«От дома, который с любовью строил для нашей семьи мой муж, не осталось ничего», - призналась Анна Панова 13 апреля и показала жуткие кадры испепеленного жилища.
Ей с мужем и маленькой дочкой чудом удалось спастись из пригорода Киева после того, как на третий день войны в их дом зашли российские войска.
Ведущая информационной программы «Сегодня» на канале «Украина» рассказала нам свою историю.
В нашем саду зацвел абрикос - это для меня знак, что свет победит тьму
- Аня, когда вы показали то, что осталось от вашего дома… На эти фотографии очень больно смотреть. Вы сумели справиться с этой болью?
- Наша дача была в селе Копылов неподалеку от Макарова в Киевской области. В первые дни и недели войны там шли жесточайшие бои. Мы слышали взрывы, слышали бои за Гостомель, видели зарево, когда горела нефтебаза под Васильковом. Но, конечно, и подумать не могли, что уже на третий день войны в наше село придут российские танки и в калитку постучат российские солдаты. Тихое село, где мы собирались спастись и спасти ребенка от войны, превратилось в поле боя.
Солдаты «попросили» нас уступить наш участок под их БТРы. Мы выехали к знакомым в том же селе: удивительно, но русские нас отпустили. Мы надеялись, что на следующий день они уйдут из села, но ошиблись. Оккупация продлилась больше месяца.
Верила ли я, что наша дача уцелеет? Конечно, верила до последнего. Я знала, что на нашей даче и ближайших пустых участках оккупанты обустроили себе медсанчасть и командный пункт. Думала, может, просто разграбят? Но когда Киевскую область освободили от захватчиков - не могу поверить, что говорю эти слова о 2022 годе, - соседи прислали нам фото. Дачный дом сгорел дотла.
Он не был кирпичным, был построен по современной технологии из СИП-панелей. Любого осколка от ракеты могло хватить, чтобы огонь уничтожил все.
Когда увидела фото и видео, все внутри оборвалось. На этих кадрах – покореженный остов детских качелей, разорванная на куски коляска нашей малышки. Дом, который был семейной отдушиной, превратился в кладбище бытовой техники и дорогих сердцу вещей.
Мне очень больно. Очень. Но главное, что уцелели мы. Страшно подумать, чем бы все закончилось, если бы я не решилась попросить россиян нас отпустить.
- Для каждого из нас дом, какой бы он ни был, побогаче, поскромнее, неважно, это то место, где тебе всегда хорошо. Не зря говорят, что дома и стены лечат, особенно сейчас. Но многие, к большому горю, остались без дома, как и вы. Что вас сейчас лечит?
- Мое горе несравнимо с горем миллионов украинских семей, которые потеряли свое единственное жилье. У нас осталась киевская квартира, которую мы спешно покинули в первые часы войны. В соседнюю высотку в нашем киевском дворе ракета прилетела еще в первые дни: кадр полета той ракеты до сих пор во многих видеороликах об ужасах этой войны. А наш подъезд цел на сегодняшний день. Я очень верю, что и впредь уцелеет.
Потеря стен очень горька. Но она - ничто по сравнению с потерей близких. Я скорблю вместе с украинскими семьями, которые лишились родных. Я молюсь за тех, кто сейчас в оккупации и до сих пор прячется по подвалам.
Что касается зданий, их можно отстроить. Насчет нашей дачи… Через пару недель после тех страшных фото друзья прислали новое: абрикос зацвел в нашем саду. Это для меня знак, что свет непременно победит тьму. И мы еще будем собирать урожаи на родной земле.
- Вы лично ездили домой?
- Нет, и пока не планирую. Мне очень страшно. Знаю, что саперы работали в селах, которые освободили от путинских захватчиков. Но все же опасаюсь мин. На днях в Копылове снова нашли «подарки» от оккупантов. Да и увидеть руины вживую я пока не готова.
Редко вижу вещие сны, но этот сбылся
- Перед этим вы писали, как мечтаете вернуться домой, снова собирать на даче яблоки и малину, туда, где были счастливы и в безопасности. В январе ваш муж выставлял фото, как он ухаживает за садом и обрезает деревья. Видно, какое было для вас это любимое место. Вернетесь туда строить заново? Или теперь это место будет напоминать о случившемся?
