Парадоксальная ситуация: в то время как представители ТЦК с полицией разыскивают по домам, по улицам, по развлекательным заведениям так называемый мобилизационный потенциал, десятки тысяч военных хотят, но не могут вернуться на службу. Это люди обученные, большинство имеет боевой опыт, но... они находятся под следствием или судом из-за самовольного ухода из воинской части или подозрения в дезертирстве. Других путей для возвращения в армию, кроме как через тюрьму, у них нет.
В начале июня в Верховной Раде группой депутатов был зарегистрирован законопроект, предлагающий освобождать от уголовного наказания военных, впервые совершивших такие правонарушения и заявивших о готовности исправиться. Почему важно не откладывать голосование за такой законопроект, Коротко про рассказали юристы.
Тюрьма без альтернативы
Собственно, депутаты еще раз пытаются исправить свои ошибки. В декабре 2022 года они за пять дней приняли закон, которым запретили судам выносить условные или смягчающие приговоры по шести видам военных преступлений. Редакция документа вызвала резкую критику со стороны юристов. Неоднократно отмечалось, что нарушена одна из главных основ Конституции – военных закон поставил в неравные условия с гражданскими. Были против и сами военнослужащие. Однако инициативу поддержало высшее военное руководство, в частности тогдашний Главнокомандующий Валерий Залужный. 24 января 2024 г. президент закон подписал.
В перечне “усиленных” оказалась и статья за самовольный уход из воинской части – одно из самых частых нарушений. В период действия военного положения была вычеркнута возможность привлечения к административной ответственности, действующая в мирное время. Оставлена исключительно уголовная.
- Самовольное оставление воинской части – это не только бегство. Такая же квалификация определяется, если боец несвоевременно вернулся из отпуска, командировки, лечения или реабилитации, - объясняет управляющий партнер адвокатского объединения Optimus Law Firm Наталья Фещик. – Фактически нарушение считается с первого дня задержки. Если она длится до 3 дней, проводится служебное расследование и наступает дисциплинарная ответственность – человека лишают денежного довольствия и премий по усмотрению командира. Как правило, высчитывают за месяц. Если более 3 дней без уважительных причин, то наказание безальтернативно – от 5 до 10 лет тюрьмы, за дезертирство – до 12 лет.
Что предлагается в новом законопроекте: лицо, которое во время действия военного положения впервые совершило уголовное правонарушение, предусмотренное статьями 407 и 408, может быть освобождено от уголовной ответственности, если до окончания досудебного расследования оно добровольно заявило следователю или прокурору о намерении вернуться в воинскую часть для продолжения прохождения военной службы и командир дал на это согласие.
"Я не могу, я больше не могу!"
– С откровенными уклонистами мы не работаем, – продолжает Наталья Фещик. - Те дела, которые у меня, в большинстве касаются проблем со здоровьем. Человек нездоров, просит у командира разрешения полечиться, получает отказ и на каком-то этапе принимает решение, что он идет сам. Раньше мы не очень считались с психологическими или психическими состояниями, а сейчас этот вопрос стоит очень остро.
Адвокат приводит пример:
– Был у меня клиент, которого просто разрывало от посттравматического синдрома. Звонил, говорил - "я больше не могу, больше не могу!". А потом звонит и снова говорит - "я не могу, я приехал домой". Это было воскресенье. Я посоветовала в понедельник идти к врачу. Но случилось непредсказуемое: жена уронила на пол крышку от кастрюли...
Для мужчины, мирно игравшего с детьми, этот грохот сработал как триггер. Он просто закричал и начал крушить все вокруг. В психушку доставили по скорой помощи.
- Придя в себя, клиент вернулся в свою часть и затем лечился по направлению. Мы сопровождали его на каждом этапе. К счастью, дело о СОЧ удалось закрыть. Но криминал был вполне реален.
Наталья говорит, главная проблема в том, что нет механизма, учитывающего обстоятельства СОЧ. Если есть основания, которые могут быть признаны смягчающими, минимум, что может суд – назначить 5, а не 7 лет лишения свободы.
– Расскажу еще одну историю. Паренек, ему было не более 20 лет, войну встретил, служа на контракте. Просил командира только об одном – дайте 10 дней, чтобы вывезти семью из Херсонской области. В конце концов ушел сам и вернулся, как обещал, ровно через 10 дней. Командир взял парня на поруки, на службе восстановили, отправили на боевые позиции, где он находится до сих пор. Но уголовное дело уже в суде – в Полтавской области. Мы остановили производство, надеясь на перемены. Паренек не собирался дезертировать, он только хотел спасти родных.
