Все они поднимались почти по отвесной стене, но близко были ступеньки, позволявшие всем, кто захочет, подняться на гору. За альпинистами наблюдал, держась за руку матери, шестилетний малыш. И вдруг он спросил: «Мама, они что, глупые? Ведь можно забраться по лестнице». Матери трудно было объяснить сынишке, в чём дело. Она сказала: «Вот подрастёшь и тогда поймёшь, почему лезут они не по лестнице».
Увы, и не всем взрослым понятно стремленье людей подниматься к вершинам гор, плыть в лодках по бурным рекам меж скал, опускаться в самых глубоких местах на океанское дно, идти до полюса.
Житейской, практической пользы в этих рискованных предприятиях почти всегда нет. Ну какой прок подняться, например, на вершину горы Джомолунгмы (Эвереста). Но так уж устроен человек - в массе людей есть какая-то часть готовых вопреки, казалось бы, здравому смыслу рисковать жизнью и достигать силой воли, выносливостью (иногда и тщеславием) того, что большинству достичь невозможно. Однако своими победами эти люди подтверждают возможности человека, не дают людям «закиснуть», а видеть пример: это возможно.
Одно из драматических состязаний развернулось сто лет назад за возможность первыми ступить на Южный полюс Земли. Победила более подготовленная к этому испытанью команда норвежца Амундсена. Команда англичанина Скотта тоже достигла полюса, но днями позже и, возвращаясь к берегам Антарктиды, погибла. Такова цена за победы в дерзостных устремленьях.
За сееверный полюс тоже боролись и продолжают бороться. В 1979 году семерка ребят под флагом нашей газеты достигла «шапки планеты» на лыжах. Я следил за этим походом. С самолета видел палатку и стоявших возле неё людей с поднятыми руками в приветствии уже близко от цели и участвовал в эвакуации победителей с полюса. Запомнились обожженные морозом и ветром лица, как будто люди много часов стояли у мартеновской печи.
Позже на полюсе побывали новые группы людей и одиночки. Но трудно было решиться одолеть тяжкий путь во время полярной ночи, то есть пройти тысячу километров в темноте, одолевая трещины во льдах, торосы, полыньи и другие невидимые препятствия.
И всё же нашлись смельчаки. Один (Матвей Шпаро - сын Дмитрия Шпаро, бывшего «капитана» лыжного похода), второй - друг Матвея сибиряк Борис Смолин, уже давно «болеющий» Севером. Сильно рисковали ребята, но победили. Об их ночной одиссее писали, но, мне кажется, по высшему счёту её оценили лишь те, кто знает характер Ледовитого океана и что такое полярная ночь. Мне захотелось с ребятами встретиться, поговорить.
Сидим за чаем - Матвей и Дмитрий Шпаро и Борис Смолин. «Вышли мы с побережья 22 декабря, а на полюсе оказались 14 марта - 84 дня похода. И путь этот полярной ночью». Всегда темнота? «Да, в непогоду идёшь как в чернилах - свет только от фонаря. Но в пургу он иссякает уже в трёх шагах. В темноте видишь только белую стену летящего снега. Если на небе звёзды, то идёшь в густых сумерках, и сильный фонарь показывает безрадостное пространство на пятьдесят метров. А если над головою луна, да ещё светит сзади, - это ночь, но лунная. Адаптированные к темноте глаза стоящая впереди луна, почти как солнце, начинает слепить».
Что было самым трудным на вашем пути? «Постоянное ожиданье опасности. Слово «страх» - самое подходящее для характеристики этого состоянья. Ледовый океан - это ведь не вода, покрытая прочным ледяным панцирем. Во льду трещины, полыньи, горами нагромождены обломки льда - торосы. Лёд, по известным теперь законам, движется. Разломы льда (торошение) могут начаться неожиданно под палаткой или вблизи от неё. Обо всём этом надо было помнить всё время. И это изматывало». Случалось быть у края опасности? «Конечно. С берега мы готовились сойти на лёд, а увидели чёрную воду... Предположили, что скоро восточный ветер всё же подгонит лёд к берегу. Так и случилось. Через сутки мы ступили на замерзшую кашу из льда и пошли. Провожавшие нас вертолетчики подбадривали. Но, думаю, слово смертники в мыслях о нашей судьбе их всех посещало. Они немедленно улетели, как только обнялись на прощанье».
Тяжелее было начало пути или его окончанье? «Трудности были разные. К середине похода чувство страха уменьшилось - набрались опыта. Но накопилась усталость, которую словом и передать трудно».
