Восьмой год семьи в Донбассе разделяет линия фронта, второй год – коронавирус. Как супруги, дети и родители, братья и сестры живут, зная, что часть их семьи осталась буквально запертой за блокпостами, и какое настроение у них перед Новым годом – они рассказали «КП в Украине».
«Новый год будет таким же, как и прежде - одиноким»
- В последний раз мы виделись вживую в 2019 году в ноябре – и вот уже два года только общаемся по видеосвязи. Внучке полтора года, а я еще ни разу не держала ее на руках, для меня она – только картинка в окошке телефона, - чуть ли не плачет Светлана Ставчук, живущая в Донецке. Ее сын в 2014 году уехал в столицу, и если раньше они встречались хотя бы несколько раз в год, то сейчас это невозможно.
- Сыну удалось купить квартиру под Киевом – маленькую, требующую ремонта, но свою. Набегались по съемным хатам, хватит. В паспорте ему поставили прописку – и как оказалось, дорога в Донецк ему закрыта, донецкая регистрация уже как бы «снята». Из-за наших дурацких нововведений ему надо брать разрешение в «коронавирусном штабе», как мы его называем. А чтобы получить разрешение, нужно собрать кучу документов, доказывающих, что он имеет право приехать к своей матери. Один раз подавал документы летом – пришел отказ. Без объяснения причин. Вот хочет попробовать еще раз после Нового года, - рассказывает дончанка.
Донецк действительно превратился в какой-то анклав, из которого вход и выход по пропускам. Кто не хочет лишней беготни с бумажками – добро пожаловать во внешний мир через Россию за немалые деньги. Но не все могут выдержать 22-23-часовое путешествие в автобусах, не всегда приспособленных для перевозок людей на дальние расстояния.
- Когда-то мы стояли в очереди на блокпостах по 5-6 часов – и нам казалось, что это просто кошмар. Оказалось, тогда было еще ничего, нормально, а кошмар – он вот сейчас, - утверждает Светлана.
Она боится, что может умереть в одиночестве. Из всех ее подруг и соседей не осталось почти никого – в донецком районе Спартак, расположенном на самом краешке мирной жизни, максимально близко к войне, все кто мог – покинули свои дома. Старики умерли, молодежь исчезла, похоже, навсегда.
- Этот Новый год будет таким же, как прежние – одиноким. И хотя я взрослый человек, я верю в чудеса. Вдруг скажут: «Проезд открыт» - и можно будет поехать к сыну. как обычно, через Мариуполь или Константиновку, в поезде, а не скрючившись с больными ногами в автобусе. Но пока я одна, к празднику особо не готовлюсь – нет настроения. Куплю себе каких-то сладостей – и буду коротать время перед телевизором. Знаете, даже страшно, что я уже привыкла к такому одиночеству. Такой меня сделали война и ковид проклятые…
«Я не предлагаю родителям приехать в Дружковку, они не зовут меня в Донецк»
Родители были в шоке, когда узнали, что их сын весной 2014 года ушел воевать на стороне ВСУ. Сами они, поддавшись влиянию российской пропаганды и походив на митинги к зданию ДонОГА, искренне считали, что их 25-летний отпрыск поддержит «русский мир»… Андрей решил иначе. Родители не общались с ним почти пять лет, узнавая окольными путями, жив ли, не ранен ли. Говорят, не могли понять, почему он выбрал сторону «воинов света», в семье царил традиционный советский уклад. Вслух называли его предателем, но по-родительски переживали, конечно…
Андрей закончил службу по контракту и сейчас живет в Дружковке. В мирное время – около часа езды на машине из Донецка. Сейчас – непреодолимая пропасть.
- Мы с родителями возобновили общение относительно недавно. Они нашли мой номер телефона, позвонили. Я не стал бередить прошлое, припоминать им что-то - у меня другая жизнь, другие интересы, я просто отношусь к ним как к маме и папе. Мы не обсуждаем острые темы, все сводится, условно говоря, к «Покушал? Шапку надел?» Я даже не предлагаю им приехать ко мне в Дружковку, они не зовут меня в Донецк. Телефоны у них старые, кнопочные, поэтому я не вижу их, не знаю, насколько они изменились за эти годы. Вот как в памяти сохранились – такими и буду помнить всегда, - рассказывает Андрей.
Мать и отец Андрея ни с кем жизнь своего сына не обсуждают – боятся. Для соседей, друзей и знакомых - он на заработках далеко за границей. На вопрос, почему не приезжает, родители уже устали придумывать отговорки.
