С Машей Ефросининой, страшно признать, мы встречались еще в мае 2019-го. То череда карантинов, то, как говорит телеведущая, за последние месяцы у нее нет ни дня даже для себя.
Интервью с Сашей Пустовит - не для срача
- Маша, история семьи Пустовит шокировала многих. И истории Саши и Игоря - это две разные истории. В своем интервью Славе Демину Игорь вспоминает и вас, указывая, что не так все было, как вы говорите. Что ответите?
- Не считаю нужным это комментировать. Иначе это превратится в какую-то неприятную возню. Есть два интервью, данные двумя людьми двум разным журналистам, - пускай люди сами делают выводы.
Если я открою рот, все превратится либо в оправдание, либо в защиту. Я ни секунды не жалею о проделанной работе. Это очень сложная ситуация для всех, здесь нет людей, которые вышли из нее, легко тряхнув головой. Все пребывают в очень сильной турбулентности.
Эта история – не для срача, это история - чтобы все сделали свои выводы. Все комментарии в этой истории – это и есть боль каждого человека.
И комментировать что-либо – это опускаться до уровня грязи и разборок. Поэтому скажу так: я ни о чем не жалею, не соврала ни в едином слове, у меня есть позиция, и я по-прежнему считаю, что Саша сильна и отважна, что смогла заговорить.
Я знаю, сколько миллионов женщин молчит. И хотя бы уже за это я буду признательна ей как женщина, как журналист, как посол и борец с психологическим насилием над женщинами на протяжении многих лет. Эта история – не для срача, это история - чтобы все сделали свои выводы. Все комментарии в этой истории – это и есть боль каждого человека.
- Тут еще вопрос и в том, поможет ли эта публичная история семье?
- Тут уж, извините, как есть. Это было решение каждого из них. Единственное, что могу добавить в качестве комментария, - я несколько раз переспрашивала Сашу, правда ли она хочет это делать. Это было ее решение. Никто ни на кого не давил. Я в какой-то момент уже даже попрощалась с этим интервью.
- Есть еще один мужчина к вашему творчеству не безразличный – Алексей Дурнев. Почему вас тогда так задели его слова? Мне кажется, у вас уже должна быть прививка от хейта.
- Видите, будучи человеком абсолютно не конфликтным, я почему-то попадаю в такие истории (улыбается). Меня легко вышибить дешевым враньем. Мой мозг не способен это обработать, и нервная система не способна это остановить. Дешевое вранье – это хуже плевка в лицо.
Я не могу безэмоционально и стремительно разочаровываться в людях. Мне офигенно нравился этот парень, мне нравился жанр, в котором он работает, несмотря на его неоднозначность. Казалось бы, моя эстетика в работе и его – перпендикулярны. Но я действительно уважала его за то, что он этот жанр изобрел и делал это смешно.
У нас были переговоры, ему действительно много раз звонила и писала Оля (Ольга Балабан, близкая подруга Маши, директор департамента маркетинга Нового канала. – Авт.), которую он вспоминает всуе очень-очень враждебно и очень нечестно. Мы неоднократно давали понять, что очень хотим общения. Мы виделись на концерте Нади Дорофеевой. Говорю – «Леша, я вас очень жду», на что он отвечал – «я готовлюсь». Во внепубличном пространстве все происходило мило, дружественно, круто и уважительно. А потом… Унизительно! Я живой человек, и меня это задело. Не хочу терпеть это нынешнее лицемерие.
Знаете, есть такой термин «стен». Это когда на именах звезд кто-то начинает просто отбивать чечетку троллингом, хайпами и так далее. И я на этот стен повелась. Но к чему эта дешевка, не понимаю! Что кому она дала? Для меня это загадка до сих пор.
- Но он же еще и второй выпуск снял, где обсуждает вас.
- Это стен по-украински. Ну пускай ему это поможет.
Я из тех людей, которые считают, что со всеми обо всем можно договориться, проговорить, выяснить отношения. Я не представляла себе таких дешевых капканов. Я же в шоу-бизнесе с 1998 года, и было много разного за это время. Даже с моей нынешней подругой Олей Поляковой. Боже мой! Сколько всего было!
