Больничным клоунам, которых мы привыкли видеть в основном в детских больницах, с началом войны, а тем более после полномасштабного вторжения, пришлось расширить свою деятельность. Сегодня больничные клоуны поднимают настроение раненым военным.
Больничные клоуны – это не только шутки и смех, это еще и готовность выслушать человека, разделить его боль. И это трудная работа. Несмотря на то что больничные клоуны работают в нескольких городах Украины, визиты в больницы начали клоуны-волонтеры из Ровно. Недавно к этой идее присоединились и харьковчане. Приходят по вечерам и выходным, ведь у каждого еще и своя работа есть. Волонтерская клоунада – на волонтерских началах.
На днях был зарегистрирован Всеукраинский союз больничных клоунов. Туда входит 5 организаций – из Ровно, Киева, Запорожья, Днепра и Харькова. Они же стараются привлечь к своей деятельности другие города.
Журналистка Коротко про поговорила с ОО «Красные носы» из Ровно. О том, как волонтеры помогают восстанавливаться военным, как начиналось это движение, об особенностях общения с ранеными и почему клоуны - это не всегда о шутках, рассказывает глава ОО "Красные носы" Наталья Никита, она же – клоунесса Кика.
"Когда приходишь в отделение, нельзя активно сочувствовать"
- Наталья, вы работаете больничным клоуном уже 12 лет. А как появились "Красные носы" из Ровно?
- 12 лет назад это дело начали Тарас Обоиста и Артем Алексеев. Началось все с Дома ребенка, затем последовало сотрудничество с благотворительным фондом «Скарбниця надії», обучение и выходы в больницу, в частности в онкогематологическое отделение.
Первое, что ты видишь, когда заходишь в палату, – дети без волос, уставшие родители. Это боль. Ты начинаешь сочувствовать – и все на твоем лице отражается. Но ведь есть красный нос! Он как маска позволяет нам быть не просто людьми, а друзьями маленьких пациентов и родителей.
Когда заходишь в отделение, ты ни в коем случае не должен активно сочувствовать. Ты пришел как друг не к пациентам, а к обычным детям. Ты доказываешь им, что их детство в больнице не кончается!
Настроение, с которым ты входишь, очень важно. Нужно настроиться на то, куда ты идешь, для чего, спросить себя: что ты можешь дать?
– Как вы решились перейти от детей к взрослым? К военным, вероятно, нужен совсем другой подход?
– Еще в 2014 году, когда произошло первое вторжение москалей, наши ребята были на фестивале клоунов в Одессе и посетили в качестве больничных клоунов военных в госпиталях. Очень волновались, но в итоге все прошло отлично – они шутили, дурачились. После этого наша команда регулярно наведывалась в военный госпиталь в Ровенской области, вплоть до эпидемии ковида. Сегодня мы приходим в ожоговое отделение областной больницы, где сейчас лежат наши защитники. Именно из Ровно началась работа с военными, недавно к нам присоединились харьковчане – у них уже был один выход.
Мы провели онлайн-консультацию, рассказали, на что следует обратить внимание, чего следует избегать.
Когда приходишь в палату, ты не можешь о многом спрашивать, все должно быть тактично и постепенно. Там ведь есть те, кто выжил, но потерял побратимов, или не имеет рук, или ног после ранения. Ситуации бывают очень разные, нет никакой науки или четкой инструкции, есть только опыт.
- Сколько сейчас людей в команде "Красные носы", все ли ходят к военным?
– Более 20 человек, мы посещаем и детей, и взрослых. К военным пойдет не каждый: не каждый рискует, не каждый готов. Ну и во многом такие выходы – дело настроения: приходить надо, когда оно хорошее, а не тогда, когда ты расстроен, например, какими-то новостями с фронта и морально не готов работать.
Надо иметь большую отвагу, чтобы зайти в палату, где лежат пять-шесть военных. Они знают жизнь, видели войну – и здесь мы. Что мы можем поведать им? С чем к ним идем?
"Работаем без сценариев"
– Вы как-то готовитесь к таким встречам? Может, есть какие-то заготовленные сценарии?
– Мы с девушками начали приходить к военным с лета 2022 года. Раньше мне госпиталь не зашел, было какое-то чувство вины перед военнослужащими – работать как клоун я не могла. Но после начала полномасштабной войны поняла, что это наш вклад в победу, в поднятие их боевого духа. Если после нашего военного визита не больно хоть какое-то время, то это уже большое достижение, и мы очень рады.
Что касается сценариев, то их нет – от слова "совсем". Конечно, когда мы настраиваемся и переодеваемся, прорабатываем какую-то тему. Каких-либо специальных представлений не устраиваем, но есть определенные заготовочки.
Очень заходит тема школы, детского сада, смешные истории из жизни: все мы когда-то были детьми. Но об этом мы можем говорить, когда приходим к тем же ребятам второй или третий раз. В первый раз это не всегда удается.
Раньше брали с собой фату, устраивали игровую "свадьбу", поскольку с ранеными часто их невесты или девушки. Иногда и клоунессы примеряли этот вельон. Но сейчас фату уже не используем: такие шутки могут восприниматься неоднозначно.
Однако, как бы ни получилось сначала, уже на второй-третий визит подключается психологический подход. Часто мы становимся друзьями, отправляем военным разные вещи, общаемся.