- В принципе, если они скажут: «Андрей, мы готовы приехать к тебе» - я буду только рад. Сниму им квартиру или дом, будем жить рядом. Но они не готовы, а я сказал, что вернусь только в украинский Донецк, - говорит Андрей, разглядывая фотографию в телефоне. На ней – он с родителями на Евро-2012 на «Донбасс Арене», с украинскими флагами в руках. Все трое.
«Почему я не уговорила мужа уехать раньше?»
…Под звуки взрывов она собрала перепуганных детей, и они, дождавшись передышки в обстрелах, успели заскочить на Южном автовокзале в автобус, уходивший в приморское Мелекино. Муж, забрасывая в открытое окно автобуса пакет с перекусом в дорогу, крикнул, что скоро приедет за ними.
В Мелекино отдышались от бессонных ночей августа 2014-го, через две недели собирались вернуться в Донецк – отец семейства сказал «пока не надо». Уже потом они узнали, что их дом на Петровке был разрушен, а сам мужчина чудом уцелел, спрятавшись в подвале.
Из Мелекино мама с детьми поехала в Мариуполь – наступила осень, похолодало, жить переселенцам в пансионатах было невозможно. Из Мариуполя перебралась в Запорожье, а оттуда – аж в Ивано-Франковск, к дальним родственникам.
- Муж остался в Донецке, работал и присматривал за квартирой матери. Все собирался приехать, но были какие-то проблемы с документами - фото в паспорт не вклеено, какой-то подписи не было… В общем, так жили почти четыре года, потом я засобиралась в Донецк, думала уговорить супруга продать квартиру и уехать. Но он тогда заболел, у него был инсульт, куда ему ехать? А в начале 2020 года закрылись границы – и все. У меня в паспорте не донецкая прописка, кураховская, и свидетельства о браке нет – мы официально не расписывались. В общем, меня в Донецк никто не пустил, и даже через Россию не получалось. А муж долго болел и умер, я даже не смогла к нему приехать на похороны, - плачет 30-летняя Елизавета.
Ее дети не помнят отца, сама она осталась без единой поддержки – у родственников своя жизнь, им не до переселенцев из Донецка. Возвратиться в город, где она прожила больше 10 лет, Елизавета не может.
- В Донецке стоит закрытая на ключ квартира, возможно, ее уже «отжали», никто же не платит за нее коммуналку. Наверное, это жилье утеряно навсегда… Дом наш в Петровском районе обвалился. Единственное связующее звено с городом – это наша старенькая соседка, которая хотя бы прислала мне фото могилы мужа, спасибо, внуки помогли. Я понимаю, что мне надо окончательно обустраиваться в Ивано-Франковске, но не могу нормально жить, думая, почему я не уговорила мужа уехать еще раньше… - Елизавета уже не сдерживает слез и смотрит на фото супруга в телефоне, датированное 2014 годом.
«Для нас было главным - сохранить именно семью»
- В новогоднюю ночь мы обычно смотрим в интернете украинские телеканалы, слушаем поздравление нашего президента (кто бы они ни был), в общем, стараемся не выпадать из обоймы. Как в этом году – не знаю, - грустит Олег Лемко из неподконтрольной Украине Горловки. – Настроения нет совершенно. Даже в том году, несмотря на то что коронавирус всех напугал, было как-то легче. В этом какая-то подавленность, ничего не хочется.
Аналогичные ощущения испытывает и его сестра-близняшка Ольга, которая живет в Мариуполе.
- Проходит еще один год, который ничего не изменил. Мы все так же разделены, и не коронавирус этому причиной. Семьи разорваны, и даже если сейчас снять все кордоны – неизвестно, когда восстановятся прежние родственные связи. Ощущение полной «безнадеги», которой нет конца - говорит женщина.
Вместе с братом они владели в Донецке небольшим бизнесом по ремонту помещений. С началом войны Ольга с семьей выехала, Олег остался в оккупированной Горловке, но одинаковы взгляды на жизнь не дали им рассориться и разлететься навсегда.
- Мы общаемся почти каждый день и видим, что нам одинаково нелегко. Конечно, хочется, чтобы в новом году все было по-другому, но мы уже сняли розовые очки и не особо верим в чудеса, - говорят Олег и Ольга. – Понятно, что война закончится не скоро, и еще долго мы будем жить в хаосе. Для нас было главным сохранить именно семью, чтобы расстояния не разделили нас, брата и сестру, наших родителей. У нас много родственников с разными жизненными позициями, но мы сосредоточены не на политике, а на своих родителях, детях, на будущем. Наши интересы ограничены нашей жилплощадью. Плохо это или хорошо – мы не знаем. Мы просто помогаем друг другу как семья – вот и все. Поддерживаем, успокаиваем и надеемся, что когда-то встретимся вживую.