Два года полномасштабной войны могут стать переломным моментом, когда беженцам за границей придется определиться с выбором – вернуться на родину или окончательно пустить корни в Европе. О том, что эта дилемма существует и требует немедленного решения, в конце прошлого года написало издание The New York Times.
Но так ли это на самом деле, являются ли эти два года эмоциональным рубежом и что будет определяющим фактором для беженцев, которые действительно еще не решили, какое будущее выбирают? Эти и другие вопросы журналист Коротко про обсудил с экспертами.
«Коллективный символизм» и реальность
Мы поговорили с несколькими беженцами, которые сегодня обосновались в европейских странах, и выяснили: никакого «рубежа» они не чувствуют.
Екатерина, которая с мужем и детьми почти два года живет в польском Лодзе, говорит, что их семья вернется в Украину в тот день, когда завершатся боевые действия, когда бы это ни произошло.
- Во-первых, мы все скучаем за домом, - говорит Екатерина. – Во-вторых, в Киеве остались родители. И в-третьих, если в Украине я работала бухгалтером, то здесь ничего не смогла найти, кроме работы на конвейере, которая для меня физически очень тяжелая. К концу смены ног не чувствую, а спина буквально разламывается пополам. Вечером мое единственное желание – просто лежать, не хочу ни денег, ни «европейской жизни». Не знаю, сколько еще смогу выдержать такую работу.
У Оксаны все наоборот: она выехала из Украины всего полгода назад и, выезжая, уже знала, что домой больше не вернется.
- Мы приехали не на новое место – муж работает на заводе в Тарту с 2021 года, - говорит Оксана. – Несмотря на то, что нам с сыном было куда ехать, мы полтора года продолжали жить в Днепре. Мне казалось, что все вот-вот закончится, не стоит и затевать с переездом. Решающим фактором для переезда стали не постоянные обстрелы и воздушные тревоги, а онлайн-образование у сына. Это не образование.
Сын сразу же пошел учиться в эстонскую школу, причем, в отличие от многих родителей, Оксана с мужем не заставляют его параллельно учиться в Украине. Говорят, что ему это не нужно – через три года он будет поступать в эстонский вуз. Оксана не работает, но и без дела не сидит: учит эстонский и ходит на курсы в автошколу. Говорит, что решение о переезде для нее было очень тяжелым именно потому, что она точно знала: если уедет – это уже навсегда, в Украину она не вернется.
По мнению психолога Александры Алексеевой, все разговоры о том, что два года полномасштабной войны являются рубежом, после которого точно придется принимать решение, из той же серии, что попытки начать новую жизнь непременно с нового года. Такой «коллективный символизм» говорит о том, что люди не выдерживают чего-то в своем ежедневном цикле и хотят поставить «дополнительные рамки».
- Это, можно сказать, поиск внешней структуры, когда внутренняя рассыпалась, - отметила психолог в беседе с Коротко про. - Еще два года назад мы и подумать не могли, что в ХХІ веке возможно то, что послевоенные поколения видели только в военных музеях. Мы все жили в иллюзиях относительно демократии, дипломатии, возможностей международных организаций и т.д. И вот в один миг люди были отброшены назад - к тем временам, когда кто первый напал и убил, тот и молодец. И теперь мы живем с самыми разными новыми знаниями. Это знание о том, что в нашем мире царит полный хаос. Это осознание того, что подобное может случиться с кем угодно и когда угодно. Это понимание масштабов нашего бессилия: за два года во всем мире не нашлось никого, кто мог бы это прекратить.
Сроки неизвестны, гарантий нет
В то же время Марцин Колодзейчик, директор международной рекрутации Миграционной платформы EWL, считает, что два года действительно могут стать переломным рубежом для многих украинских беженцев, учитывая, что сроки окончания войны неизвестны, а гарантий ее завершения в ближайшей перспективе никто дать не может. Да и европейские страны пересматривают свою политику относительно беженцев, говорит эксперт.
- Поэтому 2024-й действительно может стать для многих украинцев годом выбора: оставаться или возвращаться. Во многом это будет зависеть от политики ЕС и каждой из стран, а также от ситуации на фронте, - отметил Марцин Колодзейчик в беседе с Коротко про. - Мы наблюдаем тенденцию, что беженцы, которые трудоустраиваются на простую физическую работу на предприятиях, не требующую знаний языка и навыков, склонны к тому, чтобы дольше оставаться в Европе. Там безопасно и можно заработать больше, чем в Украине. Такое же решение принимают и те, кто имеет профессию, знает местный язык и может предоставлять услуги. Совсем иная ситуация у «белых воротничков», которые не хотят заниматься физической работой за рубежом, а стремятся работать по специальности или переориентировать свой бизнес под европейский. Удается это не всем, поэтому они тоже стоят перед выбором, что делать дальше.
