Украина восьмой день погружена в полномасштабную войну, которую ведет против нас Россия. Ведущие мировые СМИ хотят из первых уст узнать у президента Владимира Зеленского о дальнейших планах страны по отражению российской агрессии. И украинский президент нашел возможность пообщаться с журналистами.
Он пригласил около 20 представителей иностранных СМИ в Офис президента и без лишнего официоза и бюрократичности ответил на самые важные, острые вопросы.
«КП в Украине» собрала главные месседжи Владимира Зеленского после часового общения президента с журналистами из разных уголков мира (российских журналистов на этой встрече не было)
О российских солдатах:
«В российской армии не считаются с людьми… Они привезли с собой крематории. То есть, они изначально не намерены были показывать погибших бойцов их семьям, матерям. Это и есть акты геноцида и нацизма».
О последствиях российской агрессии:
«Конец мира наступит, если мы не можем этого остановить».
О россиянах и их президенте:
«Мы (Украина) - заслон между нецивилизацией и цивилизацией. Я не отрезаю народ России, обычных людей. Они такие же люди. Но разница в том, что они боятся выйти на улицу и сказать своему президенту как это мне говорят… когда люди не довольные каким-то решениями, приходят сюда, на Банковую и говорят… И это нормально. И это нормально – они тебя избрали, чтобы иметь доступ к тебе. Ты – не царь. Ты СЕО государства, не тиран, не фюрер… Ты менеджер своего государства, который должен сделать все, чтобы твое государство было успешным, им гордились, знали во всем мире».
О своей готовности защищать страну:
«Если бы я не был президентом, я бы уже был в территориальной обороне. Я бы всячески помогал – стрелял, давал бы продукты питания… Я бы делал то, что бы мне говорили».
О призыве к матерям российских солдат:
«Я хочу, чтобы российские матери поняли, что происходит… чтобы они приехали и забрали парней, которые погибли здесь. Таких много. Я бы не хотел, чтобы их оставили в крематории и их матери даже об этом не узнали, за что, почему и где (погиб сын). Это неправильно. Это не по-человечески. Даже если ты приехал сюда убивать, тебя должен судить Бог, а не крематорий. Поэтому, пусть приезжают сюда, мы откроем матерям весь доступ – пусть приедут и заберут своих детей».
О том, боится ли, что его убьют:
«Если человек не боится потерять свою жизнь или жизнь своих близких, то я считаю, что это – нездоровый человек. И когда ты отправляешь на войну и понимаешь, что эти люди забирают жизни или могут погибнуть сами и ты этого не боишься, у тебя по этому поводу нет никаких эмоций – это ненормально. Я боюсь за жизни близких. Что касается моей жизни, я - президент страны и не имею права на это (бояться). Я больше боюсь представить, что у меня нет страны. Тебя спрашивают: ты откуда? А ты объясняешь: ну, такой страны нет. Я боюсь, что мы оставляем следующим поколениям».
О помощи, которую Украина ждет от мировых лидеров:
«Вопрос не в Шольце (канцлер Германии), Байдене (президент США), Макроне (президент Франции) или других лидерах государств. Вопрос в том, что мы много раз говорили о том, что Украине нужны гарантии безопасности. Когда я только стал президентом, то я говорил: если вы не покажете, что вы сильный союз – будь то НАТО или ЕС – если вы не будете защищать свои ценности, свои союзы – их не станет. Это сейчас и происходит».
«Я хочу поблагодарить те страны, которые нас сейчас поддерживают, передают оружие… Мы благодарны. Но, я считаю, что это делается с опозданием. Период, когда мы просили оружие и нам его дали – стоит тысячи жизней украинцев».
О возможной следующей жертве агрессии Путина:
«Если, не дай Бог, нас не станет. Далее будет Латвия, Литва, Эстония, Молдова, Грузия, Польша – они будут идти к Берлинской стене. Мир должен показывать свою мощь, не воюя, не теряя своих людей. Мощь – это дипломатия. На сегодня серьезные санкции – правильное начало».
О закрытии неба:
«Самый важный шаг – закрытие неба над Украиной. Из-за постоянных бомбардировок страдает немилитаризованная инфраструктура… Сегодня ночью три бомбы упали в центре Киева. Вы видели, что в эти дни проходило и проходит в Харькове и других городах. Поэтому мы и хотим закрыть небо. Они убивают наших людей. Бомбы и ракеты летят со стороны Беларуси и России… Я обратился о закрытии неба к президенту Байдену, Шольцу, Макрону... По 20-30 международных звонков я провожу ежедневно. Я говорю им: если вы не можете закрыть нам небо, то скажите, когда? Пусть скажут, сколько еще людей должно погибнуть, сколько голов, ног и рук должно быть оторвано, чтобы достучаться к вам (мировым лидерам)? А если у вас нет сил и мужества закрыть небо – дайте мне самолеты. Разве это не справедливо? Мы нашли у них много самолетов. Можно нам их получить, чтобы мы сами отвечали на своей земле?»
О цинизме и лжи Путина:
«Знаете в чем ирония? Президент РФ сказал, что много националистов, мы (Украина) подавляем свободу одной церкви другой, что подавляем Московский патриархат. Я постоянно говорил, что у нас все церкви равные, нет особого отношения ни к одной церкви. И вот вам – бомбардировка возле Успенского собора. Российская бомба выпущена на церковь московского патриархата. Вот так он защищает свою церковь… Так же и Бабий Яр. Пять человек сгорело, потому что они шли в Бабий Яр. Там более 100 тысяч погибли: там были евреи, украинцы, там много разных меньшинств. Тогда это был акт нацизма. И сейчас они бомбят этот мемориал. Как это можно воспринимать?»
