До войны Юлия Яцечко успешно руководила продюсерской компанией YULA Company, занималась промо и продюсированием артистов. Также с первого выпуска Юла, как ее зовут в шоу-бизнесе, ведет промо программы своего мужа – Анатолия Анатолича «Зе Інтерв'юер».
Но как она недавно призналась: все, что она знала о пиаре до войны, - надо забыть.
Мы поговорили с Юлой о будущем этой профессии, чем она занимается сейчас, как спасала троих детей от войны и как реагирует на хейт и угрозы, которыми россияне засыпали всю их семью.
Всем наплевать на откровения звезд, когда у тебя разбомбленный дом
– Меня поразил твой недавний пост о профессии пиарщика. Ты сказала, что все, что ты знала о пиаре до 24 февраля, нужно забыть. По-твоему, как сегодня можно объединить эти два слова – артист и пиар? Ведь, например, когда ты молчишь, не показывая, что делаешь, ты предатель, сбежал, отсиживаешься где-то, когда показываешь – значит, пиаришься.
– Мой пост был о том, что война разобрала меня, как и многих других украинцев, на пазлы. На части. На куски. И я уже который месяц то и делаю, что пытаюсь собраться. Восстановиться. И когда мне почти это удается, я читаю о новом ударе по Виннице, Часовому Яру или Вышгороду, где находится мой дом, и мой пазл падает на пол, снова разбивая собранную картинку… Сейчас каждый из нас потерял ежедневную рабочую рутину. Утратил покой. В моей профессии изменился вектор и смысл пиара как в музыке, так и в бизнесе в целом. Я каждый день размышляю над тем, какие условия и приемы пиара в это время. И это уже не публикации в модных изданиях. Не большие «откровенные» интервью. Не алгоритм привычных действий и приемов. Поэтому я сделала четкий вывод: все, что я знала о пиаре до 24 февраля, нужно забыть. Сейчас важно – что ты делаешь, как ты делаешь и как ты, как публичная персона, можешь влиять на других людей.
Война сменила тактику. Сменила позиционирование. И сменила вообще пиар на 180 градусов. Сейчас не измеряется популярность количеством опубликованных материалов, ведь эти публикации никому не нужны. Не нужны личные интервью и за уши притянутые темы. Всем плевать на откровения звезд, когда у тебя разбомбленный дом и за столом уже никогда не соберется полная семья…
Теперь в моей профессии все по-другому. И я это четко понимаю. Темы, которые нужно освещать, – уже не о личном, а об общественном и социальном. Невозможно писать песни о войне, если артист переживает ее за границей. Войну нужно ощутить всем телом и душой. Только почувствовав родные стены, песни пишутся самые искренние.
Артисты не имеют права замалчивать войну! Каждый должен о ней говорить, а иногда и кричать, а тем более – звезда! Стопроцентно артист должен иметь четкую позицию по поводу войны. Нет серого. Только белое или черное. Говорить именно сейчас, не через неделю, не через месяц, а сейчас.
Говорить о войне, событиях, о терроризме со стороны россии. В постах, в песнях – неважно. Мир не должен привыкать к войне – до полной нашей победы. Ибо наша жизнь меняется с каждым днем полномасштабной войны, и жизнь зависит от ВСУ и каждого из нас.
- В прошлой жизни, когда звезда плакала или рассказывала о каких-то своих бедах, человек думал: у звезды так же, как и у меня, то есть, не одной мне плохо, и это была вроде какая-то поддержка. Или сегодня это не работает?
– Не работает. Ибо ту реальную боль, которую пережил человек, потеряв все - дом, близких, ребенка - невозможно примерить на себе. Сейчас порог боли самый высокий. И даже сейчас, думая об этом, я чувствую мурашек на своей коже. Порог боли самый неожиданный и уязвимый.
Сейчас не обычные люди приравниваются к звездам, а наоборот - звезды должны почувствовать эту боль на себе, чтобы с помощью песен хоть немного помочь ее унять. Сейчас звезды – не те звезды, которые на сцене, а те, которые в бою. Артисты сейчас – это обслуживающий персонал для наших бойцов, чтобы им было хоть немного легче воевать за всех нас.
– Сейчас ты хочешь дать себе время на обучение, о котором мечтала. Что это за обучение?
– Сейчас я сделала паузу. Но паузу в темпоритме, в котором привыкла работать, когда было очень много проектов. Сегодня у меня выборочные проекты. И именно те, присоединившись к которым, я могу помогать стране. К примеру, проекты Александра Пономарева. В частности, последний хит «Україна переможе», в котором приняло участие очень много украинских звезд. Сейчас на канале Пономарева - более 17 миллионов просмотров. В таких проектах как пиарщик я принимаю волонтерское участие, как и все звезды. Деньги, собранные от роялти, отправляются на ВСУ.
