Сегодня у нас в гостях – невероятная радиоведущая, волонтер, основательница благотворительных концертов «НаШапку» Соня Сотник.
В интервью Коротко про Соня Сотник рассказала, как музыка и проект «НаШапку» в буквальном смысле спасают жизни, что лично ей дает силы никогда не останавливаться, почему не пишет больше песни, как проходила курсы БпЛА и куда хотела бы поехать с мужем в медовый месяц.
Когда стресс не находит выхода, он бьет и по физическому состоянию
- Соня, смотрю на вас, на ваши посты в соцсетях – вы просто излучаете позитив. Что лично вам дает силы не сломаться? Ведь нам всем нужно учиться друг у друга выдержки, мне кажется.
- Думаю, на сегодняшний момент – антидепрессанты. Иначе я бы не справилась. Когда ты понимаешь, что твоя работа напрямую зависит от твоего эмоционального состояния, то, соответственно, нужно предпринимать какие-то более кардинальные меры.
Если бы я просто тихонько работала в офисе, например, это была бы работа, которая не касается общения с людьми, наверное, было бы проще. А когда мне постоянно нужно быть в форме, нужно работать посерьезнее.
Просто организм сломался. Причем это происходило не только на психоэмоциональном уровне. Мы же знаем, когда стресс не находит выхода, он бьет и по физическому состоянию.
- Что является причиной вашего стресса? Это страх за родных людей, которые на фронте? Или война в целом, то, какие разрушения она несет?
– Думаю, как и у каждого украинца сейчас, все зависит от состояния внутренней тревожности. В эмоциональном состоянии я не ок с 2014 года. До этого все были не очень ок, потому что был Майдан. Это было тоже очень серьезное переживание и потрясение для многих людей. Потом такие качели, как подъем-отчаяние, подъем-отчаяние… Мы очень серьезно интегрированы в социально-политическую жизнь. Хотя, конечно, есть люди, которые меньше интересуются социальными и политическими процессами.
Здесь еще нужно иметь какие-то силы для того, чтобы не разочаровываться в деле, которое ты делаешь, не обращать внимания или как-то пытаться побороть бюрократию, с которой мы живем, социальную несправедливость к больным или паллиативным больным. Это дело, к которому я причастна, и все это, ясно, отражается и на внутреннем состоянии.
Но есть много источников, которые дарят вдохновение. Все же достаточно гармонично и уравновешенно в жизни. Ты много стрессуешь, но встречи с прекрасными людьми, которые вдохновляют, которые делают невероятные вещи, очень сильно тебя поддерживают.
Безусловно, стресс вызывает сама собой война. Ты можешь миллион раз говорить, что уже не реагируешь на воздушные тревоги, но когда прилетает очень близко, у тебя просто начинается физическая тахикардия, и ты не знаешь, что делать.
- Да даже когда частые тревоги, то немного начинается паника, ведь что-то может долететь.
– Паника начинается тогда, когда их нет, и паника начинается, когда они есть. Мы начинаем очень осторожно относиться к моменту, потому что что-то давно не прилетало. И это снова вызывает стресс. Стресс может вызвать все, что угодно. Вы можете посмотреть какой-то трогательный рекламный ролик и рыдать полтора часа, не понимая вообще, что произошло.
Нам нужно серьезно работать всей Украиной над своим состоянием. Но это, к сожалению, невозможно. Когда ежедневно гибнут твои друзья, украинцы, и ты читаешь новости, не скролля, а пытаясь представить реальные последствия каждого удара, это бьет по тебе. Ибо это сломанные судьбы, это разрушенные мечты. И это накрывает одним щелчком пальца.
- Раньше вы делились, что музыка – это хобби, которое доставляет вам удовольствие. Сейчас музыка не доставляет удовольствия? В интервью «Наодинці» вы признались, что песни больше не пишутся. Это то, что осталось в прошлой жизни?
- Это не является моей профессией. Я не являюсь музыкантом, я не зарабатываю этим себе на жизнь. Это, скорее, был веселый эксперимент, фан, чтобы продолжать развлекать аудиторию Radio ROKS.
