Бумеранг
«Хочу рассказать историю о мальчике Ване. Он живет в одном из не самых благополучных районов г. Вологды с 70-летней бабушкой. Родители отказались от него, когда узнали, что ребенок умственно отсталый. Этот самый диагноз послужил поводом для насмешек и издевательств.
Я помню, как на моих глазах подростки 13 - 15 лет от нечего делать сняли с малыша штаны и посадили его в крапиву. На тот момент Ване было 3 - 4 года. Мальчик плакал, а те подонки умирали от хохота. Или, того хуже, они могли принести в баночке мочу и сказать ребенку, что это сок… Ненавидели Ивана не только дети, но и взрослые. Они запрещали своим отпрыскам общаться с мальчиком. Каждый день Ваня приходил домой в слезах. Бабушку это дико раздражало, и поэтому малыш получал еще и дома.
Нападки продолжались и когда Ванюша пошел в школу. Одноклассники обзывали его тупым, идиотом, дебилом. Друзей у него не было. Постепенно в мировоззрение ребенка стало закладываться понятие, что все люди плохие. Сейчас Ване 12 лет. Он стал очень агрессивным. Легко может нагрубить учителям, девочке, которая не дала ему тетрадку, взял и испачкал куртку красками. Теперь он ведет себя так, как вели себя с ним окружающие. Характер ребенка закладывается с малых лет, а каким может быть поведение мальчика, если все его детство прошло в побоях и издевательствах? Придет время, и Ваня станет таким же, как его обидчики.
Екатерина Будикова. Вологда».
Какой день не выходит из головы этот несчастный мальчик Ваня… Казалось бы, знаешь уже все о наших детях, погруженных в такую «крапиву», что ужалить ничем нельзя. Тут и брошенные младенцы в мусоропровод, и нюхающие клей тучи беспризорников, и детская порнография, и прочий ужас. Но стоит и стоит перед глазами этот ни в чем не повинный замученный Ваня. Будто ожил чеховский Ванька Жуков с его письмом-стоном о побоях и издевательствах и страстной мольбой к «милому дедушке»: «Забери меня отсюда» - в ту жизнь, где детей никто не мучает. И вся-то разница, что чеховскому Ваньке, не сумевшему очистить селедку по правилам, стали «ейной мордой в харю тыкать», а нашего Ванюшу голеньким сажали в крапиву. Подумать только - 120 лет отделяет мальчика, созданного сострадающим воображением писателя-гуманиста, от того, что встает со страниц письма Екатерины Будиковой! Сменилось два политических режима, человек ступил на Луну, сумел расщепить атом, изобрел робота, да чего он только не наизобретал в своем стремлении к прогрессу, а Вани и Мани как страдали, так и страдают. Тогда для чего это все? Что с нами, люди, происходит? Ум наш навострился, а чувства?
Замученный Ваня сам на глазах превращается в мучителя. Таков бумеранг. И мы еще в идиотском недоумении вопрошаем: откуда столько жестокости, агрессии, ненависти? Ненависть без остатка растворяется только в любви. Но где она, любовь?
Страх перед жизнью
Вот рядом с письмом о маленьком мальчике лежит письмо-исповедь о своем детстве уже взрослого человека. В этой исповеди тоже нет крови, убийств, педофилов и прочих ужасов, которыми каждый день с настойчивостью, достойной лучшего применения, жалит нас нынешний бог информации - телевидение. А вывод таков: «Жизнь испорчена и прожита зря». И это в 31 год!