Также я присоединилась к YouTube-проекту моего мужа Анатолия Анатолича, в котором он освещает преступления рашистов. Многие выпуски забежали за миллион просмотров. Сейчас самое главное для меня – быть полезной. Полезной для Украины.
Относительно обучения – оно связано с международным пиаром и усовершенствованием английского языка.
Если бы Светлана Лобода выбрала другой путь, мы не смогли бы общаться дальше
– У тебя - своя большая пиар-компания YULA Company. Она ведь будет существовать дальше?
– Сейчас компания на вынужденной паузе. Ведь в некоторых артистов мы раньше вкладывали личные средства. Сегодня у нас нет такой возможности. Большую часть наших заработков мы с мужем отправляем на ВСУ или помощь тем, кому она нужна. Даже наши дети присоединяются к помощи. От них это совсем небольшие деньги, но дети знают, что помогают. Часть от их подарков на день рождения папа помог отправить на помощь. А недавно была первая годовщина нашего сына. Мы открыли «банку», и наши подписчики помогли собрать 10 тысяч гривен в помощь зоопарку «ХІІ Місяців» в Демидове, он был оккупирован рашистами.
Со своим коллективом в последний раз мы собирались 23 февраля. А сейчас кто где – все разбежались по миру. Но мы на связи. Мы можем работать на расстоянии онлайн, как это было в пандемию. Как только будет возможно возвращение в офис, обязательно вернемся к полноценной работе.
- Как в будущем ты для себя будешь выбирать артистов, с которыми будешь работать?
- Я точно знаю, что буду обращать внимание на то, какие песни я буду слышать, какие тексты. Если раньше мы могли закрывать глаза на русскоязычный контент и работать на страны СНГ, то сегодня этому не быть!
– Со Светланой Лободой вы семья, она крестила твою Алису. Ты ожидала, что она так перевернет свою жизнь? Как, в конце концов, и Макс Барских, и Алан Бадоев.
– Выбора другого нет и не могло быть. Если бы Светлана выбрала другой путь – знаю точно, мы бы не смогли общаться дальше. Это просто невозможно. Все артисты, оставшиеся по ту страшную темную сторону, стали автоматически врагами.
Если у них течет хоть капля украинской крови, есть есть хоть капля здравого смысла, быть в стороне и отвернуться от Украины - это отвернуться от всех, даже от своей семьи.
Но я знаю Светлану очень хорошо, знаю, что она не сомневаясь сделала свой выбор еще 24 февраля. Вопрос был только в публичном освещении. Пока она была на территории россии, то не могла открыто говорить правду, ведь мы все знаем варварские методы режима россии и давление. Светлана отвечает не только за себя и семью, но и за весь свой украинский коллектив.
И как только Лобода покинула территорию россии, сразу открыто заговорила о войне россии в Украине и основала фонд в поддержку Украины. Взялась за восстановление детского сада в Ирпене и была одним из первых артистов, которые своими глазами увидели Бучу и Ирпень. Относительно Бадоева и Барских – очень горжусь ими. Макс, пережив все происходящее в Украине, записал невероятную песню «Буде весна». Считаю ее одной из главных песен военного времени, которая вдохновляла и вдохновляет. Макс сделал все от себя как артист и гражданин. Относительно Алана знаю, что он готовит фильм о военных событиях. Уверена, его увидит весь мир. Смотрела только тизер, и у меня уже были слезы на глазах. Поэтому важнее всего то, что каждый делает для Украины сегодня и сейчас.
Если кто-то присоединяется к «срачу» - должен думать своей головой
- Ты как пиарщик знаешь, как это все работает: что скажешь о возвращении в соцсети обычного нашего украинского «срача»? После нескольких месяцев затишья у нас снова появилась куча экспертов по любым вопросам. С последнего, например, фотосессия Зеленских, которую делала Лейбовиц для Vogue, – чего я только не начиталась. Можем ли мы это когда-нибудь побороть и научиться дискутировать аргументированно?
- Я считаю фотосессию первой леди и президента для Vogue просто нереальной! Как наш президент обнимает свою жену - именно так он обнимает и нашу Украину: крепко, уверенно и надежно. А то, что фотосессию освещает американский Vogue, придает еще большую уверенность в поддержке нас миром.
А что касается фотографии с обложки, посмотрите на женщин в европейской политике. Не политика у них на фоне шаблонных стандартов, фотографий и искусственных поз. Они в политике – открытые, разные, человечные. Я присоединяюсь к флешмобу, распространенному в сети #sitlikeagirl, и делаю это с большим уважением к первой леди, которая, как и президент, ломает стандарты и ведет нас в цивилизованный мир.
