8 декабря на ICTV2 – премьера 16-серийной ленты «Служба 112». Это истории о спасателях, парамедиках и полицейских, которые, рискуя собственной жизнью, делают все возможное, чтобы спасти других. Одну из главных ролей, парамедика Настю Шемковскую, в сериале сыграла Екатерина Варченко.
В интервью Коротко про Екатерина Варченко рассказала о съемках в «Службе 112», в каких проектах ей интересно сниматься, как пережила хейт из-за ленты «Раша гудбай» и оскорбления в свой адрес, о мечте старшего сына иметь зоопарк и своем желании быть счастливой.
Захейтить у нас могут за что угодно - и за хорошее, и за плохое
– Катя, сериал «Служба 112» – ответственная работа, как по мне. Мы с вашими коллегами много говорим о правдивости в кадре, когда поднимаются такие темы. В этой ленте вы играете парамедика. Вам сложно играть таких героев?
– Это всегда ответственно. Всегда есть страх, что ты что-то сделаешь неправильно в кадре. Во время съемок было много медицинских манипуляций, приходилось делать какие-то вещи, которые мы, актеры, в жизни даже не созерцали. И слава Богу, что таких ситуаций не случалось.
Мне было сложно, честно скажу. Мы много консультировались с режиссером. Иногда на площадке не было человека, который мог бы помочь, подсказать, но рядом с нами всегда был Миша Озеров, который сейчас служит в бригаде оперативного назначения НГУ «Хартия». Мне повезло, что я в сюжетной команде с Мишей. Поэтому он консультировал в сложные моменты, чтобы все сделать по правде.
В любом случае я действую в тех предложенных ситуациях, которые есть в сценарии. Это очень хороший проект, он о времени, в котором мы живем, о том, насколько сложно всем этим людям, которые приходят на помощь в таких условиях. Невероятно горжусь этими людьми. Было очень интересно поговорить со спасателями ГСЧС, врачами скорой помощи. Я люблю именно этот процесс – общение.
- Вы раньше не проходили никаких курсов, например, по такмеду?
– Нет, не проходила. И пожалела 350 раз, что не было на это времени. Хотя на самом деле так нечестно говорить. Время было, но в свободное время ты занимаешься какими-то другими делами и всегда откладываешь это на потом. Поэтому очень жалею.
Но если говорить именно о сериале, там такие медицинские манипуляции, которые проводят медики. Наложить турникет или сделать массаж сердца, мы, например, и в школе учились. И видео мы все смотрели. Когда началась полномасштабная война, сразу открывали все возможные ресурсы, чтобы иметь какое-то понимание, как оказать первую помощь.
– Как вы для себя принимаете решение, где сниматься? Актеров сейчас много хейтят за какие-то роли или ленты.
– Захейтить у нас могут за что угодно – и за хорошее, и за плохое. Это болезненная тема. У меня есть страх и тревога по этому поводу, ведь я – человек не публичный в соцсетях, не веду активно страниц.
Когда есть определенный список проектов, приглашений, предложений, ты все равно идешь на пробы. Твоя информация – это пробы. Ты читаешь, смотришь.
К примеру, недавно были пробы на проект, и я понимаю, что внутренне я – не этот персонаж. Возможно, мне не хватает какого-нибудь опыта, возможно, внутренне я себя чувствую другой. Но есть взгляд режиссера, кастинг-директора, которые увидели во мне этого персонажа.
Наверное, мне просто везет, потому что обычно предлагают проекты, роли, в которых видят именно меня. Потом мы общаемся с режиссером и приходим к какому-то решению. Все всегда можно обсудить и прийти к определенной договоренности.
Многие думают: если ты публичный человек, то должен нести эту публичность в массы
– Собственно, ваша роль в фильме «Раша гудбай» стала одной из самых обсуждаемых. Почему-то именно на вас вылилось больше всего хейта. Как вы это выдержали?
- Да, на меня, потому что главная героиня. Очень много хейта было именно до выхода ленты. Есть у нас такая тенденция – захейтить, не смотрев, не разобравшись.
Как для актрисы, это был жизненный эксприенс. Не очень люблю на себя смотреть в кадре. Но именно в этом проекте мне нравилось, что мы много репетировали, потом все просматривали на плейбеке (просмотр отснятого материала в реальном времени во время съемок. - Авт.). Едва ли не впервые увидела себя со стороны в творческом процессе. Это очень крутой профессиональный эксприенс.
А с хейтом жить сложно. Я всегда себе желаю мудрости и ума, чтобы это пережить.
- Главное – не сломаться.
- И - не закрываться, потому что я сразу закрываюсь. Почему-то мне кажется, если молчишь, то так спокойнее. Конечно, иногда хочется много чего сказать. Но нужно это делать мудро и с умом.
У нас многие думают, если ты снимаешься в кино, если ты публичный человек, то должен нести эту публичность в массы. Но у меня тоже есть мое личное. Сейчас разбираюсь в этом вопросе, работаю с психологом. Сказала вам, что работаю с психологом, и сейчас начнется: о, все с ней понятно (смеется).
– Да это нормальная и здоровая практика – обращаться к специалисту, когда тебе что-то болит или тебя что-то беспокоит.
– Да, это абсолютно нормально и это помогает. Это ведь, в первую очередь, разговор с собой.