Как-то она не приехала ко мне на запланированную съемку. То есть - были намного серьезнее штуки, которые могли бы стать поводом для того, чтобы люди купили попкорн и ждали скандал. Но мы созвонились, поговорили… Должна же быть какая-то этика общения, особенно в нашей весьма небольшой шоу-бизнесовой тусовке?!
- Сейчас многие живут хайпом, а не чтобы разговаривать. Важнее скандал, а не то, что подумают.
- Это тоже путь, значит, мне надо этому учиться. И я учусь. Ведь это не единственный случай. А сколько пытаются? Практически ежедневно пытаются пнуть. Ничего – держусь!
Сойти с ума можно от ощущения собственной беспомощности
- Помимо многих уже существующих своих социальных проектов, вы вместе с Институтом когнитивного моделирования и Обществом Красного Креста Украины запустили еще один - информационную кампанию по борьбе с домашним насилием «Мені здається». Мне кажется, помогать другим - это у вас уже в крови. Откуда силы, Маша?
- В каждом вашем слове - совершенно отдельная повестка и отдельная история. Начав заниматься этим серьезным делом и выведя тему домашнего насилия из тьмы в публичную плоскость, ты, безусловно, берешь на себя ответственность. После чего уже не можешь останавливаться, делать меньше обычного или как обычно, ты стараешься делать больше.
В феврале прошлого года мы с партнерами запустили масштабную информационную кампанию «Мені здається», которая направлена на то, чтобы потерпевшие не молчали, не закрывались, чтобы им не было стыдно рассказывать о случившемся. И, конечно, чтобы общество наконец перестало оправдывать насильников и винить пострадавших. В рамках кампании было сделано уже много шагов, ключевые из которых – запуск онлайн-дневника «Мені здається», где потерпевшие анонимно могут рассказать о случившемся и наконец выговориться, а также запуск сервиса психологической помощи на платформе «Розкажи мені». Психологи, специализирующиеся на теме насилия, предоставили уже более 300 бесплатных консультаций тем, кто в этом нуждается.
Женщины начинают открываться, находить в себе силы выбираться из этого кошмара, соответственно, твоя ответственность растет. И ты уже не думаешь о себе. Силы приходят тогда, когда ты видишь, что кто-то поменял свою жизнь, тебе стали доверять. И это уже механизм, работающий без каких-либо оговорок на мое состояние. Это - часть жизни, несмотря на то что периодически тяжело бьет по моему здоровью и психике.
У меня на самом деле нет ответа, откуда берутся силы. Я решила по-другому отвечать на этот вопрос - откуда они у меня вообще есть. Я получаю гигантскую поддержку, любовь, уважение и доверие женщин. Раньше мне на улицах всегда улыбались. Сейчас на улице ко мне подходят и обнимают. Наверное, это и есть главный ответ на ваш вопрос.
- Как не сойти с ума, выслушивая все эти истории боли?
- Если я сейчас скажу серьезному изданию, которое по-прежнему является одним из самых рейтинговых, что мне тяжело, я, наверное, потом пожалею. Мне, как человеку, который внутри проблемы домашнего насилия, жаловаться совсем некомфортно. Да я и не хочу жаловаться, не даю себе на это права.
Устала, выгорела – это одно. А реально сойти с ума можно от ощущения собственной беспомощности. Поэтому пришлось думать над тем, как себя сохранить, чтобы помогать дальше.
Представьте себе хирурга в больнице, который делает операции каждый день. Физически он может сделать 3-4 операции и спасти жизнь. Но в какой-то момент больница наполняется пациентами настолько, что хирургу приходится ходить по каждой палате и делать перевязки, поить водичкой, спрашивать, как дела, мерять температуру… Он не сможет делать операции и сойдет с ума на седьмой день таких обходов, выполняя не то, что должен. И когда я прошла эти оба пути, поняла - надо точно знать свое место.