Мы должны это понимать. Относительно «срача» – нужно делить все пополам. Страна-агрессор заинтересована как никто в расколе. В «сраче». В ненависти. Если кто-то присоединяется к «срачу» - должен думать своей головой. Не становиться марионеткой и не поддаваться провокациям. Мы родились украинцами и сейчас самое время быть ими! Пора каждому из нас показать себя с лучшей стороны, построить такое государство, которое мы хотим.
– Ты говорила, что сейчас каждый – пиарщик своей Украины. И сейчас от каждого поста, от каждого разговора, от вида и взгляда зависит мнение об украинцах. Если бы иностранцы знали украинский и почитали все, что у нас льется в соцсетях, что бы они подумали?
– Сейчас к Украине приковано максимальное внимание. Жаль, что такой ценой. Но с 24 февраля уже никто и никогда в жизни в мире не скажет, что Украина – это какая-то часть россии. Поэтому для мира и украинцы предстают в новой самостоятельной роли. Мир изучает нашу культуру, учит наш язык, слушает наши песни, вдохновляется нашей свободой, силой. Поэтому мы не можем разочаровать неньку. Она столько лет боролась за свое место под солнцем. И вот сейчас солнце светит на Украину со всех сторон.
За неделю до войны моя старшая дочь проходила тему «Жизнь Тараса Шевченко». Когда мы ехали домой со школы, слушали аудиопоэму «Катерина», которая начинается строками: «Кохайтеся, чорнобриві, та не з москалями, бо москалі - чужі люде, роблять лихо з вами». Она меня спросила – плохие ли россияне? На что я ответила, что тогда было другое время. Но сейчас забираю свои слова назад. Шевченко еще тогда знал… Россия всегда давила на наше государство, унижала и воспринимала нас как «третью ногу»: когда нужно – пользовалась, а если нет – она ей мешала. А теперь наша «Катерина» после всех страданий встанет, поднимет голову, раздавит москаля вилами и пойдет дальше с высоко поднятой головой! Такова у нас с Алисой концовка сегодняшней версии великой поэмы.
Пару ночей я не спала, мне казалось, что кто-то лезет в окно
– Толича тоже хейтили за выезд за границу, мол, спрятался за юбку жены. Ты, как жена, как переживала все, что писали?
– Это не совсем так – что он спрятался за мою юбку. Напротив, я спряталсь за него, ведь у нас трое малолетних детей, младшему из которых в то время было 7 месяцев.
Когда началась война, наша вся семья была дома в Вышгороде. Мы ощутили на себе все страхи. Первый сбитый вертолет над Киевским морем был у нас над головой. Мы просидели почти безвылазно три дня в сыром подвале в куртках и сапогах, ведь подвал не рассчитан на то, что в нем кто-то будет жить.
Сначала в 15 квадратах нас сидело 12 человек вместе с соседями, а потом осталась наша семья и наши мамы. И только тогда, когда началась перестрелка диверсантов у нас за забором, мы собрались через 5 минут и уехали неизвестно куда. По дороге мы с детьми видели трупы, пробитые ракетами дороги, заминированные мосты. Нас приютили в Кагарлыке (город в Обуховском районе Киевской области. – Авт.) дедушка и бабушка одноклассницы нашей средней дочери. Думали, пересидим войну день-три и вернемся. Так, в гостях наша семья и еще 15 человек просидели почти месяц.
Дальше жить там было уже неудобно, и мы решили ехать дальше. Договорились, что муж нас отвезет и вернется в Украину. Ведь кроме троих детей с нами ехали наши мамы и собака. Одна бы я не справилась – 2500 км с детьми и младенцем. Так и случилось – он нас отвез, помог обустроиться и вернулся. А в перерыве между отъездом и возвращением все мы попали под хейт, потому что не скрывали эти события нашей жизни. Потом научились жить на расстоянии. Первый раз после его возвращения в Украину увиделись спустя шесть недель.
- А вот все угрозы, которые поступают вашей семье? Насколько знаю, телефоны слили не только Анатолича, но и твои, и мамы. Читать такое – не выбивает ли это почву под ногами?
– Работая пиарщицей у самых известных звезд, я видела разное – и фанатов, и маньяков. В 2015 году после громкого скандала на 1+1, когда слили адрес Лободы и неизвестно, кто ходил у ее дома, я вместе с ними переживала все эти страхи. Поэтому сейчас я уже немного закалена. Но, если честно, сейчас ситуация более сложная, потому что это не один псих, а много. Травить нашу семью начали именно в телеграмм-канале агрессивно настроенных рашистов. Понимаю, вероятность того, что угрозы дойдут до дела, – не велика. Но пару ночей я не спала, мне казалось, что кто-то лезет в окно.
