Ютубер Владимир Золкин о разговорах с пленными: У них вместо мозгов - телевизор

С начала войны блогер Владимир Золкин берет интервью у пленных российских солдат и офицеров. Проект «Ищи своих» популярен в Украине, но целевой его аудиторией являются российские пользователи YouTube. Из уст своих соотечественников они должны узнать правду об этой войне, об обстрелах мирных домов, убийствах мирных жителей и не пожелать разделить участь оккупантов.

Каждое интервью начинается с того, что собеседник подтверждает свое добровольное желание говорить, а заканчивается его звонком к родным. О том, насколько эффективен проект и о своих впечатлениях от работы в нем, Владимир Золкин рассказал «КП в Украине».

Трудно признать, что сын сознательно шел убивать

- Владимир, сколько вы уже записали интервью с пленными россиянами?

- Было около 250 респондентов, а количество интервью не считал. В некоторых были задействованы два-три и даже десять человек. Многие думают, что вот я приехал в тюрьму, сел и спокойно работаю с одним пленным сколько нужно. Увы, нет, у меня ограниченное время, и если восемь человек дали согласие на разговор, то мне важно никого не упустить. Со всеми переговорить и всем дать возможность позвонить домой.

- Возможность поговорить с женой, мамой, папой, сестрой - это приманка или гонорар за появление в кадре?

- Безусловно, это мотивация для разговора с нами. Некоторые уже приходят как к таксофону. Им другие пленные рассказали, что у нас можно позвонить. Видно, что не хотят говорить, но хотят связаться с родными.

В любом случае важно показать пленного землякам, чтобы они услышали его слова. Для нас это способ задать вопросы его жене, родителям, как они относятся к этой так называемой "спецоперации". Услышать мнение с той стороны и снова показать все на ту сторону в качестве конечного продукта, который производит эффект. Люди смотрят и понимают, что ехать воевать в Украину им ни к чему.

- А какова реакция той стороны? Есть ли ужас, прозрение, сожаление: ой, сынок, что же ты наделал?

- Процентов 30 из всех матерей, возможно, что-то похожее чувствуют. Но такого прямого «ой, сынок, как ты мог» нет. Все равно они оправдываются сами и оправдывают своих детей. И даже те матери, сыновья которых рассказали, что знали, куда идут и зачем, все равно продолжают утверждать, что «ребенок» ничего не знал и был на учениях.

Присутствует элемент то ли самозащиты, то ли самооправдания. Понятно, тяжело признавать, что сын сознательно шел убивать людей как фашист.

Все боятся сболтнуть лишнего

- Можете рассказать истории, которые вас особенно поразили или удивили?

- Нет, не могу. Потому что во всех историях меня ничего не удивляет и удивляет все одновременно. Сами по себе все истории монотонные и практически одинаковые. Различаются только некоторые детали.

Но вот чего я не могу понять, это как российский солдат может быть таким глупым, зомбированным, лишенным способности здраво рассуждать. Все истории демонстрируют, что передо мной люди, у которых вместо мозгов был телевизор и у которых все плохо с деньгами. Они пошли в Украину либо под влиянием пропаганды, либо за заработком. Либо и то и другое.

Но если тут, в Украине, многие уже все поняли, то их родители, знакомые – нет. Потому что они до сих пор под влиянием российский пропаганды.

- А были такие, кто искренне верил, что украинцев надо от чего-то освобождать?

- Почти все об этом говорят. Это и есть желание искренне поддаться действию пропаганды. Им вещали, что они идут защищать русскоязычных, и почти все в это верили.

- А с вами, как считаете, они искренни?

- До определенной степени да. Дальше – нет. Они все боятся сболтнуть лишнего, чтобы на них не открыли уголовное дело за военные преступления.

Вот вам пример пожизненно осужденного Вадима Шишимарина. Про него же было известно, что он убил мирного жителя. А он в интервью мне об этом ничего не сказал.

- Какое впечатление на вас произвел Шишимарин?

- Маленький, миленький мальчик. Производит положительное впечатление, никаких негативных эмоций. И родственники очень вменяемые. Он рассказал мне все-все о себе. Кроме одного – что выстрелил в мирного жителя.

Это еще раз подтверждает, что мои интервью не принудительные и не постановочные. Человек говорит на камеру ровно то, что считает нужным сказать.

Матери находят детей, которых объявили умершими

- А были такие, которые признавались, что были готовы убивать? Например, летчик Красноярцев, который уже бомбил мирные кварталы в Сирии.

