Снятый на пленку фильм-концерт "Роджер Уотерс: Мы + Они" помещает самые знаменитые песни "Пинк Флойд" и композиции с нового альбома Уотерса Is This The Life We Really Want? ("Такую ли жизнь мы хотели?") в современный политический и социальный контекст. Мировая премьера фильма состоялась на Венецианском фестивале, теперь он вышел в прокат одновременно во многих странах 2 октября.
- В фильме видно, что на концертах вы часто обращаетесь к зрителям с прямой речью, затрагивая самые актуальные темы. Как вы умудряетесь везде и всегда быть в курсе событий?
- Общаюсь с местным населением, спрашиваю у них, что происходит, ибо не могу оставаться в стороне. У меня есть привычка, которой я до сих пор верен в своих турах: я беру с собой надувную свинью и перед концертами всегда пишу на ней какие-то месседжи. Прямо вот сам забираюсь на подмостки и пишу на этих надувных свиньях. А накануне спрашиваю у таксистов, что происходит у них в городе, что мне написать на свинье. Однажды мы были в Боготе, и с нами одновременно там был президент Буш, и водитель такси предложил написать на свинье такой слоган: "Хозяин Буш приехал на свое ранчо в Колумбии". Это пользовалось огромным успехом у публики, но сам бы я такого никогда не придумал, потому что там не живу и не знаю испанского.
- Вы даете около 170 концертов в год, совмещая выступления с политическими акциями. Откуда у вас столько энергии?
- На самом деле вся энергия кончилась. Думаю, что в следующем году я дам только 50 - 60 концертов. Это уже не мировой тур, который отнимает все силы. Я не знаю, что буду делать с тем временем, которое мне осталось. Ясно только, что займу себя чем-то и музыкально, и политически, и эмоционально, с друзьями, любимыми и семьей.
- В фильме вы запечатлены играющим для толпы молодых зрителей...
- Да, у меня молодая демография зрителей, и это дает мне большую надежду. Очень трогательно, что идеи и чувства, которые ты передаешь в своих песнях, резонируют с чувствами молодых людей, с биением их сердца. У большинства моих коллег-ровесников публика постарела вместе с ними. А моя публика остается молодой - все потому, что политика и обмен идеями важны для них так же, как и для меня.
- Что вы думаете о современной популярной музыке?
- Я ее не слушаю и потому не являюсь экспертом, но думаю, что в основном поп-музыка производит лишь нарциссизм и потребительские инстинкты. Поп-певцы не используют своих возможностей передавать публике если уж не политические послания, то по крайней мере любовь и радость. Я думаю, это удивительно.
- Когда вы почувствовали, что должны заниматься только музыкой и больше ничем?
- После альбома "Темная сторона луны", который вышел в 1974 году. А играть мы начали в 1967-м! Семь лет ушло на то, чтобы я почувствовал себя профессиональным музыкантом. Семь лет я провел в нищете. Первые два года зарабатывал по семь фунтов
(208 гривен по текущему курсу. - Ред.) в неделю! До какого-то времени я был уверен, что мне придется когда-нибудь найти себе настоящую работу… Зато сейчас говорю иногда своей миссис: "Кажется, мне уже не надо ее искать!". И это великолепно! Я чувствую себя очень счастливым, потому что делаю то, что мне нравится. Но мне опять-таки очень странно, что люди, находящиеся в моем положении, не используют его для того, чтобы говорить о том, что происходит в мире. Особенно по отношению к тому, что происходит в Палестине, - я не понимаю, почему они боятся высунуть голову из-за парапета и сказать, что думают.
- Как автор альбома "Стена" отреагировал на падение Берлинской стены?
- Известный филантроп Ленни Чешир попросил меня дать концерт в СССР: у него были друзья в советском правительстве, с которыми он обсуждал вопросы сокращения ядерных вооружений. Там-то мы и узнали, что Горбачев скоро разрушит Берлинскую стену. Мы сели в самолет и полетели в Берлин. И увидели на Чекпойнт Чарли, что из стены действительно вынимают кирпичи. А потом поехали на Потсдамер-плац, представлявшую собой огромный пустырь. Мы подумали: "Вот было бы круто здесь выступить!". На этом месте никого не было с 1948 года - нам нужно было разгрести весь мусор, который там остался после войны!
- Чем вы увлеклись раньше - рок-музыкой или политикой?
- Конечно, политикой! Это часть того, кем ты являешься, что ты делаешь. В 15 лет я был председателем клуба молодых социалистов в Кембридже, откуда я родом. Когда мне было 16 - 17, я участвовал во всех демонстрациях. Я стоял на Трафальгарской площади и слушал речи Бертрана Рассела, а моя мама была коммунисткой до 1956 года. Однажды мама отвела меня на политическую встречу с какой-то религиозной сектой. "Как радикальная атеистка, я не согласна с их воззрениями, - сказала она потом. - Но это хорошие люди!" Так я понял, что необязательно подписываться под чьей-то идеологией или метафизикой, что люди могут быть хорошими просто потому, что хотят достичь другого берега, сломать стену, преодолеть препятствия и границы, - именно это приносит им радость в жизни.
- Группа "Пинк Флойд" еще может воссоединиться?
- А с кем и зачем ей воссоединяться? Дэвиду Гилмору, думаю, нужно еще немного подрасти - проблема в том, что люди созревают с разной скоростью. А так-то я всегда готов. Недавно разговаривал с Ником Мейсоном, я его люблю - он мой брат и очень старый друг. С ним мы вполне еще можем что-нибудь замутить. Но с Дэвидом мы точно работать больше не будем.
- А, например, с Миком Джаггером вы в каких отношениях?
- С Миком у нас тоже немного общего, кроме разве что чувства ритма.
*Надувная летающая свинья - фирменный символ "Пинк Флойд".
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Лидер Pink Floyd попал в "Миротворец" после интервью российской газете
74-летний Роджер Уотерс сказал, что "не очень силен в геополитике", но "Севастополь очень важен для России и россиян".