Я - публичный человек, у меня большая аудитория, я потратила очень много времени, доказывая женщинам, что заехала не на один день и не просто так, а чтобы взять рупор и покричать всем, что домашнее насилие – это плохо. Я с этой проблемой работаю ежедневно, это стало очень важной частью моей жизни… Делаю те самые сложные операции, от которых зависит очень много жизней. Но я не могу помогать каждой, беря ее за руку и доводя до точки выхода.
Идя за мной, можно взять ответственность за свою жизнь. Никто не говорит, что будет легко. Будет тяжело, плохо и больно. Но можно умереть жертвой во всех смыслах этого слова, психологически и физически, а можно побороться за шанс стать счастливой.
Я не занимаюсь индивидуальными случаями и не могу разорваться на всех. Я не с теми, кто против меня. Я не трачу время на токсичный хейт и людей, которые по-прежнему продолжают гниение нашего общества, оправдывая абьюзеров и обвиняя жертв. Мне с этими людьми не по пути.
- Но наверняка же есть и недовольные, несмотря на то что вы делаете. Не больно от этого? Вы отдаете себя, а вам в ответ претензии.
- Больно! Начав заниматься темой домашнего насилия, я поняла, что такое настоящая душевная боль и обида. До этого у меня такого в жизни не было.
Надо любить себя настолько, чтобы любить и в грусти
- Накануне своего 42-летия в мае вы написали, что как никогда чувствуете свою уязвимость. В чем причина?
- Всегда так было. Просто день рождения – это детский праздник. И почему-то все эмоции и чувства, которые я испытывала в детстве, сильно на меня нахлынули. А ты ж уже как бы не дите, которое мама и папа накануне дня рождения гладят по волосам, укладывают спать и говорят, что завтра будет большой день, доченька, ты станешь на год старше. Реальная жизнь, которую мы с вами обсуждаем, не всегда со мной совместима. Я живу сложными историями, о которых мы говорили вначале.
Мне понятно, как выступать перед тысячными аудиториями, как смешить людей в развлекательных телевизионных жанрах и интернете, мне понятно, когда люди любят жизнь, развитие, куда-то стремятся. Но я почему-то все равно попадаюсь на какие-то совершенно дешевые пустые уловки. Посмотрите – и у одного обсуждаемого нами персонажа, и у второго нашлись сторонники, которые разнесли в пух и прах меня и станцевали на костях. Великолепно!
- Кстати, вы упомянули, что понимаете, как смешить людей в развлекательных жанрах. Соглашусь на все сто, потому что вы звезда классного троллинга! Помню, как вы «повторили» райский завтрак Насти Каменских, потом - стойку Монатика… Это было феерично!
- Это происходило как раз в разгар зимних каникул, когда все дорвались до Мальдив, Сейшел… А наша семья переживала другой период. Мой муж уходил с должности, которую занимал 6 лет, моя Нана впервые улетела от нас на учебу, неделю я плакала, плюс – год локдауна, у нас было далеко не мальдивское настроение, и я загрустила.
Но я - человек, который не позволяет себе долго грустить. У меня есть одно правило: люби себя в этом расклеенном состоянии, но - 5 дней! Если это не проходит, ты пересмотрел все сериалы, пролистал весь Инстаграм и понимаешь, что жизнь у тебя говно, а у всех прекрасна, надо из этого состояния выбираться. Либо с помощью родного человека, либо с помощью самообладания, либо с помощью психоаналитика. Мне хватило первых двух пунктов: моего достаточно сильного желания жить, радоваться жизни и моего мужа, который всегда держит меня за руку, как бы сложно ему ни было самому.
Тогда как раз стояли дикие холода, но мы все же поехали на дачу, сыну там очень нравится.
Категорически против того, что сегодня каждый человек, жаждущий успеха, считает проявление слабости – плохой чертой, признанием собственной уязвимости и бессилия. Полная фигня! Мы не роботы.
Хотя дачей это назвать сложно, у нас - практически полузаброшенный дом. Холод жуткий, и я начала разбирать коробки со всякими пуховыми платками, валенками, чтобы согреться. В этот момент увидела пост Насти Каменских в бассейне, и все как-то само собой родилось. Не ожидала такого выхлопа (смеется).