Факторы в пользу Европы: выплаты плюс безопасность
Эмиграция – это очень сложный выбор, а вынужденная эмиграция сложна в квадрате, говорит Александра Алексеева. Люди разорвали многочисленные невидимые нити, которые их связывали с домом, семьей, друзьями. Конечно, два года - это существенный срок для того, чтобы обрасти новыми «корешками». Но у этого срока есть и обратная сторона: теперь возвращение на родину потребует новой адаптации, ведь дома все изменилось - и жизнь, и люди.
Кроме того, эмиграция эмиграции рознь. Представьте: один человек успел все продать и выехать за границу с семьей и с деньгами, а другой - потерял и дом, и всех близких. И пусть это люди одного возраста и пола, они живут в одном городе и имеют одинаковые статусы и права, судьбы невозможно даже сравнивать. Так что эмиграция - это слишком сложное и слишком многослойное понятие для обобщений.
Тем не менее, избежать обобщений не удастся, ведь потоками беженцев управляют определенные тенденции – прежде всего условия приема в тех или иных странах.
- Опыт показывает, что значительное влияние на выбор страны для миграции имеют льготы, - отметил Марцин Колодзейчик в беседе с Коротко про. – Например, согласно нашему исследованию, одной из основных причин переезда значительной части украинских беженцев из Польши в Германию являются более высокие социальные выплаты. Это значительная поддержка для женщин с детьми, которые бежали от войны. В то же время, если льготы отменяются или заметно снижаются, это уменьшает привлекательность той или иной страны для тех, кому помощь важна. В меньшей степени это влияет на украинцев, которые имеют работу.
Сокращение льгот в одной стране стимулирует некоторых беженцев поехать в другую страну или вернуться домой. Но все же главное для беженцев, говорит эксперт, - это безопасность. Исследования EWL в прошлом году свидетельствуют о том, что гарантии безопасности будут одним из ключевых мотивов возвращения домой. Немало женщин именно поэтому не решаются вернуться с детьми в Украину.
В то же время есть и такой важный момент: чем дольше продолжается миграция, тем меньше шансов на возвращение беженцев. По мнению аналитика Игара Тышкевича, надежды на возвращение хотя бы 60% мигрантов - это просто мечты.
«Если дети пошли в школу, если произошла интеграция, вероятность возвращения мала, - написал аналитик на своей странице в соцсети. - Кейсы других стран говорят о возвращении 60-80%, если эмиграция продолжается менее года, 40-50% - от года до двух. И далее каждый следующий год – минус 10%».
Совет психолога
Не делите людей на группы и не поддавайтесь групповому влиянию
Мы уже привыкли делить окружающих на группы - так проще и понятнее. Свой - чужой. Воюет - не воюет. Уехал в Европу - остался в Украине. Собирается возвращаться - планирует оставаться в Европе. «Просканировал» человека, отнес его к определенной группе и уже более-менее понимаешь, как к нему относиться.
А какое удобство принесло бы обобщение и деление на группы мигрантов! Ведь определившись, кто есть кто, становится понятнее, что с этой группой делать. Согласитесь, что миграционная политика стран могла быть гораздо проще: вот у нас есть группа, которая планирует остаться, и мы для них открываем языковые курсы, адаптируем, даем медстраховку и помогаем искать работу.
А вот другая группа - они здесь просто, чтобы переждать войну, на них можно не тратить время и средства.
- Это было бы очень примитивное деление и неверная стратегия по двум причинам: мы все очень разные, и наша жизнь меняется очень быстро, - говорит Александра Алексеева. - Я бы рекомендовала не только не делить на группы других, но и самому как можно меньше поддаваться групповому влиянию, занявшись исключительно изучением себя и своей ситуации. «Все побежали - и я побежал» – это и в мирной жизни не самая лучшая стратегия, а во время войны есть огромный риск пропустить голоса своих собственных инстинктов и увидеть ситуацию в более «черном» или в более «светлом» цвете.
Психолог советует не торопиться и дать себе возможность менять свое мнение хоть каждый день.
- Психика человека ищет баланс в период тяжелых перемен и находит способ совладать со всеми проблемами, - подытожила Александра Алексеева. - Поэтому, если, условно говоря, сегодня хочется собирать чемодан, а завтра его распаковывать, - разрешите это себе. Сбиться в группу очень заманчиво - там не так страшно. Но для человека будет гораздо полезнее какое-то время выдержать свое одиночество и пойти своим путем, не дав себе заразиться чужими чувствами.