- Это было место, где мы перезагружались после работы в мегаполисе, дышали свежим воздухом, мечтали о будущем. Приезжали каждые выходные с дочкой, иногда с родителями. Летом Милка плескалась тут в надувном бассейне, собирала малину и груши. Зимой мы вместе лепили снеговиков и играли в снежки.
Саша хочет отстроить дачу. Говорит, что уже пустил там корни – как и сад, а ведь сад уцелел. Муж действительно создавал это гнездышко с большой любовью. Отречься от этого села из-за того, что над ним поглумились россияне, было бы предательством.
Все еще будет. Сначала нам всем нужна Победа.
- Какие ценные для вас вещи были в доме, которых не вернуть, которые грели душу?
- О, вещей для души там было немало. Год назад мы продали дом в Буче. Да, Буча – еще одно место, теплые воспоминания, которые теперь перемешаны с ужасными кадрами последствий зверств россиян. Так вот - из нашей прекрасной Бучи в Копылов переехала Сашина коллекция предметов искусства. Картины современных украинских художников, которые муж собирал 25 лет, скульптуры, гравюры. Поддержка украинской культуры и ее создателей всегда была для мужа сильнейшим душевным порывом.
Первое, о чем он попросил наших друзей, когда они прислали фото пепелища: «Посмотрите издалека, может быть, уцелели металлические скульптуры?». Кстати, кое-что действительно уцелело!
А вот семейные фотографии, начиная с Сашиного раннего детства, огонь вряд ли пощадил. Мы как раз пересматривали черно-белые снимки за день до того, как пришли оккупанты.
Детские книжки, множество дорогих сердцу мелочей, наши свадебные портреты… Но, повторюсь, мы живы – и это главное.
- Как Милка? Ведь ей довелось сидеть в погребе, как и другим детям, бежать...
Анна Панова: Через пару недель после страшных фото разрушенной дачи друзья прислали новое: абрикос зацвел в нашем саду.
- С маленькими детьми невероятно тяжело прятаться по подвалам. Мое сердце сейчас с теми мамами, которые до сих пор в опасности со своими крошками. Памперсы, которые негде взять, привычные смеси, горячая каша, элементарные лекарства – все это становится недоступной роскошью.
Мы, взрослые, можем пару дней посидеть без еды, правда? Но как ты объяснишь годовасику, что света и газа нет, да и суп варить не из чего?
Милка еще очень мала, чтобы понимать, что за ужасы творились вокруг. Да, она слышала взрывы. Да, ощущала мою постоянную тревогу. Да, «бегала» на моих руках в подвал. Но, надеюсь, не осознавала степень опасности.
Когда после нескольких дней обстрелов, которые мы провели в чужой хате, нам удалось бежать на Западную Украину, Милана сразу заснула у меня на руках. Она не видела сгоревших танков и обуглившихся машин гражданских на Житомирской трассе. Она хорошо держалась, и только когда мы добрались к друзьям во львовскую квартиру, малышка разрыдалась. Это опять был не родной дом. Она до сих пор иногда говорит «дача» и с удовольствием пересматривает видео, как она копается в песочнице. Милка не знает, что дачи уже нет.
- А что вам помогло тогда справиться с паникой и ужасом? Когда в твой дом едут танки – ступор у многих, и нужно взять себя в руки.
- Вспоминаю сон, который видела за несколько недель до войны, когда тревога уже вовсю витала в воздухе. Стучат в дверь, я открываю и вижу двух людей, которых не хочу видеть. И мне приходится впустить их. Я редко вижу вещие сны, но этот сбылся.
Сначала мы увидели на проселочной дороге танки. Наша дача на окраине села, вокруг пустырь. Из бронемашин вышли двое солдат и пошли к сельским домам. Мы молились, чтобы это были наши, но сразу поняли, что ошиблись. Через несколько часов российские военные постучали в ворота и попросили поставить свои машины на свежую брусчатку во дворе.