О помощи со стороны Израиля
«Я общался с руководством Израиля. И я вам скажу, возможно, это сейчас будет звучат немного обидно: у нас неплохие отношения, но все проверяется вот такими острыми моментами в жизни, когда нужна помощь – но я не ощущаю, что оно (руководство Израиля) обернуто в наш флаг» (при этом Зеленский признался журналисту израильского СМИ, что он восхитился фотографией, на которой запечатлено, как люди, накинув на плечи украинский флаг, молятся у Стены Плача).
О том, чем еще может помочь Польша:
«Самолеты. Проблем с Польшей у нас нет. С Анджеем Дудой (президентом Польши) у нас супер-отношения. Каждый день с ним общаюсь. У нас такие отношения, что он мне говорит: что ты сейчас делаешь? Чем тебе помочь? Можем дать кровь? А я ему говорю: Подожди на линии. Параллельно набираю военных и спрашиваю, какаю помощь нам нужна от Польши, дают кровь – забираем? Тут же отвечаю Дуде: мы берем кровь. … С Польшей мы друзья! Мы в небюрократических объятиях поддержки. Но нам очень нужны самолеты. И я так понимают, что этот вопрос сейчас в плоскости отношений Польши-США. Я не буду их обвинять ни в чем».
О готовности говорить с Путиным:
«Что они (Россия) от нас хотят? Сядь со мной за стол переговоров (к Путину). Я свободен. Сядь за стол переговоров, только не за 30 метров, как с Шольцем, Макроном. Я же сосед. Меня не нужно на 30 метров держать. Я не кусаюсь. Я нормальный мужик. Мы никому не угрожаем. Мы не террористы. Мы не захватываем банки, чужие земли. Мы готовы к разговору. Мы хотим мира. Но не нужно с нами разговаривать как со страной третьего сорта. Если говорим на равных, то поднимем все болезненные вопросы и все их решим».
О проблемах с гуманитарными грузами:
«Гуманитарные грузы с едой, водой, лекарства…Они отправляются в разные регионы государства и будут отправляться и дальше. Но в чем сложность: заблокированы въезды гуманитарных грузов в те населенные пункты, которые контролирую оккупанты. Зачем они это делают? Чтобы их гуманитарные грузы заходили с другой стороны. А потом на видеокамеры записывают, как они раздают местному населению хлеб. К сожалению, это происходит… Они не дают харьковчанам сделать «зеленые коридоры». Они их просто жгли, выстрелами. Расстреливают машины на трассе. Они открывают другой «зеленый коридор» и говорят: иди в Россию, мы будем давать воду, питание…»
О помощи со стороны Турции:
«С президентом Эрдоганом у нас мощные личные отношения. Очень хорошие. Он помогает. Вопросы не только в дронах (Турция предоставила Байрактары), хотя это была большая помощь. Есть много вопросов, по которым помог Эрдоган. Он делает много шагов, чтобы у президента России было понимание, что нужно закончить войну. Не так много лидеров мира имеют такую возможность. У меня к нему нет претензий. Я думаю, что он (президент Турции) один из гарантов безопасности для Украины. И он будет в числе стран-гарантов безопасности для Украины, когда мы сядем за стол переговоров с президентом России. Я в это верю. Думаю, он (Эрдоган) будет влиять на этот процесс».
О помощи со стороны Германии:
«Я думаю, что мы заслужили некоторые вещи (жаль, что такой ценой). Украина заслужила быть на уровне таких стран, как Германия и других стран ЕС. Во всех смыслах этого слова. Членство Украины в ЕС – не главный приоритет сейчас, первоочередное – безопасность. И здесь от Шольца (канцлера Германии) будет многое зависеть. Как и другие влиятельные лидеры, Германия должна быть одним из гарантов безопасности для Украины. И он должен быть точно не на стороне России. Как минимум на стороне справедливости».
О том, как война изменила жизнь Зеленского, как он живет:
«Жизнь у меня сегодня прекрасная. Я считаю, что я нужен. И мне кажется, что это самый главный смысл - ощущать, что твоя жизнь важна для других. А в целом… Вы (представители СМИ) находитесь в Офисе президента. Немного все изменилось. Настроение нормальное, боевое. Команда у нас вся работает. Дезертиров у нас нет. И это важно. Мы – украинцы и не бежим от проблем и вызов, по крайней мере, назад. Вперед можем».
О мирных переговорах в Беларуси:
«История не про условия. Есть темы, вопросы. Мы готовы по всем темам говорить. У российской стороны уже давно сформулированы ответы на их же вопросы. Я считаю, какой смысл ставить вопросы, если у тебя есть уже ответы? И в этом сложность этого диалога. Пока. Есть вещи, по которым нужно найти какие-то компромиссы, чтобы не погибали люди. Но есть вещи, по которым нет компромисса. Ну, нельзя сейчас уйти и сказать, что Украина – это часть России. Это невозможно. Зачем нам это предлагать?
Я не отношусь к формулировкам, которые там есть, как константе. Но те формулировки справедливы, если та сторона готова уничтожить нас ради этих вопросов. Значит они справедливы для нашего диалога. Я-то хочу остановить войну - вопрос формулировок, баланса наших договоренностей и желаний. Все в жизни зависит от желаний. Но в любых переговорах есть смысл! Любое слово – важнее выстрела. Если можешь сначала сказать, а потом выстрелить – делай так. Я живу такими принципами».