- Летчик Красноярцев не мог сказать ничего другого, потому что к моменту, когда он со мной разговаривал, он был полностью уличен в преступлении. Когда его сбили, он стрелял в мирных жителей.

Красноярцеву не было смысла врать, но все равно он оправдывался. Говорил, будто не знал, что бросает бомбы на мирные города. Работал якобы по неким координатам, которые ему сбрасывали, и считал, что бомбит военные объекты. Ключевые моменты вины все пытаются скрыть.

Сейчас этот российский ас загнанный, несчастный, брошенный. Он старался держаться при мне, пока не позвонил домой. Во время разговора оказалось, что его мать и жена бегают по Москве, оббивают пороги всех инстанций, пытаясь доказать, что Красноярцев в плену. А в России все отрицают. У них потерь нет и пленных нет.

- А вот эта реакция мам: я не верю, что ты живой, мне сказали, что погиб, уже шла сдавать анализ ДНК. Это не лукавство?

- Какое лукавство! Благодаря нашим интервью многие находят своих детей, которых в России объявили умершими.

- Приходилось говорить с фигурантами событий в Буче, Ирпене?

- Приходилось, но они ничего о своих деяниях не рассказывали. Никто не расскажет, если не пойман с поличным. Все говорят одно и то же: да, видел, как другие делали плохое, как убивали, это сволочи, я их глубоко осуждаю, но сам ни в чем таком не принимал участия.

Нормальные люди в России есть

- У вас уникальный проект, многие ютуберы, наверное, завидуют белой завистью.

- Не думаю, что это стоит зависти, потому что к кому бы вы ни поехали, вы все равно услышите шаблонную историю. Для меня это рутина. И она будет продолжаться, потому что пленные не заканчиваются, появляются новые. Все время приходится ездить в разные места.

Правда, сейчас организовывают лагерь для пленных, его анонсировали в Минюсте. Но я пока ничего об этом не знаю, хотя, скорее всего, туда попаду.

- А как возникла сама идея интервью с пленными и как удалось реализовать?

- Я размещал в соцсетях посты про российских погибших и российских пленных, которые появились в первые дни вторжения. Россияне начали писать комментарии, что это фейки, ерунда, как можно говорить такую ложь. У нас ни одной потери нет, мы вас возьмем за два дня, и ни одного пленного быть не может.

После таких комментариев у меня возникла эта мысль. Сначала я просил показать мне погибших русских. Не дали, долго думали, но – не дали. Потом я подключил свои личные контакты. Не могу рассказывать подробности, может быть, потом, после победы. Но главное, что я доказал целесообразность своего проекта. Попал в нужное время и нужное место.

Первые три-четыре дня войны никто в медиапространстве не знал, что делать. Все кричали «гвалт», но никто не знал, как работать с дезинформацией. А я сел и начал делать прямые эфиры, стал звонить родителям людей, которые в Украину попали, начал с ними разговаривать. Задавать вопросы: зачем, как вы это видите, какой в этой «спецоперации» смысл. Я начал все это показывать. И с этими предложениями вышел к ответственным лицам: убедитесь, это работает, россияне смотрят. Более 50 процентов зрителей моих эфиров, а они собирали от 100 000 до 200 000 просмотров, это жители России.

Меня спрашивали, уверен ли я, что интервью с пленными будут смотреть. Я отвечал, что уверен, потому что такой концепт обречен на интерес общественности. И получил поддержку.

Если честно, где-то глубоко в душе я сам не очень верил, что все получится. А получилось!

- Под вашими видео много откликов от жителей России, которые жестко осуждают войну и выражают симпатии украинцам. Ви верите, что их действительно пишут россияне?

- Я не думаю, что украинцы создали ботоферму для подобных комментариев.

- Но тогда рушится основной патриотический тезис: хороших русских не бывает.

- Мне абсолютно наплевать на тех детей, которые в песочнице играются и несут всякую чушь. Нормальные люди в России есть, и их не так мало, как кому-то кажется. По моим наблюдениям, порядка 30 процентов россиян глубоко осуждают эту «спецоперацию». 15 процентов из них делают это открыто, откровенно и даже активно. Еще 30 процентов абстрагируются и 30 процентов, которые поддерживают. Таких больше видно, потому что их поощряет Кремль.

- Ваши наблюдения, получается, опровергают российские соцопросы.