Более того, я понимаю, что у меня сейчас нет эмоциональных сил полноценно отыграть полтора часа концерта. Возможно, это когда-нибудь произойдет, я ничего не вычеркиваю. Но не скучаю по сцене. Во-первых, она у меня есть еженедельно в проекте «НаШапку», могу выступать, сколько хочу, а во-вторых, это не самоцель. Я не страдаю от того, что эта история закончилась, не сосредотачиваюсь на этом абсолютно. Это одна из страниц моей жизни.
– Но это было круто, весело, драйвово. У вас сразу появились поклонники, вы заняли свою нишу.
– Да, но из-за москалей все, что я сделала, сейчас не имеет никакого значения, потому что большинство материала было на русском языке. Это то, что сейчас не нужно. Тошнит.
- Теперь ваше удовольствие – это начитывание книг?
– Я это делаю с огромной радостью. (Например, Соня озвучила «Фелікс Австрія» Софії Андрухович, «36 і 6 котів-рятувальників» Галини Вдовиченко, «Ми, живі» Айн Ренд. - Авт.).
Мы все замираем, когда что-то случается, а потом расслабляемся
– Благотворительные концерты «НаШапку» вы делаете с 2015 года. Сейчас на какие нужды собираете?
– «НаШапку» – это всегда был наш совместный проект с фондом «Свої». Поэтому мы помогаем закрывать нужды, которыми занимается фонд «Свої». А это всегда были паллиативные больные, которых с началом войны становится больше, а внимания им уделяется меньше. Они никуда не деваются. Это связано не только с людьми со сложными диагнозами, такими как онкология, но и с нашими ранеными, которые тоже становятся паллиативными больными, и им нужен особый уход. Это достаточно серьезная проблема. Это первое направление, которое всегда было, остается и будет.
Второе направление – мы с фондом собирали на кислородные концентраторы, когда был ковид. У фонда сегодня есть свой самый большой парк бесплатных кислородных концентраторов. Не поверите – ежемесячно мы отправляем достаточно большое количество кислородных концентраторов либо паллиативным больным, либо больным ковидом. Потому что ковид тоже никуда не делся.
Третье направление – сейчас мы собираем на костные импланты для раненых. Наибольшее количество травм – это минно-взрывные. Но если ноги или руки остаются целыми, могут быть повреждены кости. Костные импланты заменяют определенный кусочек кости. Это быстро делается, поэтому парни и девушки могут вернуться в строй.
Да, существует государственная программа по предоставлению бесплатных костных имплантов, но больницам сложно быстро получить на это бюджет. К примеру, контракты утверждаются на год вперед. То есть в 2023 году больница должна сказать, сколько им нужно средств на 2024-й, чтобы купить костные импланты и какие конкретно – 20 сантиметров, 50 сантиметров, 5 сантиметров. Это очень индивидуальная штука, ты ведь не знаешь, сколько сантиметров или миллиметров будет травма. Невозможно спрогнозировать, сколько будет раненых и какие это будут травмы. И это нужно ждать! А лечить надо уже. Поэтому мы подставили свое плечо, чтобы оперативно закрывать такие операции. В прошлом месяце было сделано операций на 2 миллиона гривен. И так каждый месяц – мы закрываем более сотни операций.
– Часто слышу от фондов, волонтеров, что все сложнее собирать деньги. Если сравнить годы, когда вы собираете, что скажете? В чем причина?
- Да, сборы падают. Ясно, что мы все не очень богатеем, как и государство в целом, так и каждый из нас. Это чувствуется.
К тому же, Facebook или Instagram скрывает сборы. Есть алгоритмы, которые считывают, что это сбор. Не знаю, или это такая теория заговора, но все скажут: если ты в посте, например, пишешь что-то о войне, это автоматически понижает его в статусе. Мы не знаем об этом точно, но, кажется, так оно и есть. Поэтому люди меньше видят информацию о сборах.