– Смотрела твое видео, как ты 30 июня бежишь босиком по брусчатке. Ты приезжала домой?
– Я не была дома с марта. Когда мы жили в Кагарлыке, и ВСУ оттеснили войска, нам удалось заехать домой, чтобы взять некоторые вещи, потому что выезжали мы с одним чемоданом. Но я так и не доехала до Вышгорода. Ждала мужа в Киеве на Оболони у себя в офисе. Так что я только в предвкушении встречи с домом.
У меня трое детей – и растерянная мама им точно не нужна
– Ты с детьми живешь во Франции. Как вы там устроились?
– Когда мы все-таки поняли, что нужно выезжать ради детей, у нас было только два варианта. Или ехать на запад Украины, потому что дома, или во Францию, ведь наши дети учились во французской школе в Киеве. Но за месяц войны на западе страны так поднялись цены на жилье, что снять квартиру для нашей большой семьи – а это трое детей, мы с мужем, моя мама и мама мужа с собакой – было очень дорого. И тогда мама Алисиной одноклассницы, их семья уехала раньше, предложила ехать к ним в регион. Их семья уже там обустроилась, и город с удовольствием принимал украинцев – люди давали украинцам жилье и адрес для оформления временных документов. Поскольку у нас большая семья, нам выделили отдельный дом. Мы так сдружились, что вместо двух месяцев французы отдали нам жилье на все лето. Будем всю жизнь благодарны им за то, что они подставили нам свое плечо в такое время.
– Алиса и Лола пошли там в школу? Уже адаптировались к местным реалиям?
– Адаптировались сразу. Они долго жили испуганными в селе. Боялись всего. Хотя взрывов там уже не было слышно, но самолеты периодически летали. А тут как будто попали в цивилизацию. Все спокойно, люди гуляют, погода хорошая, все улыбаются и имеют «смешные» проблемы, которые у нас были в прошлом.
В школу девочки пошли на следующий день после приезда. Быстро влились в коллектив, так как для них французская система обучения очень близка. И язык они знают. К тому же в школе уже учились их друзья из французской киевской школы.
Но эмоциональный отпечаток остался, наверное, на всю жизнь. Девочки боятся самолетов, фейерверков, грозы. Мы отдали девчонок в лагерь, где они должны были бы быть 5 дней, однако забрали их в первый же день. Старшая дочь увидела черный самолет над головой, и так испугалась, что стала просить показать ей бомбоубежище. После была такая же истерика, и мы забрали их домой.
– Как вы с Толичем восприняли новость о закрытии канала «Украина», где он три года работал ведущим «Ранку з Україною»?
- Иметь работу в Украине – это как якорь. Это стабильность, коллектив, поддержка. Когда Анатолич встретился с Лилией Ребрик, они обнимались и плакали. Возвращение к работе означало для них в некотором плане стабильность. За это время наша семья научилась жить на две страны. Анатолич работал в Украине, а в свои свободные недели приезжал к нам. Конечно, у нас, как и у всего коллектива холдинга, эта новость вызвала замешательство. Но я верю, что со временем все восстановится. Может, с новыми владельцами, но заработает. Главное – победить!
- Строишь ли ты планы – что дальше?
– Мы все сейчас взрослее не по годам. Мы ежедневно переживаем горе, сейчас нет чужого горя. Когда умирает украинец, а тем более ребенок, ты чувствуешь боль, как будто это родной человек. Нельзя жить и строить планы на будущее, когда все так.
Мы должны работать так, как и прежде, чтобы поддерживать себя и государство. Верить в победу! Пытаться не откладывать жизнь на потом. У меня трое детей – и растерянная мама им точно не нужна.
Именно в кризисных ситуациях можно менять все. Рисковать и начинать новое. Несмотря на военное положение в Украине, продолжают открываться новые заведения, появляются новые дизайнеры и строятся новые дома. Именно сейчас мы должны приложить все усилия, чтобы двигаться вперед большими шагами.
Война точно изменила мое внутреннее состояние. Но я пытаюсь его контролировать. В работе хочу использовать свой опыт для важных задач, связанных с Украиной. В музыкальном пиаре мне уже тесновато. Чувствую, что могу раскрыть себя в другой сфере деятельности. Поэтому сейчас остаюсь работать в музыкальной сфере как кризисный менеджер и музыкальный консультант, но работаю и над новыми социальными проектами, которые сейчас намного важнее.