Купил билет в купе – будешь сидеть в плацкарте
Наверное, столько приезжих во Львове, городе, который считается туристической столицей страны, не видели даже во время масштабных фестивалей и праздников. Каждый день сюда прибывают тысячи человек – поезда идут переполненными.
Возможность присесть в поезде, идущем на запад, даже с билетом есть не у каждого.
- Те, кто собирался с относительным комфортом ехать в купе, все равно ютятся в плацкартах. Но хотя бы сидят, - рассказывают уезжающие из северо-востока и юга жители.
Казалось бы, Львов должен быть уже переполнен беженцами. На улицах должны быть толпы людей. Но столпотворения нет – только возле вокзала, автостанций сотни тех, кто только приехал или уезжает – еще дальше. Никого не радуют прогулки по центру, шоколад, кофе и архитектура. Настоящие муравейники – это волонтерские центры, помещения, где принимают беженцев, готовят и развозят еду, приносят одежду и плетут маскировочные сетки. Там, где люди собрались, чтобы совместными усилиями помочь беженцам. Здесь всегда людно, шумно и всегда есть что делать.
Лекарств не хватает. Продукты дорожают
На улицах людей немного. Нет очередей, нет суматохи, как в первый день войны. Есть продукты – не все, но есть. Цены повышены – иногда и в два раза. Купил по старой цене – считай, повезло.
- Одесская мука, которую я всегда беру, раньше стоила около 40 гривен за 2 кг. Сейчас ее в магазине вообще нет, есть винницкая – по 50 за два кило, - вздыхает в разговоре с «КП в Украине» львовянка Анастасия Бур. – Не знаю, какая она, но взяла. А что делать. Продавщица сказала, что одесская сейчас по 70 гривен была бы. Поэтому и не берут со складов, поставщики подняли цену. Кому война, а кому мать родна… Хлеб можно купить, только если успеешь. Но уже полегче, чем в первые дни – даже гречку нашла и рис. Не было ничего!
Лекарств в аптеках порой не хватает – некоторых позиций, которые всегда были в мирной жизни, нет. Особенно для диабетиков. Успокаивающее и корвалол закончились в первый же день войны – люди в панике забирали последние пузырьки, надеясь, что «эти тяжелые несколько дней, а то и день» переживем с валерьянкой». На некоторые лекарства цены подскочили. Но они росли и раньше.
В своем районе нужных лекарств, для тех же диабетиков, может не быть вообще – приходится ехать в другой через блокпосты, которые обустроили местные жители. Львовские блокпосты – не донецкие и не киевские. Пока. Тьфу-тьфу.
- У нас пацаны притащили бетонные блоки и перегородили половину дороги, - рассказывает жительница пригорода Львова Виктория. – Поставили местного дядьку, который «регулировал». Они думали, что это «Майдан». А это война. Естественно, возникли пробки. Но сейчас уже там стоит полиция и тероборона, наши активисты греются у костра, который разожгли в бочке. А в селах и дальше стоят обычные местные пацаны.
На блокпостах местных обычно не останавливают – спокойно пропускают и автобусы, и легковые машины.
«Может, нас вообще с землей сровняют. Мы же - «бандеровцы»
Жители помогают военным, теробороне и беженцам. Ольга, жена военнослужащего, пошла в волонтеры. Ее мужа - военного пенсионера - вернули на службу. Пока сидит во Львове. Выезжать женщина не хочет – говорит, что мужа одного не бросит.
- Дочка учится и работает в Польше, так она вопит: «Я приеду к тебе – буду помогать!». Матом и уговорами, строгими запретами, с мужем добились, чтобы даже не думала об этом, - говорит Ольга. – Еще не хватало за нее переживать. Пусть сидит в Польше.
Муж Катерины с первого дня в теробороне – делают противотанковые ежи из металла. Завод, где он работал, приостановился. В его помещениях приготовили места для беженцев. Они были все заняты уже спустя два дня киевлянами.
- Я боюсь за детей. У меня двое маленьких – дочка и грудной сын. Но муж никуда уезжать не хочет, угрожает, что отпустит только без детей, - сетует львовянка Катерина. – А я за их будущее переживаю. У нас пока спокойно, но могут прийти и «по нашу душу». Может, про нас молчат, потому что мы им и нахрен не сдались. А может, просто с землей сровняют, и руин не останется… Даже думать страшно. Нас же считают «бандеровцами», которых и в плен не берут.
«Родители не могут выехать. Остается только молиться»
Частные дома в селах и ближних пригородах заполнены. К людям едут родственники из Киева, Житомира, Николаева, Запорожья. Спят на полу.
- Приехали сваты из Николаева и сын с женой и дочкой из Киева, - говорит жительница села Чижиков под Львовом Галина. – У нас дом недоделан – сделан только один этаж. Спим и в неприспособленных для этого помещениях.
- Дочка с мужем и ребенком, сын с двумя детьми и женой, сваты приехали, - говорит жительница пригорода Винники Надежда. – Бежали из Ирпеня. Слава Богу, успели выехать.
А кто-то и не успел.