Возможно, потому, что сейчас лето. Люди все равно отвлекаются, расслабляются и хотят – я ненавижу эту фразу – «жить свою жизнь». Как-то летом, когда солнышко, людям эмоционально легче, и они не обращают на это внимание. Вообще летом меньше читают новости, смотрят телевизор.
Понятно, что есть люди, которые постоянно донатят, и их ничего не собьет с пути истинного. Есть люди, которые никогда не донатят. Сейчас качели повсюду, к сожалению.
Мой товарищ из Европы спрашивал меня: «Что сделать для того, чтобы иностранцы еще раз так сильно и мощно включились с помощью?» Причем он говорил об этом не только на частном уровне, но и на уровне чиновников и бизнесов. Мне кажется, что «включает» нас всех снова и снова какая-то страшная трагедия, к сожалению. Возможно, мы живем в мире картинок, и людям нужна какая-нибудь картинка. Слышала что-то такое, что наши новости стали скучными. Скучные новости! Это общечеловеческие тренды.
К сожалению, мы все замираем, когда что-то случается, а потом расслабляемся, когда ничего не происходит. Но когда ты едешь на 500 километров восточнее, едешь в Харьков или Краматорск, понимаешь, что это просто какие-то две разные жизни. Я уже молчу о совсем западных наших границах – там еще одна другая жизнь.
- В том-то и дело, мне кажется, что не все осознают, что там, чуть дальше, ад. Вы, например, как жена, чей муж воюет, что чувствуете, когда идете по центру Киева - и здесь такая громкая, веселая жизнь? Жизнь, конечно, должна продолжаться, бизнесы надо поддерживать, ходить в кафе, но это можно делать скромнее.
– Я нормально к этому отношусь, абсолютно. Если не хочу это видеть, не хожу никуда, я дома. Когда я хочу встретиться с друзьями, я выхожу.
Это ведь не первый раз, когда мы переживаем потрясения. Все равно желание жить полноценной жизнью будет побеждать, и это прекрасно. Мы должны платить налоги, нужно, чтобы города каким-то образом жили. Просто, правда, иногда нужно не позволять себе лишнего, это нужно просто осознавать и помнить об этом. Должен быть внутренний комендантский час, кроме того, что он существует и в реальности, в котором прописаны немного другие правила.
К тому же, ты не знаешь, кто сидит перед тобой. К примеру, ребята, которые приходят в отпуск, им настолько надоедает форма, что они хотят максимально выглядеть иначе. И я их прекрасно понимаю. Я знаю нескольких бойцов, о которых ты никогда не скажешь, что это люди, которые только что вернулись с «нуля». У них хипстерский прикид, и это клево. Только глаза их могут выдать. И им очень прикольно, когда их не ассоциируют с военными. Поэтому это у ребят нужно спрашивать – как им?
«НаШапку» - это место, которое должно быть доступно каждому
– Кто на концертах «НаШапку» собирает больше всего?
– Здесь никакой тайны нет: чем популярнее артист, тем больше на него приходит людей. Но мне в этом проекте хочется иногда открывать имена, которые я считаю достойными. Даже если они не соберут много людей. Для меня это еще и небольшая миссия – познакомить тех, кто уже доверяет проекту «НаШапку» и доверяет нашему музыкальному вкусу, с новой музыкой. У нас есть роскошная украинская джазовая сцена, инди-музыка, рок-музыка.
Так что здесь беру на себя ответственность. Я понимаю, что, возможно, придет немного людей, но мне будет классно, если эти музыканты сыграют в проекте «НаШапку». Они точно войдут в историю украинской музыки, а я потом буду говорить: ага, а вы же у нас «НаШапку» играли (смеется)!
– Почему вы решили делать вход на «НаШапку» бесплатным?
- Я принципиально это всегда говорю – это место, которое должно быть доступно каждому. Не обязательно бросать деньги в шапку. У каждого должно быть место силы, где он может увидеть неравнодушных людей. Возможно, даже познакомиться с кем-то, и так было, пожениться, родить детей. Это большое сообщество неравнодушных людей.