- У них сегодня соцопрос - 77 процентов за войну, а завтра будет 98 процентов. Я не на соцопросы ориентируюсь, а на тех, кто к нам сейчас из России едет воевать. Вначале это были люди, которых бросили под видом учений, либо идейные, которые кого-то хотели освободить.

А сейчас идейных уже нет. Идут волны рекрутов, которых мотивируют деньгами. И если сократить максимально и утрировать, то в России собирают бомжей, наркоманов и неудачников, каких только могут собрать. Отправляют сюда под видом ЧВК или частных охранных компаний, с которыми заключают договора. Официального статуса военного в России такие люди не имеют. И это все говорит о том, что одно дело - соцопрос, где люди отвечают по шаблону, и совсем другое те, которые рвутся воевать или реально поддерживают войну. Таких, я думаю, не больше четверти населения России.

Мне россияне в личные сообщения присылают фотографии, как закидывают в банкомат российские рубли, на которых написали название моего канала с призывом: «Хочешь узнать правду – заходи и смотри».

Сложил оружие и сдался гражданским

- В каких условиях содержатся пленные? Денис Малюська писал, что на одного приходится тратить больше средств, чем на украинского заключенного, потому что таковы международные требования.

- Следственный изолятор есть следственный изолятор. Я не думаю, что пленных содержат в VIP-камерах. Знаю, что их посещают представители правозащитных организаций, Красного Креста.

Большие траты, возможно, обусловлены и тем, что пленным нужна дополнительная защита. Их же нужно оградить от украинских заключенных, с которыми я неоднократно сталкивался и которые просили выдать им русского «на разговор».

Понятно, что это на уровне шутки, но украинские заключенные, какие бы они ни были бандиты или жулики, они стоят на украинской позиции.

- А у вас лично во время бесед не возникало желания собеседника за горло подержать?

- Нет, я же гуманист. Спокойный и миролюбивый человек. У меня нет желания вредить живому существу, тем более находящему в таком положении.

А вот что касается их мамочек, папочек и друзей, которые мне присылают личные сообщения, то там бы я некоторым товарищам лицо начистил бы с удовольствием. А пленные – это табуированная тема.

- Наверное, каждый надеется попасть на обмен. Или есть такие, которые боятся возвращаться, считая, что их могут преследовать как дезертиров или предателей?

- Домой всем хочется, как ни крути. Особенно тем, у кого есть семьи. Но и опасения перед преследованиями тоже реальность. Есть такие, кто не имеет семьи или дома, которые даже намерены просить убежища. А есть и такие, которые идут воевать за Украину в легион «Свобода России». Насколько их много, я не могу сказать.

- Вы общались с теми, кто хотел бы получить убежище?

- Общался. Был такой Шамиль, фамилию не помню. Этот мужчина, когда давал интервью, попросил ему помочь с адвокатом и убежищем в Украине. У него девушка вроде из Украины, они общались через интернет. И вот когда Шамиля к нам отправили, он ночью при первой возможности сложил оружие, ушел из окопов, пришел к мирным и сдался. Была бы моя воля, я бы предоставил такому убежище.

У меня из респондентов русских по национальности не больше 40 процентов. Остальные - кого там только нет: марийцы, башкиры, буряты, дагестанцы, татары, чеченцы. Правда, с чеченцами я мало говорил.

Больше на войну не пойдут

- А были люди, которых бы вы пожалели: мол, чего ты, дурашка, сунулся на эту войну?

- Да мне их всех жалко, как может быть жалко существо, которое всю жизнь прожило с пеленой на глазах и в гермошлеме зомбопропаганды. А тут гермошлем слетел, и спала пелена. И они вот все сидят передо мной, такие растерянные, беззащитные…

- Большинство составят обменный фонд, и это хорошо. Если в Россию вернутся, как вы думаете, согласятся снова идти воевать?

- Нет, не пойдут, я в этом уверен. Какая-то допустимая погрешность может быть - один процент на сто. Но реально нет, навоевались.

- В соцсетях часто пишут, что нечего цацкаться с пленными, возвращать их домой. Надо судить, ссылать на каторгу, а еще лучше казнить.

- Ну зачем я должен комментировать высказывания глупых людей? Есть простые рациональные вещи, из которых нужно исходить. Те люди, которые пишут, что всех нужно судить и расстреливать, где они воюют? Где воюют их родственники? Они могут заявить прямо: пусть моего ребенка убьют в российском плену, зато мы убьем пленных россиян? Если так, то они не лучше рашистов. Если это не пишут сами рашисты под украинскими никами.