Велика ли была поклажа? «160 кг на брата. Тщательно было отобрано всё необходимое, что накопил опыт всех путешественников в Арктике: еда, одежда, палатки, инструменты, приборы, медикаменты, оружие... Кое-что со страховочным запасом. Всё упаковано было на прочных санках-лотках. По равнине всё бы тащили безропотно. Но на пути, да ещё в темноте, было столько препятствий, что мы измотались и во второй половине пути почувствовали: надо хоть малость облегчить поклажу - выбросили видео- и фотокамеры, часть запасённой одежды, лыжные палки... Каждые санки облегчились килограммов на двадцать, и мы это сразу почувствовали».
Холод был сильным? «Тридцать пять градусов. Но несколько раз мороз достигал отметки и в сорок семь. При этом, к счастью, не было ветра».
Что опаснее было - торосы, трещины во льду, полыньи? «Всё несладко. Но больше всего боялись молодого тонкого льда. Он прогибался. И однажды один из нас оказался в воде. Мы готовы были к такой аварии. Из воды «купальщик» выбрался без труда. Но надо было немедленно распаковывать сани, ставить палатку, запускать примус и немедленно одеваться в сухую одежду. В темноте при морозе и крайней усталости делать всё это очень непросто. Часть одежды бросили, остальную сушили у примуса».
Как распределялось у вас время суток? «Из-за того, что ночь была без конца и начала, мы шли по «своим суткам», состоявшим из двадцати восьми часов. Девять-десять часов шли с короткими остановками - посидеть, приложиться к термосу с чаем, пожевать шоколадку, иногда минут пять вздремнуть. Необходим был и длительный сон в девять-десять часов, иначе силы не восстанавливались. Остальное время - установка палатки, приготовление ужина, обсужденье проколов или действий обдуманных, верных. Темнота так надоедала, что мы за правило взяли раз в неделю делать психологическую разрядку - зажигали фальшфейеры и так привыкли к яркому оранжевому огню с дымом, что ждали этих минут как праздника».
Сколько километров вы проходили (чуть не сказал - в день)? «Когда как. Часто километров десять-пятнадцать, а бывало, всего один километр».
Были минуты сомнений: а может, вернуться? «Был момент, кажется, на десятые сутки пути. Я именно это спросил по радио у отца: «Может, вернуться? Находимся в состоянии кошмара». Я знал, как трудно было отцу ответить на этот вопрос. Сказал он слова осторожные: «Ребята, вы понимали, на что решились. Если есть большой риск для жизни - вернитесь. Но если надо одолеть трудность - надо её одолеть. Иначе потеряете к себе уваженье». И мы пошли.
Было и одно искушенье. На второй половине пути километрах в восьмидесяти от нашей трассы находилась, мы знали, дрейфующая станция «СП-35». Велико было желание сделать крюк и повидаться с людьми. Но мы сами себя испугались. Прикинули: отогреемся, расслабимся, потеряем время и темп и далее не решимся идти. Двумя голосами решили: нет, отдохнём на полюсе».
В ходьбе у вас был какой-то порядок? Матвей: «Да, Борис шёл первым. Я был как бы ведомым, но на мне - «капитане похода» - лежали обязанности адекватно реагировать на всё непредвиденное и случайное».
Усталость была большой? «Иногда я спохватывался - на ходу засыпаю. Был случай, пошёл даже в сторону от следов Бори. Кто хочет понять, что значит ходьба во льдах (да в нашем случае ещё в потёмках), следует почитать антарктический дневник Скотта. Он и его друзья понимали, что умирают в палатке от истощенья и холода. Последние слова в дневнике написаны слабеющей рукой: «Ради Бога, не забудьте наших близких».
А было чем-то полюбоваться на вашем пути? «Любовались звездами, они у полюса расположены иначе, чем в Подмосковье. Чист и ясен при хорошей погоде был серпик месяца. Он появлялся как будто затем, чтобы глянуть на двоих чудаков: живы? Удивительной красоты были разноцветные занавеси полярных сияний. Но ближе к полюсу появлялись сияния реже. Зато минуты счастья чувствовали мы в последние дни перехода, когда на востоке обозначалась узкой алой полоской заря. До солнца, до бесконечного арктического дня было далеко, далеко, но мы чувствовали: Земля вертится, время идёт, и у всех трудностей всё же бывает конец».