И мне очень приятно, что этот проект сложился, что он такой киевский. Он уже часть ландшафта, и это клево. Например, переселенцам, если они чувствуют себя одиноко, я бы даже советовала приходить к нам «НаШапку» еженедельно.
– Вы лично приглашаете всех артистов?
– Да. Иногда артисты пишут мне. И я им очень благодарна за интерес к проекту. Благодарна за понимание, когда говорю: «Ок, давайте подумаем, сколько мы соберем людей, возможно, нужно сделать какую-нибудь «солянку». Это постоянный диалог. Иногда мне хочется кого-нибудь показать публике, и я делаю общие истории нескольких артистов.
Например, в нашей Национальной филармонии есть роскошные, фантастические оркестры. Но у людей нет культуры ходить в филармонию. Оркестр народных инструментов «Рідні наспіви» – это музыканты топ-левел, они на сцене делают что-то невероятное. Когда они играют на открытой площадке в центре города, люди просто сходят с ума, в хорошем смысле слова, потому что в филармонии ты не можешь позволить себе сходить с ума, ты сидишь и внимательно слушаешь музыку. А здесь люди слушают не музыку, люди слушают космос, кричат, топают ногами, хотят обниматься с музыкантами. Это совсем другая история.
Обожаю, когда играют оркестры. А когда играют военные оркестры – это вообще класс.
– Часто артисты сейчас отказываются? Ибо в начале полномасштабной войны все соглашались на какие-то благотворительные мероприятия, но сейчас уже позволяют себе отказываться, потому что хотят отдохнуть, что-нибудь заработать.
– Да, и это очевидно. Я очень рада, что украинские артисты востребованы, что они ездят в туры, помогают, потому что туры либо полностью благотворительные, либо наполовину благотворительные. Это прекрасно.
С одной стороны, мне жаль, что они говорят: «Сонь, нет времени». С другой стороны, слава Богу, что музыка имеет смысл, приносит людям какое-то утешение и еще и помогает армии.
У меня здесь вопросов нет. Но у меня есть черная книжечка (смеется). Я все записываю. Знаю, кому потом передать.
- Бывало такое, что приходилось добавлять свои деньги, когда не хватало на какой-то сбор и где-то было очень нужно?
– Конечно. Мы все добавляем свои средства, и сотрудники фонда «Свої» тоже. И делаем это достаточно часто. К примеру, мы собрали, условно говоря, 86 тысяч 99 копеек. А хочется 90. Сбрасываемся все по 100 гривен – и у нас 90 тысяч.
Для начала украинцам нужно научиться делать классную музыку для себя
– Как вы выбираете музыку для эфиров на радио? Музыки много, некоторые исполнители выдают едва ли не по релизу еженедельно. Но много чего получается и похожим одно на другое.
- Радио – это система. Мы играем то, что нравится нашей аудитории, и не играем то, что не нравится. Когда нас упрекают, что мы играем одно и то же, то это не мы играем одно и то же. Поверьте, мы слушаем очень много музыки, и нам очень много разной музыки нравится.
Есть тесты. Мне может безумно нравиться какая-то украинская песня, я могу кричать и говорить, что это класс, но аудитории она не нравится. Ей нравится та песня, которая мне совершенно не заходит. Это история вкуса. Все люди разные, у всех разные предпочтения. И это клево. Но мы должны ориентироваться по средней температуре по больнице.
– А как вывести украиноязычную музыку на мировой уровень? Наши артисты часто апеллируют тем, что украинский за границей не знают, поэтому кто-то пытается петь на других языках. Но, например, англоязычную музыку слушают даже те, кто не знает языка.
– Это рынок. Давайте посчитаем, сколько людей в мире общаются на английском, а сколько – на украинском. Это не значит, что какая-то команда не станет когда-то суперпопулярной с украинским языком, когда люди на уровне эмоциональных вибраций будут чувствовать что-то клевое, и им не нужны будут слова. Это вполне вероятно.