– Мне кажется, в этой истории с «Раша гудбай» было очень больно вашему мужу, актеру, а ныне военнослужащему Анатолю Фон-Филандре. Когда смотрела его видеообращение в вашу поддержку, которое он записывал, находясь тогда в Донецкой области, создавалось впечатление, что он вот-вот заплачет.
– Я ему благодарна, потому что он тоже переживал. Он защищал семью: мы сразу думали в этой ситуации о детях. Старшему сыну, Кристиану, 9 лет. Он у меня сознательный, все понимает, но он все таки еще ребенок. И когда были обвинения в мой адрес, мне было бы неприятно, если бы мой ребенок зашел в соцсети и это прочел. Поэтому Анатолю болело в тот момент за детей, за семью. Я благодарна ему за поддержку.
– Как Анатоль? Вы рассказывали в интервью Алине Доротюк, что он уже себя как актер не идентифицирует. Понимаю, что далеко не у всех есть возможность сниматься, но у него есть это желание?
– Я не вправе говорить за него, пусть он сам.
Стараемся жить, не утрачивая какую-то радость и счастье
- Кристиану – 9, Эмилю – 4 года. Эмиль и вовсе родился незадолго до начала полномасштабной войны. Как они себя чувствуют?
- Старший уже настоящий интернет-блогер (смеется). Он подписан на оповещение тревоги, на некоторые чаты в Telegram. Конечно, я все это фильтрую, смотрю, что и как. Он понимает, что происходит. В этом году мы сменили школу, она рядом с нашим домом. Я очень счастлива, что мы нашли и этих учителей, и эту администрацию.
Конечно, постоянные тревоги, пребывание в укрытии – это все не проходит мимо. Но мы привыкаем к каким-то вещам и стараемся приспособиться к той жизни, которая у нас есть.
Мне хочется, чтобы у детей было детство. К сожалению, их детство проходит именно в эти времена. Поэтому стараемся жить, не утрачивая какую-то радость и счастье. Я очень рада, что мои дети спят крепко. Поэтому все ночные обстрелы больше всего переживаю я.
- Вы говорите, что Кристиан – настоящий интернет-блогер. Чем он интересуется?
– Он у нас парень активный. Уже зарегистрировался в Instagram, даже что-то публикует. У него есть свои подписчики, но он тоже фильтрует, кого добавлять, кого не добавлять.
Кристиан очень умный мальчик. Интересуется техникой, животными. Мечтает о 12 животных, о своем зоопарке.
– Если сын мечтает о своем зоопарке, мама должна работать больше.
– Да, у нас когда-то была змея в желаниях. Потом у нас были пауки. Он даже пытался вырастить цыпленка в домашнем тапочке на батарее, пока это яичко чуть не протухло (смеется). Но я очень рада, что у него есть такие увлечения. Кристиан очень любит животных. Он все еще мечтает о кролике.
- Много из этого позволяете?
– У нас были улитки, хомяк. Сейчас с этим сложнее, потому что я объясняю, что это душа, нужно нести ответственность за это животное. У нас есть кошка, которая уже давно с нами. И периодически, проверяя на кошке, понимаю, что 12 животных все равно будут моими животными (смеется).
Поэтому, конечно, какие-то вещи разрешаю, а где-то сознательно понимаю, что надо сказать «нет». Он и сам уже знает, что животное – это очень много ответственности, в том числе и материальной. Но желания не исчезают. Думаю, как и у всех детей. Это нормальная темка.
– А почему вы перевели Кристиана в другую школу?
– Потому что эта школа ближе к дому. Предыдущая школа тоже была неплохая, но это было частное заведение, там было очень мало детей. А мне хотелось, чтобы он был в социуме, коллективе, чтобы была здоровая конкуренция. Сейчас очень довольна. У него уже и друзья появились, и на дни рождения уже приглашают.
- Сейчас легче сказать, когда света нет, чем когда он есть. К блэкаутам были готовы?
– Да, есть павербанки, фонарики. У нас газовая плита, это выручает. Ведь когда все на электрике, это сложно. Но в общем не могу сказать, что есть какие-то особенные лайфхаки. Сегодня свет пока не выключили, и я счастлива. Завтра неизвестно, выключат в это время или нет. Живем в ожидании. Но, опять же, можно в это время пойти в кафе или дома при свечах выпить какао с маршмеллоу. Мы приспособимся, мы живучие.
- Самое распространенное сейчас мнение, что контент нужен разный – и глубокий, и развлекательный, и легкий. Где вам интереснее проявляться и что интересно смотреть?
– Я – за разнообразие. Люблю и драму, и комедию. Мне очень интересно пробовать себя в разных жанрах. Конечно, в драме, мелодраме чувствую себя более свободной, потому что есть опыт, очень много картин снято, где с моей героиней происходят очень драматические, сложные, глубокие трансформации. И я, честно говоря, люблю поковыряться в себе.
Поэтому я тоже за разный контент. У меня ребенок, например, очень любит сериалы «Будиночок на щастя», «Встигнути до 30».
- О чем вы сегодня больше всего мечтаете?
– Наверное, хочется просто разгрузки внутренней тревоги и равновесия. Наверное, все мы живем в ожидании тревоги, в ожидании новостей, в ожидании чего-то плохого.
Мечт много на самом деле. И они тоже от настроения зависят. Не могу сказать, что сейчас в моих мыслях есть нечто физическое, материальное. Хочется радости, счастья.