Все, что делаешь по велению души, всегда находит отклик. Тот же выпуск с Сашей Бо – я понимала, что это надо сделать, черт подери! Если есть возможность высказаться, надо высказаться.
- Вы всегда сама себя склеиваете? Или позволяете и другим помочь?
- Конечно, позволяю. И нужно позволять. Категорически против того, что сегодня каждый человек, жаждущий успеха, считает проявление слабости – плохой чертой, признанием собственной уязвимости и бессилия. Полная фигня! Мы не роботы. Почему мы уважаем успех, триумф, признание, победы и не уважаем грусть, сомнения, ошибки, слезы, драмы и потери?! Мы словно этого стесняемся, чураемся и хотим видеть только человека из стали. В итоге вся планета умирает от социальной депрессии.
Надо любить себя настолько, чтобы любить и в грусти. И принимать себя в грусти. Поэтому в такие моменты рядом со мной всегда Тимур, я научилась с ним разговаривать, делиться своими чувствами. Иногда ему даже говорить ничего не нужно.
И я всегда с ним рядом, и всегда и во всем буду его поддерживать. Мои дети и мой муж знают, что я всегда их поддержу – и в победах, и в ошибках останусь на их стороне.
Я против, чтобы у ребенка был график наравне с моим
- Нана снова улетела на учебу в Канаду? Уже свыклись чуть с мыслью, что она далеко?
- Мне очень без нее тяжело. Она мой друг, мой близкий человек. Она моя мудрость. Она невероятно мудрая девочка.
- Ей там нравится?
- Ей очень нелегко. Она говорит: «Мама, меня само расстояние убивает». Психологически мы очень тяжело переносим разлуку, но мы все прекрасно понимаем: Нана своими мозгами, начитанностью, интеллектом – вся в папу. Если бы она разрешала, я бы ходила по улице и кричала, что у меня самая интеллектуальная дочь в мире. Но она не разрешает. Поэтому могу гордиться ею в кругу моих родных и близких.
- Помню, когда вы к нам с ней приходили, - она скромная девочка.
- Она скромная, закрытая, не жаждущая публичности девочка, которая поставила себе цели получить лучшее образование в мире. Она изучает социологию, политологию, историю, художественную литературу – все, где может развивать свой кругозор.
- На летних каникулах она работала у вас. То есть Нана не пришла и не сказала: мама, папа, дайте денег. Хотя, думаю, вы могли дать ей столько, сколько нужно на расходы. Она их зарабатывала. Это было ее желание?
- Это не было прям ее желание. Ей 17 лет. У нее много друзей, у нее киевская насыщенная жизнь, которая выходит уже далеко за рамки тех денег, которые мы ей всегда давали. И я ей сказала: «Пока ты не работаешь, живешь с нами, учишься – во всем, где мы, как родители, несем за тебя ответственность, мы поможем». То есть образование, медицинское обслуживание, питание, одежда – все, где она должна чувствовать полноценность этой жизни, - на нас. Но все, что за скобками этого – тусовки, поездки с друзьями, такси и прочие расходы, - думай, как ты, взрослый и самостоятельный человек, с этим справишься. И она сказала: «Тогда я хочу работать». На что я ответила: «Тогда у меня для тебя есть вакансия».
- Саша чем увлекается?
- Санюшка – другой. Он эмоционален как я, рефлексирующий, очень тонкий мальчик. Если говорить о его стабильных увлечениях – он очень много занимается плаванием. Он сам научился читать, мы лишь показали ему, как буквы складывать в слова.
Я из тех мам, которые не водят ребенка на все кружки мира. Считаю, самый главный навык, который надо не потерять в наше время, - это социализация. То, что у нас называлось двором, сегодня требует работы. Это одна из главных задач для детской психики: умение найти общий язык, заговорить, пообщаться, завести друзей. Я на этом больше сосредоточена. Все остальное догоним.
Моя Нана никогда не ходила на 800 кружков. Сегодня, поверье, у нее такой IQ, что мне хочется головой о стену удариться в спорах с ней (смеется). Важно детей не задавить.