Но должна быть история. Если мы говорим об истории музыки и истории локальной музыки, которая стала мировым трендом, то, наверное, таковой стала французская музыка. И это потому, что у них был микс между традиционным французским шансоном и американским джазом.
Украинцы пока не миксуют свою музыку. Условно говоря, мы редко сочетаем «Неся Галя воду» с американским джазом и чтобы при этом это еще и было актуально сегодня.
Возможно, когда-нибудь залетит. Но сейчас есть рынок, и выбор такой огромный, столько каналов доставки музыки! Если раньше ты быстро хотел стать популярным и великим – это давало телевидение. До телевидения было радио. Сейчас же у каждого человека есть выбор между кучей музыкальных платформ, музыкальных новостей. Музыки – миллион. Более того, есть еще TikTok, где музыку достаточно послушать 30 секунд, и ты уже в трендах.
Думаю, для начала украинцам нужно научиться делать классную музыку для себя. У нас нет сейчас планов по завоеванию мира, нам нужно возродить все, что мы потеряли. Это, наверное, самое главное. Нам не до того, чтобы покорять мир, нам нужно, чтобы мир нас услышал, но нам нужно выжить для этого. Сейчас нужно просто выжить.
– Собственно, у нас пишется много военно-патриотической музыки. Это музыка только сегодняшнего дня или у нее есть шансы остаться в музыкальной истории?
– Повстанческие песни, которые были сделаны классно, остались и до сих пор. Думаю, что песен 100 с сегодняшнего дня, может, больше, останутся в истории, они будут перепеты, переосмыслены.
И очень классно, что всего много, потому что из этого «много» можно выбрать самое лучшее. И чтобы осталось лучшее, продукта действительно должно быть много. Тогда мы сможем понять: это – не очень искреннее, это – не очень классно сделано, это – не очень профессионально, а это – прямо в самую точку, это – трогает, и эти песни останутся навсегда.
Я уже говорила о том, что вряд ли это будут песни о каких-то героических подвигах. Это, наверное, будет песня о любви, каком-то внутреннем бое или о радости победы. То есть это будут песни, которые можно будет переживать снова, снова и снова, и переживать их в других условиях жизни.
– Вы с Сергеем Кузиным, без преувеличения, были легендарной парой в эфире. Вам его не хватает в эфирах?
– Безусловно. Скучаю по нему. Он, кстати, приехал в Киев, так что на днях увидимся. Очень ценно, когда ты находишь человека, с которым можешь вести эфир и который внимательно слушает тебя, отбивает твои подачи. И – наоборот. Это такой пинг-понг, который случается очень редко.
Но мои новые партнеры тоже прекрасные, они очень клевые Они – воины ВСУ, и для меня большая честь с ними сейчас вести эфиры.
У нас не было ни медовых месяцев, ни недель
– Вы прошли курсы БпЛА. Но, мне кажется, этому нужно постоянно учиться, ведь когда ты чем-то постоянно не занимаешься, все забывается.
– Да, безусловно. Технологии меняются, а в БпЛА они меняются со скоростью света. Но если ты прошел основы, тебе будет легче начинать сначала, потому что начинать сначала придется.
Я изучала «мавики», FPV-дроны, например, для меня оказались слишком сложными. Это реально нужно очень долго тренироваться, это абсолютно другая система. Не все так просто.
– До этого вы с дронами никогда не сталкивались?
– Нет, мало того, я никогда не играла в компьютерные игры. Для меня там тоже было очень много открытий. Но это абсолютно подъемная история, она доступна абсолютно каждому человеку.
- Вы поженились с Михаилом в 2016 году и, как вы рассказывали, он сразу же вернулся на фронт. Был ли у вас за все это время медовый месяц?
– Нет, не было. Ни медовых месяцев, ни недель. Главное – чтобы мы все были живы, а там что-то себе устроим.
– Как часто удается видеться?