Меня особо интересует: видели что-то живое? «На нашем пути могли быть только медведи. Уже давно установлено: самки белых медведей зимуют в берлогах возле материка и вылезают из снежных пещер весною. А самцы бродят по льдам океана и в полярную ночь. Одного мы увидели в самом начале пути. Почувствовали: санки со скрипом сдвинулись. Высунулись с фонарём из палатки - медведь! Из пистолета стрельнули вверх - и зверь в темноте растворился. Но потом еще не раз появлялся - любопытство его разбирало. Опасность встретить медведя во льдах всегда существует. Мы, поставив палатку, сооружали вокруг неё на стойках шнурок звукового сигнала. Установка этого сторожа требовала времени, и мы попросили отца связаться с зимовщиками на «СП-35» - спросить, посещают ли их медведи. Ответ успокаивал: за всё время ни одного медведя не видели». Дмитрий Шпаро: «Но вдруг через три-четыре дня после этого разговора сигнал от зимовщиков: «У нас медведь!» Я сразу сообщил об этом ребятам. И они приняли обычные меры». - «Оказалось, не зря. Через три дня, возможно, на запах нашей палаточной «кухни» медведь появился. Но испуганно убежал, услышав предупредительный выстрел и увидев яркий огонь фальшфейера. Это был некрупный молодой зверь. Как и что он находит для пропитанья в безжизненном этом пространстве?»
А чем и как вы сами кормились в пути? Что шло, а что не очень? «Всё шло! Питание было тщательно подобрано по принципу: высокая калорийность, небольшой вес, быстрота приготовленья. Были у нас крупы: гречка, овсянка и крупа пшённая. Кашу варили дважды в сутки - после сна и когда ставили палатку на новом месте. Был запас хорошего мяса, сваренного и подсушенного: опустил в кипяток - готово к употребленью. Много ели сливочного масла и сала (украинские друзья нас снабдили). Но аппетит к салу вдруг притупился. Поняли, что организмы им перекормлены, врачи называют это словом идиосинкразия. Каждый день начинали чашкой горячего какао и пили чай. В пути ели шоколад, ржаные галеты, халву и сушёные фрукты. Всё было взято с избытком. Всего хватило». А хотелось куснуть чего-нибудь необычного? «Мне постоянно хотелось шашлыка, а Борю зациклило съесть хачапури».
Болезни, лекарства... «Аптечку готовили тщательно. Но главной «болезнью» была усталость. Были и лёгкие обмораживания щёк, «закладывало» холодом нос. Подручных средств и нашего опыта для леченья хватало».
Чего не хватало психологически? «Человеческого общенья. Когда вернулись на материк, все люди казались нам ангелами, с каждым хотелось поговорить».
А как приборы? «Ни один не подвёл! Коробочка-«компас» системы GPS была запрограммирована на движение к полюсу. В любой момент она точно показывала наши координаты, озадачивая поначалу тем, что почему-то за время сна мы сместились на пройденный путь или сдвинулись в сторону. Это означало: пока мы спали, льдина дрейфовала и прошла километров десять».
Судя по оснащению навигационной и радиоаппаратурой, сто лет назад ваше путешествие состояться бы не могло. «Однозначно. Во-первых, исключительной точности спутниковый радиокомпас, во-вторых, радио. Каждый день мы беседовали с отцом - докладывали ему о пути, о возникавших проблемах, просили советов. Норвежец Нансен сто лет назад всего этого был лишён и на три года затерялся во льдах на своём деревянном «Фраме». Никто не знал, жив ли он или нет. Победное появление Нансена было почти как воскрешенье его из мёртвых».
Но пережитые вами тяготы и опасности, постоянный страх в темноте долгой ночи... Если бы вдруг возникла какая-нибудь невероятно высокая мотивация повторить путь, вы бы решились? «Если бы этот вопрос вы задали нам на полюсе, когда мы были еле живые, или даже на земле в момент возвращенья домой, мы бы ответили: «Никогда!» А сейчас наш ответ был бы, пожалуй, ближе к короткому «да!».
Что чувствовали вы, когда навигатор запищал и на экране появились слова «Вы у цели!»? «Было ощущенье, что несли на плечах гору и она вдруг свалилась». Матвей: «Я Бориса обнял и сказал: «Боря, спасибо! Ты человек замечательный и очень надёжный». - «Ну а я сказал Матвею, что всю жизнь благодарен буду за то, что он выбрал меня в спутники этого фантастического путешествия. Всё пройденное - часть нашей жизни, часть биографии».