- Вот вы верили, что война начнется? Никто в это не мог поверить. Я и сейчас сижу по вечерам и думаю: «Этого просто не может быть. Такого не бывает», - говорит жительница поселка возле Львова Оксана. – Мои родители остались возле Бучи. Я не могу смотреть оттуда фотографии. В середине февраля, в 20-х числах, они, когда звали их приехать, отвечали: «Еще неизвестно, будет ли что-то», 24-го – «неизвестно, будет ли развиваться, может, еще вы к нам из Львова будете убегать», а через пару часов уже потеряли возможность оттуда выехать. Сидят без света и воды с 27 февраля. Продукты в магазинах кончились через день после начала войны – магазины закрыли, потому что нечем торговать. Подвоза нет. Телефоны сели. Заряжают от генератора только военных. Дают совет, когда изредка удается как-то связаться: «Купите солнечную батарею, сушите сухари – не будет хлеба, набирайте во все емкости воду и запасайтесь фонарями и батарейками». Выехать нереально. Говорят, что будут гуманитарные коридоры, но и ехать страшно – это направление одно из самых опасных сегодня. Сколько убили по дороге. Остается только молиться.
«Куда бежать? Убежище далеко»
Во Львове, который сегодня является спокойным городом, как и другие в западных областях, люди все равно напряжены и тревожны. Мирятся со старыми «врагами», ссорятся с друзьями детства. Они не знают пока, что такое спать и жить в подвалах под звуки разрывающихся поблизости бомб и снарядов, здесь не обрушаются здания и архитектурные памятники. Но страх не уходит. Как пульсирующий колючий шар, он теперь поселился внутри у многих.
- Собрал тревожный чемоданчик, тревожный рюкзак, сам сижу возле них тревожный, - говорит львовянин Богдан. – Только юмор и спасает. Никогда не любил Земфиру, но теперь песня «Хочешь, я убью соседей, что мешают спать» - любимая. Выключаю свет, когда темнеет. Везде темно вечером даже в ранний час.
Раздается оглушительный вой сирены – прохожие в тихом Львове приседают, зажав уши руками, и беспомощно озираются, в страхе не зная, куда бежать.
- Вот сегодня сирена застала меня возле магазина. Не успела за ручку взяться – завыла, в момент сотрудница перед носом захлопнула дверь: «Когда сирена – не принимаем», - рассказывает Юлия Братко из пригорода Львова. – И куда бежать? Вокруг – ни одного бомбоубежища. В магазин, где витринами изрежет? Стоишь как вкопанный, спрятаться негде. Да, я вижу на столбе список, где есть бомбоубежища, но мне туда полчаса бежать или такси вызывать. У нас таких штук пять на городок с 30 тысячами жителей.
Аренду квартир поднимают вдвое. Таких обещают наказать
Цены на аренду жилья во Львове начали поднимать. Одну комнату в сутки пытаются сдать по цене месячной оплаты, а за однокомнатную квартиру в месяц просят трехмесячную стоимость. Но выбор у прибывающих во Львов невелик. Не хочешь – не бери, найдем других. Не все относятся с пониманием.
- Однокомнатную квартиру сдаю за 400 долларов, - говорит хозяйка пока свободной квартиры Елена. До войны она бы уговаривала за 200 долларов. – Сама уезжаю за границу – так все это давит психологически… Мне бы айтишников сюда поселить, максимум двух.
Мэр Львова пообещал приравнять тех, кто повышает цены на жилье для беженцев, к мародерам. Но пока никого не приравняли. Во всяком случае, публично.
Львовяне жалуются на приезжих, поляки – на львовян
Напуганные войной львовяне, понимающие, что каждый может оказаться без крыши над головой или с постоянной канонадой за окном, не одобряют алчных арендодателей.
- Мы хорошо относимся к беженцам. Но у каждого понятие «хорошо» - разное, - говорит Ольга. – Моя соседка печет им хлеб и относит. Раньше она делала торты, но какие сейчас торты? Другая отвезла их в свой пустующий дом. Но они сказали, что «такие условия им не подходят». Да, там нет особых излишеств, так как никто не живет, но жить можно – есть свет, вода, газ, где спать. Тепло. У некоторых завышенные требования. Предлагаешь жилье бесплатно – не нравится. Жалуются и на то, что еда «не такая»…
Вчера в селе быстренько зарезали кабана, накрутили для них тушенки. Приносим и то, что сами едим, а получаем в ответ такие комментарии, будто притащили помои… Неприятно, но молчим. Сочувствуем. Не хотим, чтобы Украина пропала. Все под Богом ходим. Наши львовские - не лучше. Поляки уже жалуются на особо оборзевших из западных областей, которые тоже требуют королевского отношения и таких же апартаментов.
Верят в наших
Настроение у большинства людей патриотичное. Даже приподнятое. Уверены, что наши победят.
Женщинам и детям во Львове стараются помогать. А вот к мужчинам, приехавшим с семьями, отношение напряженное. Ответ прямой: «Пусть идут воевать».
- Не могут по здоровью или еще по каким-то причинам – тогда в тероборону, - отмечает Мария. – Понятно, что много таких, кто, как говорят, «и пороха не нюхал». Тогда пусть помогают волонтерам или бойцам. Мне друг только что звонил. Он поехал к теще в Испанию раньше, мог там и оставаться – но нет, приехал. Высадили их на вокзале с автобуса ночью – ни одной машины, чтобы добраться. Такси нет. Шли пешком десять километров. То тероборона, то полиция останавливала через каждый квартал. После третьего раза паспорта уже несли в руках, даже не прятали.
Волонтерская работа у местных жителей сейчас есть для каждого – пока женщины готовят и разносят еду, одежду, разбирают ткани для плетения маскировочных сеток и плетут их, мужчины изготавливают противотанковые ежи. Многие в теробороне.
Некоторые семьи остались вообще без мужчин. Например, у Зоряны с двумя маленькими детьми из села под Львовом в Житомире служат и мама, и папа, а сейчас забрали в армию и брата, и мужа.
Во Львовской областной военной администрации призывают всех приехавших мужчин от 18 лет до 60 являться в территориальные центры не позже 24 часов после прибытия.