Начальник полиции Киевщины генерал Небытов: Список жертв оккупантов будет расти. Половина области - место преступления

Почти каждый день мы получаем из Киевской области трагические известия. Об убитых в Буче, Бородянке и Ирпене, о похороненных в подвале жилого дома мужчинах со следами пыток и пулевыми ранениями, о расстрелянной машине, в которой семья с ребенком пыталась спастись.

Как работают в этих условиях правоохранители, как документируются преступления оккупантов, «КП в Украине» беседует с начальником Главного управления национальной полиции Киевской области генералом Андреем Небытовым.

Не все завалы еще разобраны

- Андрей Анатольевич, вся ли деоккупированная территория Киевской области обследована, ждать ли нам еще новостей о трагических находках?

- Первично обследована практически вся территория, где находились оккупанты и велись бои. Но мы продолжаем получать информацию от местных жителей об обстоятельствах, связанных с нападением российской армии. И чем больше людей вернутся в свои дома, осмотрят подворья, свои подвалы, тем большая вероятность, что мы снова будем находить временные захоронения. Вы же знаете, что останки погибших во Вторую мировую войну находят до сих пор.

Я думаю, что количество жертв может подобраться к тысяче. К моменту нашего разговора уже были осмотрены следователями и вывезены 806 тел гражданских жителей. А не все завалы еще разобраны. 200 человек считаются пропавшими без вести. Трагические цифры продолжат расти. Может быть, не так быстро, как в первые дни нашей работы, но будут расти.

- Как документируются военные преступления? Сегодня этим занимаются правоохранители, правозащитники, группы адвокатов, журналисты создают специальные проекты. Это правильно, что работа дублируется?

- Сейчас XXI век. Не только у правоохранителей и журналистов, но у любого человека есть средства фиксации. Любой может документировать, фиксировать, и все эти факты будут представлять ценность.

Такие преступления – это подследственность Службы безопасности Украины, и она делает свою работу. Но в СБУ не больше 40 следователей на всю Киевскую область. Поэтому в полном объеме работают и наши следователи, подключено следствие Киева и Госбюро расследований. Главная цель - процессуально правильно зафиксировать весь этот ужас. В процессе мы отрабатываем сам механизм документирования, потому что с такими масштабами никогда не сталкивались. Половина столичной области стала местом преступления.

Для обобщения есть координирующий орган – это Офис генерального прокурора. Чтобы могли участвовать как можно больше субъектов предоставления информации, создан электронный ресурс.  Любой свидетель может вносить туда информацию при сохранении конфиденциальности.

Поиск пропавших отработан до мелочей

- В Киевской области вместе с полицией работают французские жандармы. Какова их миссия? По закону иностранные органы не могут вести расследование на нашей территории.

Давайте открыто говорить, что военные преступления в Буче, Бородянке, других городах и селах имеют мировое значение и являются трагедией не одной Киевской области, не одной Украины, а всей планеты. Все человечество должно дать жесткую оценку действиям России.

- В соцсетях очень много объявлений о розыске родных и близких. Как полиция ведет эту работу, куда можно обращаться?

- Этот процесс давно организован и унормирован. Люди, даже если не находятся на территории Киевской области, могут подавать заявление в ближайший отдел полиции в письменном либо электронном виде. Вся информация стекается к нам.

Есть тела, которые не опознаны, но мы все отрабатываем правильно. Делается полная опись тела – рост, примерный возраст, одежда, особые приметы. Если родственник на месте, отбирается образец ДНК и заводится в соответствующую базу.

Когда люди обращаются к нам, мы сразу предлагаем направление в специальную лабораторию, чтобы родственники первой линии сдали ДНК, которые можно сравнить с образцами, взятыми у погибших.

- А если человек находится за границей, ведь многие с началом войны уехали в страны ЕС.

- Они могут там сдать образцы, передача будет осуществляться в рамках международной правовой помощи.

Но я хочу отметить, что не всем нужно ждать трагических новостей. Пропавший может находиться среди живых. Есть люди, у которых отобрали либо они потеряли телефоны, записные книжки, не помнят номеров и не могут выйти на связь с родными.

Жалобы на нехватку полиции – это наше «совковое» наследие

- На деоккупированных территориях все отделения полиции уже работают?

- Полиция работает в каждом населенном пункте, личный состав усилен. Мы взяли дополнительные силы из Львовской, Закарпатской, Ивано-Франковской областей, чтобы увеличить присутствие полицейских и как можно быстрее собрать показания людей, все заявления по преступлениям.