– Когда удается вырываться Михаилу в отпуск. А это очень редко, потому что он на руководящей должности. Это достаточно сложно.
– Вы научились жить на расстоянии?
– Мы достаточно взрослые и поженились во взрослом возрасте. И до этого были самостоятельными людьми. Так что все нормально. Это не нормально, но нормально (смеется).
- Дай бог, чтобы все было хорошо. Потому что хочу писать потом о вашем медовом месяце.
- Договорились. Я точно знаю, где он будет. Он будет во Фрисландии, это одна из провинций Нидерландов. Это наше любимое место, и мы туда поедем при первой возможности. Там фантастически красиво.
– О чем сегодня мечтает Соня Сотник? Конечно, кроме нашей главной мечты - Победы.
– У меня с этим вообще проблема. Я не мечтаю. Мне кажется, что даже в детстве не мечтала. Есть цели, которые ты ставишь и реализуешь.
Если ты не научился жить сегодня – это очень плохая штука. Мы ведь понимаем, что завтра может не быть. Мечтать, конечно, можно, но хочется побольше сделать здесь и сейчас, в этот момент. Успеть сделать больше сегодня, а не откладывать свои силы и ресурсы на потом.
Когда ты ложишься спать, тестируешь себя. Ты что-то сделал сегодня хорошее для кого-нибудь? Да, сделал. Ты сделал сегодня что-нибудь хорошее для государства? Сделал. Ты сделал что-нибудь хорошее для победы? Сделал. Тогда можешь спокойно спать. Иначе – вставай и что-то делай!
– Так думают и делают идеалисты. Ведь государство или Зеленский, условно говоря, в твоем подъезде мусор не уберут.
– Это однозначно. Власти нужно помогать и власть нужно контролировать. Если тебе что-то не нравится, и ты это не меняешь, не говоришь об этом, значит тебе это нравится. Значит ты так хочешь. Власть – инертный бюрократический организм, который не очень-то хочет что-то делать. И наша задача – заставлять ее что-то делать.
- У нас просто есть много людей, которые плачутся на жизнь, но сами ее менять не хотят.
– Это в природе человека, это не касается только украинцев. Особенно постколониального человека, когда всю жизнь все за тебя решала власть. А свобода – это совсем другое. Оказывается, нужно контролировать власть и нести ответственность перед собой, перед теми, кто рядом с тобой.
– В начале нашего разговора мы были без света. Как вы переживаете блэкауты?
- Летом норм. У меня есть небольшой блок питания, и я могу работать – озвучивать книги. Иногда, когда все генераторы включаются, это мешает писать аудиокниги. Но ничего.
Хорошо, что свет вообще появляется. Низкий поклон энергетикам, я понимаю, в каких условиях они работают и насколько все ужасно. Представьте, в вашем старом доме «летит» проводка. Ты понимаешь, что даже если починишь ее в своей квартире, в самом доме останется все то же самое. Вот мы сейчас примерно в старой «хрущевке», где посыпалось абсолютно все. И кто-то из твоих соседей просто держит провод зубами.
Возможно, мы просто не можем представить себе масштаб катастрофы. Смешные нарекания наподобие задолбало, сколько можно… Да надо просто поблагодарить за то, что у нас хотя бы 4 часа в день есть свет. Мы любим понить. Но, что мне нравится, понили и дальше работаем. Война не комфортная. Просто капец какая некомфортная (смеется).
Надо думать не о том, что не комфортно, а о том, что война забирает жизни. И хорошо – что ты живой.
В тему
Соня Сотник приглашает на июльские концерты «НаШапку»
В этом месяце каждый четверг в 18:00 в Pepper's Club будут выступать: 11 июля – REMEZ и SESTRA BLYZNYUCHKA, 18 июля – LAURA MARTI, 25 июля – Sasha Boole.
Деньги, собранные на концертах, пойдут на закупку костных имплантов для украинских военных, которые получили ранения во время боевых действий.
Вход на концерт – бесплатный. Во время выступлений собирают донаты, проводят креативные аукционы с необычными лотами.