- Как вы понимаете, что человек готов общаться? Ведь ситуации бывают разные – кому-то больно, у кого-то депрессия…
– Перед тем как зайти, мы всегда спрашиваем, можно ли нам это сделать. Почему это важно? В больнице нарушаются личные границы человека. Боец, еще вчера командир взвода, например, внезапно начинает зависеть от санитарки, которая приносит судно. Она не спрашивает, можно ли зайти, в каком состоянии человек или хочет с кем-то разговаривать. Бесспорно, врачи, медсестры, санитарки делают свою колоссальную работу, и в больнице военный из большого, крепкого и мужественного становится человеком, не управляющим своей жизнью. Их это сильно выбивает из колеи.
Поэтому мы всегда спрашиваем, можно ли войти в палату. Так человек почувствует, что в этот момент может управлять своей жизнью. Он решает, будем ли мы рядом с ним в течение следующих 10 минут или нет.
– Бывает ли так, что вас не пускали в палату?
– Да, говорят: "нет, не надо, не заходите", – мы идем дальше. Но в следующий раз те же люди уже приглашают нас из коридора. Думаю, это благодарность за то, что мы их услышали, не лезем на голову.
Ведь волонтерство тоже может быть разным, как и все вокруг, но для нас важно сохранить границы человека.
– Что происходит потом, когда вас уже пустили в палату?
– Даже если один человек позволяет войти, мы заходим к нему. Обычно трое-четверо кивнули, а тот, кто не хочет общаться, отворачивается, накрывается одеялом. Мы не навязываемся, не пытаемся его смешить. Кстати, больничные клоуны - это не всегда о смехе.
После того как мы зашли, здороваемся, начинаем свою историю, что-то расспрашиваем. Обычно истории крутятся вокруг нас – то есть мы говорим о клоунах, шутим друг над другом, а уже тогда ребята вплетаются в разговор, затрагиваем разные темы.
Если в палате есть тот, кто лежит с укрытой головой и никого не хочет видеть, то в следующий раз, когда мы приходим, он уже одеяло приспускает: что-то его заинтересовало. А потом и сам нас затрагивает – начинает с нами разговаривать, чем-то угощает.
Следует понимать, что в отделении ребята травмированы не только физически, но и психологически. Если они не хотят общаться, мы их не трогаем, общаемся с другими, следим, чтобы не было балагана. Кстати, за все время работы в больницах не было такого, чтобы нас выгнали категорически.
Больничный клоун - это не всегда о смехе и шутках
– Как вам удается задать настроение людям? А если человеку в этот момент не до смеха и шуток, как быть тогда?
- Бывают шутки, бывают полушутки, то с их стороны, то с нашей. У нас в рукаве заготовлены анекдоты и песни. Иногда разговоры заходят об очень личном, о том, что болит.
Иногда приходишь, а военный совсем скис – не знаешь, что делать. А потом он раскрывает одеяло – еще недавно у него была нога, а теперь ее нет. Но он понимает: мы друзья, и он может поделиться с нами своей болью. Был у нас такой Толик – простой парень, и теперь так случилось, что ему нужна поддержка. Он не знал, как ему дальше жить.
В таких случаях мы звоним в дружеские организации и просим, чтобы в палату наведался психолог под видом волонтера, просто поговорить. Человек хочет общаться, а мы не можем находиться дольше получаса в одной палате, когда тех палат 14.
Бывает, доходишь до середины отделения и чувствуешь, что дальше не можешь идти. У меня так было после Толика. Тогда я его просто обняла и сказала, что не могу найти слов.
Когда вышла от него, поняла, что больше не могу дать ничего кому-нибудь другому: морально исчерпана. Поэтому больничный клоун – это не всегда о смехе и шутках. Иногда это о поддержке, внимании, желании выслушать – это все очень важно!
Есть у нас в Ровно волонтеры, которые возят ребят на местное озеро, на природу. Там все варится, шкварчит на огне, есть животные, можно расслабиться на берегу. Ребята нас приглашают – мы стараемся приехать. Очень важно поддерживать эту дружбу.
Бывает, неделю пропускаешь или две, не всегда есть возможность приехать в больницу – уже новые люди лежат в палате. Да и те, к кому мы ходили раньше, начинают обижаться, что мы не приходили.
– Где вы находите силы, чтобы восстановиться?
- Говорят: "вы много сил отдаете другим", но на самом деле я больше беру. Хочется делать в разы больше. Я не истощаюсь – они заряжают. А когда видишь их травмы, думаешь: альо, ты там от чего-то устала?
У нас лечатся ребята из других городов – для них мы просто как глоток свежего воздуха, ведь они здесь ничего не знают. Пытаемся о них заботиться. Если бы не "Красные носы", не знаю, как жила бы в этой войне. Для меня это как подзарядка.
Кстати
Как учат на больничного клоуна
– Как правило, школа – это трехдневный тренинг, – рассказывает Наталья. - Мы проводим занятия с пятницы по воскресенье – это три дня интенсивного обучения. В пятницу мы знакомимся, в субботу работаем с пластикой, границами, темпоритмами. Немного театрализации, немного теории, немного практики. В воскресенье - то же самое до обеда. И уже в последний день учебы выходим с новичками в больницу.
Последняя школа больничного клоуна у нас прошла с 1 по 3 марта, взяли немного "свежей крови", более 10 человек. Бывает, что после нашей школы остается 50% слушателей, а иногда и один человек, хотя в школе их было 15.
Больничный клоун – это не профессия, это состояние души!