Я до сих пор не могу найти подходящих слов, чтобы описать тогдашнее свое состояние. «Это конец» - вот что я тогда думала. Очень переживала за дочку, которая беззаботно смотрела мультики на планшете.
Нам дали уехать, но посоветовали не покидать село – ведь это, мол, «провокация». И нам еще повезло, в отличие от многих других семей, которых русские в других селах и городах безжалостно расстреливали при попытке к бегству.
Я думаю, мы выжили и вырвались из оккупированного села лишь потому, что это была первая неделя войны: возможно, захватчики еще были не такими озлобленными. 1 марта, дождавшись небольшой передышки в боях за Макаров, мы чудом выехали в западном направлении.
Моя мама сейчас одевает переселенок
- 28 марта у Миланы - день рождения. Был ли у нее день рождения? Мамы говорят, что как бы больно ни было, нельзя лишать детей детства.
- Выбирать Милане торт на день рождения я начала еще месяца за два до него: у нас в Киеве есть отличная знакомая кулинар, которая делает настоящие сладкие шедевры. Было куплено нарядное кружевное платье и золотистые туфельки.
Но все вышло куда скромнее: Милкиных друзей рядом не было, и никаких платьев. Но две свечки в небольшом покупном тортике все же были! Надеюсь, через год Милана будет отмечать трехлетие уже в мирной Украине и загадает что-то важное. В этот раз за нее загадала я.
Вы правы, мы должны сделать все, чтобы у наших детей было детство.
- Ваша мама на период войны переориентировала собственную мастерскую по пошиву женской одежды на военные нужды. В ателье начали отшивать украинские флаги. Это мамина инициатива? И почему именно флаги?
Анна Панова: Надеюсь, через год Милана будет отмечать трехлетие уже в мирной Украине и загадает что-то важное. В этот раз за нее загадала я.
- Когда началась война, мои родные Черкассы стали надежным тылом для фронта. Весь город переориентировался на военные нужды: волонтеры собирали помощь для наших героев-армейцев, а маскировочные сетки плели целыми семьями, в том числе с маленькими детьми.
Флаги в ателье моей мамы шили, потому что флаги были нужны городу. Конечно, шили бесплатно. В Черкассах в те дни сине-желтое полотнище появилось буквально на каждом здании. И это бесконечно важно! Надеюсь, совсем скоро во временно оккупированных городах снова будут развеваться флаги нашего государства.
После флагов шили бронежилеты для армейцев. Сейчас по объективным причинам производство остановлено. А женская одежда, на которой раньше специализировалось ателье, находит своих владелиц: мама одевает переселенок.
Все помогают друг другу чем могут. Нашу нацию не победить!
- Вы готовы вернуться к эфирам?
- Я готова буду вернуться к эфирам, как только телеканал «Украина», на котором имею честь работать почти 8 лет, вернется в Киев.
Очевидно, что многое изменится после войны. Наверняка многое изменится в телевидении. Я абсолютно готова к новым вызовам в профессии. Преклоняюсь перед коллегами с «Украина 24», которые сейчас держат информационный фронт, обеспечивая зрителей объективными новостями о героическом сопротивлении наших воинов в горячих точках и о работе украинцев в тылу. Молюсь о безопасности коллег, которые освещают войну россии против Украины. А еще - о тех коллегах, которые присоединились к обороне страны в рядах терробороны и ВСУ.
Я понимаю, что прежней жизни для всех нас уже нет. А будущее еще не настало. Наша задача – быть здесь и сейчас, делать то, что мы можем делать, чтобы приблизить нашу общую Победу. Моя задача как матери – обеспечить Милане спокойное и безопасное окружение. А в эфире со зрителями мы еще обязательно встретимся!
- Каким будет ваш личный День Победы?
- Недостаточно, чтобы враг был разгромлен и ушел с украинской земли. Путинский режим падет, народы РФ получат независимость, монстр распадется на мелкие кусочки, россия перестанет представлять угрозу для мира.
Я мечтаю об этом Дне Победы. Отметим обязательно. Соберемся в мирном и непокоренном Киеве и пригласим друзей. Лично я позову в гости замечательную семью из Львова, которая приютила нас в трудные времена.