Я писал о многих людях, подобных вам. Считаю: путешествие к полюсу ночью - подвиг. Вы увидели и одолели на Земном шаре враждебную человеку среду. ЮНЕСКО такие победы включает в число достижений человеческих сил и духа. Гордиться вами могут не только россияне, но и все, кто знает цену пережитого вами.
Увы, и не всем взрослым понятно стремленье людей подниматься к вершинам гор, плыть в лодках по бурным рекам меж скал, опускаться в самых глубоких местах на океанское дно, идти до полюса.
Житейской, практической пользы в этих рискованных предприятиях почти всегда нет. Ну какой прок подняться, например, на вершину горы Джомолунгмы (Эвереста). Но так уж устроен человек - в массе людей есть какая-то часть готовых вопреки, казалось бы, здравому смыслу рисковать жизнью и достигать силой воли, выносливостью (иногда и тщеславием) того, что большинству достичь невозможно. Однако своими победами эти люди подтверждают возможности человека, не дают людям «закиснуть», а видеть пример: это возможно.
Одно из драматических состязаний развернулось сто лет назад за возможность первыми ступить на Южный полюс Земли. Победила более подготовленная к этому испытанью команда норвежца Амундсена. Команда англичанина Скотта тоже достигла полюса, но днями позже и, возвращаясь к берегам Антарктиды, погибла. Такова цена за победы в дерзостных устремленьях.
За сееверный полюс тоже боролись и продолжают бороться. В 1979 году семерка ребят под флагом нашей газеты достигла «шапки планеты» на лыжах. Я следил за этим походом. С самолета видел палатку и стоявших возле неё людей с поднятыми руками в приветствии уже близко от цели и участвовал в эвакуации победителей с полюса. Запомнились обожженные морозом и ветром лица, как будто люди много часов стояли у мартеновской печи.
Позже на полюсе побывали новые группы людей и одиночки. Но трудно было решиться одолеть тяжкий путь во время полярной ночи, то есть пройти тысячу километров в темноте, одолевая трещины во льдах, торосы, полыньи и другие невидимые препятствия.
И всё же нашлись смельчаки. Один (Матвей Шпаро - сын Дмитрия Шпаро, бывшего «капитана» лыжного похода), второй - друг Матвея сибиряк Борис Смолин, уже давно «болеющий» Севером. Сильно рисковали ребята, но победили. Об их ночной одиссее писали, но, мне кажется, по высшему счёту её оценили лишь те, кто знает характер Ледовитого океана и что такое полярная ночь. Мне захотелось с ребятами встретиться, поговорить.
Сидим за чаем - Матвей и Дмитрий Шпаро и Борис Смолин. «Вышли мы с побережья 22 декабря, а на полюсе оказались 14 марта - 84 дня похода. И путь этот полярной ночью». Всегда темнота? «Да, в непогоду идёшь как в чернилах - свет только от фонаря. Но в пургу он иссякает уже в трёх шагах. В темноте видишь только белую стену летящего снега. Если на небе звёзды, то идёшь в густых сумерках, и сильный фонарь показывает безрадостное пространство на пятьдесят метров. А если над головою луна, да ещё светит сзади, - это ночь, но лунная. Адаптированные к темноте глаза стоящая впереди луна, почти как солнце, начинает слепить».
Что было самым трудным на вашем пути? «Постоянное ожиданье опасности. Слово «страх» - самое подходящее для характеристики этого состоянья. Ледовый океан - это ведь не вода, покрытая прочным ледяным панцирем. Во льду трещины, полыньи, горами нагромождены обломки льда - торосы. Лёд, по известным теперь законам, движется. Разломы льда (торошение) могут начаться неожиданно под палаткой или вблизи от неё. Обо всём этом надо было помнить всё время. И это изматывало». Случалось быть у края опасности? «Конечно. С берега мы готовились сойти на лёд, а увидели чёрную воду... Предположили, что скоро восточный ветер всё же подгонит лёд к берегу. Так и случилось. Через сутки мы ступили на замерзшую кашу из льда и пошли. Провожавшие нас вертолетчики подбадривали. Но, думаю, слово смертники в мыслях о нашей судьбе их всех посещало. Они немедленно улетели, как только обнялись на прощанье».
Тяжелее было начало пути или его окончанье? «Трудности были разные. К середине похода чувство страха уменьшилось - набрались опыта. Но накопилась усталость, которую словом и передать трудно».