С 20 вернулись четверо, а им приказывают снова в атаку
Адвокат по военным вопросам, юрист Центра оказания поддержки ветеранам Роман Лихачев подтверждает, что реально многие находящиеся в СОЧ хотят вернуться в армию.
- У меня много дел связано с тем, что военные оказались в ситуации, где им угрожала верная смерть из-за приказов командира. В такие моменты просто ломается психика, человек отказывается подчиняться и оказывается под уголовным производством.
Роман Лихачев также приводит пример:
– Пошел в атаку взвод из 20 человек, вернулись только четверо. Им снова говорят: идите! Какой-то боец заявляет: я не пойду... Командир в ответ приказывает сдавать оружие и убираться. Мол, поставлю тебя в СОЧ. Поэтому закон, дающий амнистию за первое нарушение, очень нужен.
Такого же мнения бывший военный прокурор, полковник ВСУ, а ныне адвокат Игорь Серков:
– Судить всех, кто самовольно покинули воинскую часть, неправильно. Ибо мотивы разные – и семейные, и психологические. Тем более нельзя судить, если человек сам вернулся.
Так же правильно, по мнению эксперта, освобождать от наказания за первое нарушение и дезертиров. Такими считаются "самоходы", которые оставили часть с намерением уйти от дальнейшей службы, то есть без намерений вернуться.
- Дезертирам также нужно дать шанс на исправление. Военный в армии гораздо более полезен для нашей победы, чем военный на скамье подсудимых.
Почему судьбу решает командир?
Военные и юристы обеими руками приветствуют новый законопроект, но выделяют в нем недостатки.
– Почему о намерении вернуться следователю или прокурору нужно заявить только на этапе досудебного расследования? – обращает внимание Наталья Фещик. – У нас много дел в суде, и с ними тоже что-то нужно делать. Я надеюсь, что до второго чтения депутаты примут это во внимание.
В соцсетях критикуют норму, по которой судьбу человека должен решать командир - будет брать или не будет брать "самовольца" обратно в часть. Комментаторы пишут, что когда подчиненный уходит в СОЧ, то в большинстве случаев у него с командиром конфликт. В случае возвращения он наверняка обострится, человек окажется под еще большим давлением.
- Дело даже не в притеснении, - считает Наталья Фещик. – Многие не возвращаются именно из-за командиров, потому что боятся, что он умышленно отправит в то страшное место, откуда не будет возвращения. Во многих случаях командиры не хотели решать медицинские проблемы, поэтому не будут их решать снова. Мы за то, чтобы давали возможность вернуться не в свою часть, а в ВСУ. Сегодня много воинских частей, где нужны люди.
Впрочем, есть и другое мнение, которое может объяснить предлагаемую депутатами норму:
– В армии не бывает конфликтов между командиром и подчиненным. А армии единоначалие – подчиненный обязан выполнять приказы командира. Командиров не выбирают, – говорит Игорь Серков. – Если командир совершил нарушение в отношении подчиненного, то нужно обращаться в соответствующие органы, которые проведут расследование. А если командир знает, что подчиненный пошел в СОЧ, потому что не хотел выполнять свои обязанности, что через некоторое время все повторится снова, то такой боец ему не нужен. Армия не может каждому "самовольцу" устраивать комфортные условия, тем более в состоянии войны. Перевести в другую часть – заново заниматься вещевым, финансовым, продуктовым обеспечением, списать тонну бумаг. В условиях войны это затратно и неэффективно.
Не все дела доходят до суда, и это правильно
В пояснительной записке к законопроекту приведены следующие цифры: только за январь-апрель 2024 года зарегистрировано 10 584 уголовных производства по ст. 407 Уголовного кодекса и 7306 – по 408-й. В марте hromadske привело несколько иную статистику: с начала текущего года (по состоянию на март) открыто 4690 дел по СОЧ. В 2023 году их было 16 000, в 2022 – 6000. Однако до суда доходят не все. Согласно информации из Офиса генпрокурора, в первый год полномасштабного вторжения до вручения подозрений дошло лишь 24,9% дел, а в следующем – 13,6%. 265 дел по СОЧ в 2023 году были остановлены следствием, 1130 производств закрыли.
– Статистика в открытых источниках не отражает действительное положение вещей, – говорит Игорь Серков, – Количество дел постоянно меняется. Одни открываются, другие закрываются, потому что люди возвращаются в части. Командование подает следователю ходатайство о закрытии, и это правильно. Общая картина не так страшна, как ее могут рисовать.
Тем не менее, проблема существует. Военные пишут, что основные проблемы с СОЧ - это даже не страх за свою жизнь. Это психическое, эмоциональное и физическое истощение, отказы в отпусках, неопределенность сроков службы.