«А все начиналось банально, - пишет О. Саволайнен из Санкт-Петербурга, - примерно в 6 лет я в силу нарушения обмена веществ начал набирать избыточный вес. И с первого класса школы до последнего курса техникума стал посмешищем для всех». Будто предчувствуя будущие раны, он еще маленьким мальчиком мечтал о спорте. «В детсадике я видел, как других детей бабушки-дедушки забирали пораньше, чтобы отвести на плавание, гимнастику, акробатику. Меня же при живых родителях, находящихся в разводе, и при двух живых бабушках было некому водить, как сказала бабка по матери. А бабке по отцу я вообще не был нужен, потому что ее больше всего интересовали политические известия. Естественно, переживать из-за войны в каком-нибудь Никарагуа намного легче, чем заниматься внуками. Когда я стал школьником, в трех минутах ходьбы от дома был спортивный зал, но, когда я робко заикнулся о том, что хорошо бы мне заняться спортивной гимнастикой, мне объяснили, что я «этого не заслуживаю»: плохо учусь (мне не давалась математика). И в результате в 15 лет мне поставили диагноз - «невроз».
Но, судя по всему, на такой диагноз никто из родных и внимания не обратил - экие нежности. Потому что, когда в доме пропали 50 рублей, мать почему-то обвинила в краже сына и долгие годы, до 28 лет (!), «грозила перевести в школу для трудновоспитуемых подростков, сдать в милицию, отправить в колонию. Короче говоря, я все время не жил, а готовился к худшему. А о собственной семье, как ЛНС, и не мечтал». Имя свое автор исповеди нам не написал, так и называет себя этой впервые услышанной мною аббревиатурой-новинкой - ЛНС - лицо неполной семьи.
Две мечты были у ЛНС: в школе сделать акробатический этюд с понравившейся ему девочкой-акробаткой, а потом в железнодорожном техникуме - стать кондуктором. «Но я испугался медкомиссии на кондуктора и работаю ремонтником…» И хотя в этом письме есть два грубых слова: «придурок» - о политизированной бабушке и «сволочь» - о матери, наш ЛНС не вырос мстителем, как растет мальчик Ваня. У него обратная сторона медали - официальный врачебный диагноз - «страх перед жизнью».
Одним законом, даже очень хорошим, детей мы не спасем. Закон может уловить лишь то, что зримо. А в скольких семьях льются незримые миру детские слезы! Происходят те «банальности», как выражается ЛНС, которые и приводят к выводу: жизни нет. По какому юридическому закону можно наказать равнодушие политизированной бабушки и мать, доведшую сына до диагноза «страх перед жизнью»? Как и можно ли наказать нелюбовь?
Научный центр психического центра РАМН провел исследование формирования материнского поведения и его влияния на психическое развитие детей. Результаты ошеломили: поведение лишь 3 - 4 процентов матерей можно назвать по-настоящему материнским. «Сегодня количество агрессии по отношению к детям таково, - делает вывод руководитель исследования доктор медицинских наук Г. Козловская, - что можно уверенно сказать: общество переживает критический период, его будущее перед угрозой».
А нам, спасая от демографической катастрофы, говорят одно: рожайте, рожайте, рожайте… Но разве не катастрофа, что, родившись, одни вырастают ненавистниками, а другие объятыми страхом? Можно съязвить: а что же тогда будет с ВВП? Но язвить не хочется, язвящих и без меня достаточно. И не о валовом продукте стоит думать в первую очередь - о душевном здоровье детей наших. О сбережении народа - такую национальную идею выдвигает мудрый А. Солженицын.
Век свободы не видать?
«Люди бросают детей, бьют друг другу морды, оскорбляют женщин, пишут ругательства в Интернете и т. д., - считает А. Г. Краев из Перми, - потому что они несвободны. Вот мне 50 лет, а в моей жизни не было ничего человеческого, да даже и того, что у собаки бывает. И вот эта «не жизнь» идет к концу. Все бы сделал, чтобы случилось что-то настоящее, что-то человеческое, живое. Но тут же понимаю: ничего изменить нельзя - нет свободы. Моего деда расстреляли в 37-м году, но и сегодня истинной свободы нет. «Свобода приходит нагая, бросая на сердце цветы». А у нас не нагота - порнуха и цветы какие-то искусственные, почему-то покрытые лаком и посыпанные блестками. Все ненатуральное и потому жалкое, убогое, ничтожное. Вы изменили все, не изменив ничего».