Самая главная задача – поддерживать в них любознательность, желание получать новую информацию, подогревать интерес, чтобы ребенок рос образованным человеком. Я против, чтобы у ребенка был график наравне с моим.
- Как вы говорите с детьми о сексе и отношениях между мужчиной и женщиной? Потому что беды зачастую и случаются, так как родители не говорят с детьми на такие темы.
- С Наной и Сашенькой у меня самый действенный метод – это истории. Если слышу какие-то истории, если меня что-то впечатляет, и я понимаю, что эта история жизни может стать хорошим поучительным примером и уроком, сразу же им это рассказываю, объясняю и разбираю.
Когда познакомилась с выдающимся, на мой взгляд, сексологом Юлией Ярмоленко, купила ее книгу «Малечі про інтимні речі». Мы с Сашенькой ее изучили, когда ему было 5.
Если я пропагандирую и несу в массы необходимость здоровых отношений, поверьте, это означает, что я сама это применяю в жизни. Я вообще ничего не показываю того, что сама не попробовала.
Мы с Поляковой суперразные, и это дает свою химию
- Ваше новое шоу «Взрослые девочки» - что это за проект?
- Это наш авторский проект и наша совместная идея с Олей Поляковой. Мне хочется, чтобы мой канал был ресурсом, где каждый мог бы находить ответы на свои вопросы. Мне кажется, я хорошо умею показывать портрет человека.
- Сложно ли вам было отвечать публично на такие вопросы, как, например, сколько раз в неделю у вас секс или имитировали ли вы оргазм?
- Не просто. Но я же прекрасно понимала, что если делать такой проект, то его надо делать открыто и откровенно. Наверное, пару лет назад вряд ли могла бы это сделать. Сегодня уже чувствую в себе силы.
Мне очень нравится и меня подпитывает позиция Оли: «Маша, мы живем для себя! Ты живешь для себя или для других людей?! Давай делать! Мы с тобой в эфире на глазах людей росли, разводились, становились звездами, падали, разбивались, нам есть что сказать, давай рискнем!». И мы рискнули. Когда у тебя такая точка опоры, наверное, не так сложно. Например, тот же звонок мужьям придумала я. Но не подозревала, что это будет так тяжело! Когда ты придумываешь – это одно, а когда реализовываешь - это немножечко другое. Но это круто! Это и есть развитие. Представляете себе – как это, сидеть в одном состоянии?! И подарить Леше Дурневу ощущение, что он оказался прав?! (смеется). Нет!
- Вино пили настоящее?
- Конечно, настоящее! Ну нам чего врать! Прошли уже эти времена. В этом и прелесть взрослых девочек – ты уже можешь себе позволить немножко больше и кайфовать от этого. Что интересно – у Оли как раз вышел клип «Взрослая девочка». Она мне скидывает посмотреть, на что я ей отвечаю: «Оля, это же название программы!» И она мне: «Взрослая девочка! Точно!». Говорю: «Полякова, нет, милая, нас двое, поэтому - «Взрослые девочки». Полякова же только себя видит (смеется). Получается, песня - ее, название – мое. Мы с ней, конечно, суперразные, и это дает свою химию.
Но, возвращаясь к вину, да, мы пили, но совсем немного. В следующем выпуске мы уже не пили. И Оля говорит: «Ну все, надо выпивать, а то мы с тобой слишком серьезные». А мне, наоборот, нравится. Второй выпуск - полярно другой. Но и тема, которую мы поднимаем, серьезная – о детях-подростках.
Мы хотим, чтобы наша аудитория понимала, что это и есть жизнь взрослых девочек. Тут – побухали, посмеялись, обсудили сиськи-письки… А есть тема детей-подростков, где на самом деле тяжелее говорить, чем, простите, про сквирт.
Я обожаю «Взрослых девочек». Единственное - мы придумали их в весенний локдаун: у меня по работе - ничего, у Оли - никаких концертов. А сейчас – мы месяц не можем найти дату для следующих съемок. Говорю: «Полякова, если мы сольем девочек, дурами будем»!