Мы торопимся, потому что понимаем: те, кто потеряли свои дома, могут уехать. Несмотря на то что неделю назад не было света, воды, мы брали Starlink, брали генераторы и полностью запустили полицейские управления и патрули.

- А вот тем, кто смог навестить свои разрушенные города, кажется, что полиции мало. Потому что многие квартиры вскрыты, вещи пропадают.

- Жалобы на нехватку полиции – это наше «совковое» наследие. Полиции у нас достаточно и гораздо больше, чем во многих европейских странах. В Европе кража из квартиры - это не преступление, и никто на вызов не приедет, если на него придется потратить больше денег налогоплательщиков, чем украдено из жилья. Это я говорю ответственно, поскольку изучал практику европейских стран по борьбе с имущественными преступлениями.

Виноваты будем мы сами, потому что не исполняли рекомендации врача по профилактике болезни.

- Но сейчас не мирное время, сейчас война…

- Да, война. Враг готовился к отступлению два дня и за это время занялся массовым ограблением квартир. Мы все переговоры, всю телефонию снимали, поэтому это объективная информация. И все это будет легализироваться и использоваться в общем криминальном производстве.

Что касается мародерства,  то оно, конечно, есть. К сожалению, это продукт нашего общества, наша недоработка, потому что в Дании или Норвегии сосед вряд ли будет воровать у соседа.

А у нас это есть. Мы зарегистрировали больше 150 уголовных дел по мародерству, 40 лиц задержаны, получили подозрения. Суд идет нам навстречу и назначает арест. Максимальный срок за такие кражи - 6 лет.

- Но и какие-то предупредительные меры, наверное, могут быть?

- Мы стали инициаторами некоторых моментов. Первое - серьезно пересмотрели влияние теробороны на проверку тех или иных объектов, потому что возникали вопросы. Второе - я лично был инициатором скорейшего возвращения по своим адресам мужчин, которые понимают ситуацию и могут защитить имущество. При условии, конечно, что они не будут ходить по улицам до полного их разминирования. Но свои дома и комплексы уже могут защищать.

Так, очень много людей в Ирпень вернулось. Но проблема еще и в том, что половина города без связи. И с полицейскими группами мы иногда не можем связаться по два часа. Потому что они в глухой зоне.

Как вывозить технику

- Очень многие хотят забрать вещи. Но при выезде из того же Ирпеня полиция проверяет, не везут ли технику. Как можно доказать, что это твой телевизор, микроволновка?..

- Проверять на выезде будут обязательно. Такое решение принято как раз в связи с мародерством. Поэтому надо иметь документы – свои и документы на бытовую технику. Желательно документы на квартиру, если в ней нет прописки. Например, договор купли-продажи. Вот документ, вот телевизор, вот паспорт на него, вот подтверждение адреса.

- А если паспорт на технику утерян?

- Тогда лучше не спешить. Потому что вот пример. Человек везет сейф, говорит: он мой, в суматохе потерял ключ. Если позволить проехать, то потом может объявиться настоящий хозяин сейфа с ключом и паспортом на него. И предъявить претензии, как полиция допустила вывоз ворованной вещи.

Или вот ограбили АТБ, мы начинаем проводить следственные действия. А люди говорят, что сидели в подвале и директор разрешил им забрать товары.

Ситуация сложная, она возникла не по нашей вине, и люди должны это понимать. Мы все оказались в тяжелом положении.

- Куда обращаться, чтобы узнать, а вдруг пропавшие вещи найдены, отобраны у мародеров?

- Нужно обращаться в полицию, спрашивать. Если ловим мародера, допрашиваем, где он воровал и как. Нам тоже важно, чтобы пострадавшие пришли, опознали свои вещи и получили на ответственное хранение, то есть могли ими пользоваться.

- Сейчас многие возвращенцы в растерянности: где безопасно, куда идти, кому рассказывать про поврежденный дом или разбитый автомобиль? Если человек подойдет к полицейскому и задаст вопрос, он может рассчитывать на помощь?

- Полицейский обязан ответить на все вопросы. Разбитые автомобили, разбитые дома - все это фиксируется оперативно-следственными группами. Полицейский обязан помочь как минимум информацией, как себя вести и куда обращаться для оформления.

Живем, спим, едим на работе

- Вы сказали, что все в тяжелом положении и что с такими задачами полиция никогда не сталкивалась. Хватает ли на все сил, какой режим работы?