Можно спросить автора письма: а что он-то понимает под свободой? Можно назвать ему людей, которые чувствовали себя свободными даже в застенках. Можно привести ему не искусственные, а живые, натуральные сегодняшние примеры явлений и судеб. Кто-то может счесть его «овражьим» человеком. По Пришвину: «Каждый овражий человек видит один только свой овраг, а говорит так, будто видит он всю Землю».
Все так, если бы не неожиданная и убийственная концовка этого письма: «Брать меня можно по адресу: г. Пермь…» А далее следует точный, с названием улицы, квартиры и полного имени, адрес.
Брать, то есть сажать? Да за что?! Привет нам от дедушки, посаженного и расстрелянного в 37-м году - и наверняка за такую же невинность…
Многие люди привычно исчисляют все наши беды лишь с 1985 года. Нет, как видим, корни глубже. О какой родственной любви может идти речь, когда детей заставляли отрекаться от арестованных отцов, жены шли в лагеря, если не отказывались от мужей, и многие с виду нормальные люди, по их собственным поздним признаниям, восхищались вождем, отказавшимся от собственного попавшего в плен сына? Поколение за поколением детей воспитывались на примере Павлика Морозова, якобы предавшего собственного отца за то, что тот был кулак - классовый враг. Хотя несчастный мальчик попал в обычную семейную драму. И совсем не случайно политизированная бабушка ЛНС так переживает драму в чужой далекой стране, не замечая драмы, разворачивающейся прямо перед глазами - в душе родного внука. Ее учили любить дальних, не ближних. «Больше всего на свете я люблю жену и мать. Однако если Вождь прикажет убить их, я подчинюсь приказу». К счастью, эти чудовищные слова принадлежат не нашему человеку - видному нацисту. (Его именем - Густлофф - был назван огромный военный корабль, потопленный нашим знаменитым подводником Маринеско.) Но подобных фанатиков и у нас хватало.
«Мы изменили все, не изменив ничего», - пишет готовый к аресту
А. Краев. (На всякий случай адрес его все же не называю - полку ретивых на расправу прибывает.) Потому, думаю, что мы по капле выдавливаем из себя не раба, а душу. Демократия для нас - это выборы, новые институты, фонды, общества, комиссии и т. д., и пр. Но демократия - это человечность. Человек - мера всех вещей! Гуманизм по-прежнему терпит одно поражение за другим. И есть ли во власти люди, которые день за днем, час за часом о морали - чести, совести, сострадании, милосердии, любви к ближнему - если не заботятся, то хотя бы напоминают? Прагматиков много - где гуманисты? А где голос нашей элиты - интеллигенции? Да тут не голос нужен, а трубный глас! Пока же больше жалоб о себе, любимых.
В обществе моральная патология? А дети - лакмусовая бумага. На них эта патология сказывается в первую очередь. Да давайте же очнемся наконец! Постараемся быть зоркими и чувствительными, как наша читательница Екатерина Будикова, свое письмо о несчастном Ване, ожившем чеховском мальчике-страдальце, закончившая так: «Придет время, и Ваня отомстит обществу, которому был не нужен. Эта история не единичный случай. На бескрайних просторах нашей Родины много детей-изгоев, до которых нет дела ни их ровесникам, ни взрослым. Если мы не хотим, чтобы из них выросли чудовища, будем относиться терпимее и добрее к этим маленьким несчастным людям».
Чеховский Ванька, как известно, отправил свою мольбу о спасении «на деревню, дедушке». Это выражение вошло в словарь даже тех, кто Чехова не читал, - как глас вопиющего в пустыне. Неужто такая же судьба ждет и эти письма наших читателей?
Да будем же людьми в конце-то концов!