мама уехала домой. Она дома с самого момента деоккупации Харьковской области.
Мы проговариваем моменты, вдруг что произойдет. Очень прошу их ничего не брать, кроме кота, собаки и документов, и ехать к нам. Но они все равно до последнего надеются, что все будет хорошо. И стараются о плохом не думать.
– Как там в общем ситуация?
– Сейчас начали Харьковскую область обстреливать очень мощно. Наша станция теперь – последняя, дальше нашей станции поезда уже не идут. В Славянске, Краматорске, которые за нами, железная дорога уже не работает, потому что россияне постоянно бьют по инфраструктуре.
Стало над нами больше всякого разного летать, но люди не хотят уезжать до последнего. Все равно верят, что все будет хорошо.
- Человеку вообще очень сложно покинуть дом, ведь дом - это же не только о стенах.
– Да, никто не хочет никуда ехать. Для моей мамы первый приезд был очень травматичным. Она не хочет жить нигде, кроме своего родного города. Поэтому, конечно, никому не хочется, чтобы пришлось уезжать.
Никогда не паникую, и дети, мне кажется, перенимают мой настрой
- Твоим парням, Тимофею и Матвею, по 11. Обстрелы стали более массивными. Как они адаптировались в этом мире?
– Они ведь почти все время были здесь, слышали и слышат взрывы, они знают, что происходит. Мне кажется, они перенимают мой настрой, они же все равно считывают меня. Я никогда не паникую. У ребят есть четкий инструктаж, что мы делаем. Если есть угроза, сразу собираемся и идем в укрытие. В нашем доме есть укрытие, и мы через наш подъезд можем туда спускаться.
Единственное – они не любят спускаться в укрытие в школе. Это для них хуже всего, потому что детей много, там такой шум стоит, что сложно. Мы всегда на связи. Если мы находимся порознь, всегда созваниваемся, обсуждаем, как действовать.
– Вспомнила, что незадолго до участия в «Танцях…» ты снялась с сыновьями в клипе Светланы Тарабаровой на песню Dance, mama! Подумалось, что так тебя судьба подводила к тому, что мама будет и дальше танцевать.
– Я даже не подумала об этом. Реально! Светуля пригласила нас сняться в клипе, а малые же привередливые, не хотели сниматься. Едва их уговорили. Может, и правда, это был один из шагов (смеется).
– Если парней ты уговаривала, то как сама – с радостью согласилась?
– Я согласилась с радостью. Все очень крутые девочки с детками. А почему бы и нет? Я - за любой кипиш, за любой опыт, как угодно это можно назвать, лишь бы это было положительно, не токсично, с хорошими людьми.
– Ты сказала, что парни не любят сниматься. А чем они интересуются?
– Им, как и всем детям, конечно же, интересно сидеть в планшетах, играть в эти глуповатые игры. Борьба с планшетами – это просто жесть. Это борьба, в которой мы проигрываем. Но у нас немного другой подход.
Матвей уже третий год занимается футболом. Это единственное, что его интересует, можно назвать это его хобби, он не пропускает тренировок и пока, слава Богу, не перегорел. Был ведь у нас и паркур, и спортивная акробатика…
Тимофей на плавание ходит. Матвея тоже записала на плавание. Мама настолько вдохновилась танцами, что мне хочется их и на танцы отдать (смеется). Они, конечно, брыкаются.
Матвей еще просится на бокс. Но не понимаю, куда это все физически втиснуть. Четыре раза в неделю – футбол, три раза в неделю – плавание, школа – до 15:00, есть же еще и домашнее задание.
Поэтому сейчас акцент на физическую нагрузку, на спорт, чтобы они больше двигались.
Не хочу планов, не хочу целей, хочу просто чувствовать себя наполненной
– Как ты будешь вспоминать этот год? Какие твои самые важные итоги года – что сделала, что не сделала из того, что хотела?
- Боже, можно, я сейчас буду максимально банальной? Это как в тех рилсах смешных: 2025-й - просто уже закончись, ради Бога! Можно без итогов, без этих всех историй, можно просто выжить – и все. Честно скажу, я ни о каких итогах не думаю. У меня вообще ни единой мысли, анализа того, как прошел мой год, нет. Меня уже настолько тошнит от «успешного успеха», который звучит из всех соцсетей, что у меня какое-то внутреннее сопротивление и бунтарство появляется.
А можно просто себе жить, не ставить миллион целей на следующий год, не анализировать, достаточно ли успешно я прожила этот год? Я сейчас больше, наверное, делаю фокус внимания на себе, что внутри меня происходит.
Как мы с тобой говорили, этот год качает очень эмоционально, идет переоценка ценностей. Столько потерь родных тебе людей… Два брата, друзья, одноклассники… Это все настолько эмоционально выбивает… Даже нет сил сейчас или желания что-то придумывать, желать, ставить какие-то цели, планы на новый год.
Может, я просто не в ресурсе, может быть, устала эмоционально. Конец года, «Танці…», эфиры «Сніданку…» – очень много всего. Единственное желание – дайте дожить декабрь, а потом просто лежать, спать, есть торт с детьми или мандарины, смотреть «Гарри Поттера».
Чем старше становлюсь, мне хочется простых, обычных вещей. Не каких-нибудь фейерверков и супер чего-то, даже не знаю чего. Не хочу планов, не хочу целей. Просто хочу чувствовать себя наполненной. Хочу, чтобы у меня были силы и ресурс, а все остальное – это такая мишура.
– То есть мечтать ты себе тоже не позволяешь? Вот у твоего коллеги, Егора Гордеева, есть мечта о ферме с виноградником. Может, это что-то ныне фантастическое, может, это никогда и не осуществится, но это красивая визуализация будущего, нечто такое, что дает тебе отвлечься, представить, как это может быть.
– Возможно, у меня не было времени, сил или желания, но не задумывалась о таких вещах, правда. Вот сейчас ты так спросила, и таких глобальных целей, как у Егора, у меня сейчас точно нет.
Но, получив определенные травмы на танцах, я сегодня в первый раз была на реабилитации, задумалась о том, что нужно фокус внимания уделить своему телу. Мы очень много говорим о ментальном здоровье, но тело тоже страдает достаточно сильно. Сейчас – это мои стопы, которые не работают нормально, я не могу встать на ноги достаточно уверенно, как это было раньше, потому что перенапряженные мышцы, я очень сильно травмировалась, были блокады, уколы... И я себе подумала: «Неля, а если просто упростить себе жизнь и реально заняться своим физическим восстановлением?»
Это не что-то суперглобальное. Но твое тело тебе сигнализирует: конечно, ты можешь хотеть, мечтать, желать, но если ноги не ходят, далеко ты не заедешь.
Поэтому у меня, наверное, все очень-очень просто сейчас – доработать декабрь, зайти в Новый год и просто отдохнуть, восстановить свое тело как минимум. А над ментальным восстановлением я и так работаю с терапевтом.
– А если что, нам найдется место на виноградниках Егора. Это красивая мечта.
– На самом деле очень красивая. Так что я не против (смеется).