- Сил хватает, работаем в усиленном варианте, как работали и до войны, а с началом вторжения заняли казарменное положение. С 24 февраля домой никто не ездил. Живем, спим, готовим, едим на работе. 12 часов работаем, 12 отдыхаем. Это сложный график, но иначе не получается.

Сейчас идет процесс разминирования, процесс зачистки, установления коллаборантов, сбор информации по повреждениям, поиск и осмотр трупов. А в приоритет поставили еще и поиск людей, которые могут пытаться наживаться на гуманитарной помощи.

- А повседневные преступления? Есть обращения из серии тех, которые были в мирное время?

- Общеуголовные преступления сократились практически в десятки раз. Люди выехали, и ситуация совершенно другая. Сохранились бытовые убийства на почве употребления алкогольных напитков, но и они упали в несколько раз.

- Судя по новостям, вы продолжаете ловить наркодилеров и самогонщиков.

Что касается алкоголя, то его употребление ведет к необратимым последствиям. Больше всего волновали люди, которые в ТрО получили много оружия, в том числе автоматического, чтобы они сохраняли трезвый ум и принимали взвешенные решения. Вооруженный человек в состоянии алкогольного опьянения – это опасность для окружающих.

Запрет на продажу алкоголя наносит бюджету ущерб, но жизнь человека дороже. Поэтому боролись и боремся с подпольными "наливайками", самогоноварением.

Тех, кто не вернулся на службу, уже уволили

- Как взаимодействуете с терробороной?

- Терроборона - это структурное подразделение Министерства обороны. И наши, и их представители, представители других служб входят в штаб командования военно-гражданской администрации Киевской области. В этом штабе координируется принятие всех решений.

ТрО выполняет функции военного командования и обеспечивает силовую поддержку на блокпостах. Но старшими на блокпостах обозначена полиция, потому что мы имеем структурированную систему коммуникаций и вертикаль подчинений.

- Полицейские имели выбор: уезжать со своими семьями или оставаться на службе? Они ведь такие же люди, как все.

- Если спросите, как поступил я, то было так. Позвонил жене по телефону, дал все необходимые инструкции, жена собрала троих детей и выехала в указанном мной направлении. Без сопровождения, без специальной машины. У меня мысли не было, что я своих сотрудников, жителей области брошу и поеду обеспечивать безопасность семьи.

Мы были не против, чтобы полицейские сами вывозили свои семьи, если другой возможности не видят. Но просили в течение суток вернуться на работу. Правду скажу, некоторые не возвращались. И мужчины, и женщины, которые считали, что их жизни дороже, чем жизни коллег. Думаю, эти люди ошиблись с профессией, до 70 человек мы уже уволили.

- Но ведь правда бывают разные ситуации. Например, просто некому доверить детей.

- В начале марта был издан приказ главы Национальной полиции, который урегулировал такие ситуации. Если женщина или мужчина в одиночку воспитывают детей, они имеют право выехать на другую территорию и там зарегистрироваться. Такое же право получает один из супругов, если оба работают в полиции, спасательной службе, служат в ТрО.

Но некоторые посчитали, что могут выезжать с мужьями и женами, которые имеют гражданскую профессию. К таким тоже отнеслись лояльно – давали возможность уволиться по собственному желанию либо переехать для работы в более безопасный район области.

Я не осуждаю тех, кто уехал и не вернулся. Кто-то умеет бороться со страхом, кто-то нет. Потому что страшно всем, не бояться только дураки и сумасшедшие. И, кстати, много женщин, много молодых девушек остались. Я даже выставлял в интернет их фотографии.

- Писали, что в одном из областных центров полицейские, бросившие работу с началом войны, устраивали митинг против увольнения.

- Я не знаю, как там принимались решения. У нас перспективы для тех, кто уехал, будут печальные. Если станут подавать в суд, это будут публичные процессы. Не потому, что я так хочу. Потому что на суд придут те, кто остались. У полицейских сейчас поменялся запрос на чувство справедливости. Те, кто перенес сейчас эти нагрузки и тяготы, не пустит к себе в товарищи и сослуживцы тех, кто струсил и убежал. Потому что полицейские, честно исполняющие свой долг, тоже имеют семьи, их тоже любят дети и жены. Оставаясь на службе, они рисковали вдвойне - за себя и за тех, кто струсил.

От меня большая благодарность и большое уважение всем, кто остался на рабочем месте. А если суд вернет на работу кого-то из беглецов, комфортной жизни ему не будет, все равно придется уйти. По крайней мере, пока я на этом месте.