Велика ли была поклажа? «160 кг на брата. Тщательно было отобрано всё необходимое, что накопил опыт всех путешественников в Арктике: еда, одежда, палатки, инструменты, приборы, медикаменты, оружие... Кое-что со страховочным запасом. Всё упаковано было на прочных санках-лотках. По равнине всё бы тащили безропотно. Но на пути, да ещё в темноте, было столько препятствий, что мы измотались и во второй половине пути почувствовали: надо хоть малость облегчить поклажу - выбросили видео- и фотокамеры, часть запасённой одежды, лыжные палки... Каждые санки облегчились килограммов на двадцать, и мы это сразу почувствовали».
Холод был сильным? «Тридцать пять градусов. Но несколько раз мороз достигал отметки и в сорок семь. При этом, к счастью, не было ветра».
Что опаснее было - торосы, трещины во льду, полыньи? «Всё несладко. Но больше всего боялись молодого тонкого льда. Он прогибался. И однажды один из нас оказался в воде. Мы готовы были к такой аварии. Из воды «купальщик» выбрался без труда. Но надо было немедленно распаковывать сани, ставить палатку, запускать примус и немедленно одеваться в сухую одежду. В темноте при морозе и крайней усталости делать всё это очень непросто. Часть одежды бросили, остальную сушили у примуса».
Как распределялось у вас время суток? «Из-за того, что ночь была без конца и начала, мы шли по «своим суткам», состоявшим из двадцати восьми часов. Девять-десять часов шли с короткими остановками - посидеть, приложиться к термосу с чаем, пожевать шоколадку, иногда минут пять вздремнуть. Необходим был и длительный сон в девять-десять часов, иначе силы не восстанавливались. Остальное время - установка палатки, приготовление ужина, обсужденье проколов или действий обдуманных, верных. Темнота так надоедала, что мы за правило взяли раз в неделю делать психологическую разрядку - зажигали фальшфейеры и так привыкли к яркому оранжевому огню с дымом, что ждали этих минут как праздника».
Сколько километров вы проходили (чуть не сказал - в день)? «Когда как. Часто километров десять-пятнадцать, а бывало, всего один километр».
Были минуты сомнений: а может, вернуться? «Был момент, кажется, на десятые сутки пути. Я именно это спросил по радио у отца: «Может, вернуться? Находимся в состоянии кошмара». Я знал, как трудно было отцу ответить на этот вопрос. Сказал он слова осторожные: «Ребята, вы понимали, на что решились. Если есть большой риск для жизни - вернитесь. Но если надо одолеть трудность - надо её одолеть. Иначе потеряете к себе уваженье». И мы пошли.
Было и одно искушенье. На второй половине пути километрах в восьмидесяти от нашей трассы находилась, мы знали, дрейфующая станция «СП-35». Велико было желание сделать крюк и повидаться с людьми. Но мы сами себя испугались. Прикинули: отогреемся, расслабимся, потеряем время и темп и далее не решимся идти. Двумя голосами решили: нет, отдохнём на полюсе».
В ходьбе у вас был какой-то порядок? Матвей: «Да, Борис шёл первым. Я был как бы ведомым, но на мне - «капитане похода» - лежали обязанности адекватно реагировать на всё непредвиденное и случайное».
Усталость была большой? «Иногда я спохватывался - на ходу засыпаю. Был случай, пошёл даже в сторону от следов Бори. Кто хочет понять, что значит ходьба во льдах (да в нашем случае ещё в потёмках), следует почитать антарктический дневник Скотта. Он и его друзья понимали, что умирают в палатке от истощенья и холода. Последние слова в дневнике написаны слабеющей рукой: «Ради Бога, не забудьте наших близких».
А было чем-то полюбоваться на вашем пути? «Любовались звездами, они у полюса расположены иначе, чем в Подмосковье. Чист и ясен при хорошей погоде был серпик месяца. Он появлялся как будто затем, чтобы глянуть на двоих чудаков: живы? Удивительной красоты были разноцветные занавеси полярных сияний. Но ближе к полюсу появлялись сияния реже. Зато минуты счастья чувствовали мы в последние дни перехода, когда на востоке обозначалась узкой алой полоской заря. До солнца, до бесконечного арктического дня было далеко, далеко, но мы чувствовали: Земля вертится, время идёт, и у всех трудностей всё же бывает конец».
Меня особо интересует: видели что-то живое? «На нашем пути могли быть только медведи. Уже давно установлено: самки белых медведей зимуют в берлогах возле материка и вылезают из снежных пещер весною. А самцы бродят по льдам океана и в полярную ночь. Одного мы увидели в самом начале пути. Почувствовали: санки со скрипом сдвинулись. Высунулись с фонарём из палатки - медведь! Из пистолета стрельнули вверх - и зверь в темноте растворился. Но потом еще не раз появлялся - любопытство его разбирало. Опасность встретить медведя во льдах всегда существует. Мы, поставив палатку, сооружали вокруг неё на стойках шнурок звукового сигнала. Установка этого сторожа требовала времени, и мы попросили отца связаться с зимовщиками на «СП-35» - спросить, посещают ли их медведи. Ответ успокаивал: за всё время ни одного медведя не видели». Дмитрий Шпаро: «Но вдруг через три-четыре дня после этого разговора сигнал от зимовщиков: «У нас медведь!» Я сразу сообщил об этом ребятам. И они приняли обычные меры». - «Оказалось, не зря. Через три дня, возможно, на запах нашей палаточной «кухни» медведь появился. Но испуганно убежал, услышав предупредительный выстрел и увидев яркий огонь фальшфейера. Это был некрупный молодой зверь. Как и что он находит для пропитанья в безжизненном этом пространстве?»
А чем и как вы сами кормились в пути? Что шло, а что не очень? «Всё шло! Питание было тщательно подобрано по принципу: высокая калорийность, небольшой вес, быстрота приготовленья. Были у нас крупы: гречка, овсянка и крупа пшённая. Кашу варили дважды в сутки - после сна и когда ставили палатку на новом месте. Был запас хорошего мяса, сваренного и подсушенного: опустил в кипяток - готово к употребленью. Много ели сливочного масла и сала (украинские друзья нас снабдили). Но аппетит к салу вдруг притупился. Поняли, что организмы им перекормлены, врачи называют это словом идиосинкразия. Каждый день начинали чашкой горячего какао и пили чай. В пути ели шоколад, ржаные галеты, халву и сушёные фрукты. Всё было взято с избытком. Всего хватило». А хотелось куснуть чего-нибудь необычного? «Мне постоянно хотелось шашлыка, а Борю зациклило съесть хачапури».
Болезни, лекарства... «Аптечку готовили тщательно. Но главной «болезнью» была усталость. Были и лёгкие обмораживания щёк, «закладывало» холодом нос. Подручных средств и нашего опыта для леченья хватало».
Чего не хватало психологически? «Человеческого общенья. Когда вернулись на материк, все люди казались нам ангелами, с каждым хотелось поговорить».
А как приборы? «Ни один не подвёл! Коробочка-«компас» системы GPS была запрограммирована на движение к полюсу. В любой момент она точно показывала наши координаты, озадачивая поначалу тем, что почему-то за время сна мы сместились на пройденный путь или сдвинулись в сторону. Это означало: пока мы спали, льдина дрейфовала и прошла километров десять».
Судя по оснащению навигационной и радиоаппаратурой, сто лет назад ваше путешествие состояться бы не могло. «Однозначно. Во-первых, исключительной точности спутниковый радиокомпас, во-вторых, радио. Каждый день мы беседовали с отцом - докладывали ему о пути, о возникавших проблемах, просили советов. Норвежец Нансен сто лет назад всего этого был лишён и на три года затерялся во льдах на своём деревянном «Фраме». Никто не знал, жив ли он или нет. Победное появление Нансена было почти как воскрешенье его из мёртвых».
Но пережитые вами тяготы и опасности, постоянный страх в темноте долгой ночи... Если бы вдруг возникла какая-нибудь невероятно высокая мотивация повторить путь, вы бы решились? «Если бы этот вопрос вы задали нам на полюсе, когда мы были еле живые, или даже на земле в момент возвращенья домой, мы бы ответили: «Никогда!» А сейчас наш ответ был бы, пожалуй, ближе к короткому «да!».
Что чувствовали вы, когда навигатор запищал и на экране появились слова «Вы у цели!»? «Было ощущенье, что несли на плечах гору и она вдруг свалилась». Матвей: «Я Бориса обнял и сказал: «Боря, спасибо! Ты человек замечательный и очень надёжный». - «Ну а я сказал Матвею, что всю жизнь благодарен буду за то, что он выбрал меня в спутники этого фантастического путешествия. Всё пройденное - часть нашей жизни, часть биографии».
Я писал о многих людях, подобных вам. Считаю: путешествие к полюсу ночью - подвиг. Вы увидели и одолели на Земном шаре враждебную человеку среду. ЮНЕСКО такие победы включает в число достижений человеческих сил и духа. Гордиться вами могут не только россияне, но и все, кто знает цену пережитого вами.