"Редактор не хотела слышать о поездке"
Огромный архив на балконе, километры отснятой пленки и 30 лет работы по сохранению памяти погибших и выживших в Чернобыльской катастрофе за плечами 63-летнего фотографа Юрия Ворошилова. Когда эта тема стала главным мотивом его жизни, он точно сказать не может - все начиналось, как большое приключение. Впервые в запретную зону харьковчанин попал в июне 1986-го, в последний раз - несколько лет назад, на счету Ворошилова уже около 50 поездок в зону.
Страха отправиться в Чернобыль через месяц после взрыва на АЭС не было, был азарт и желание сделать хороший кадр.
- У меня друг был Роман, к сожалению, уже умер, он работал в "Молодежке", а я - в "Социалистической Харьковщине". Как-то он говорит: "Чернобыль - событие, Юрко, поехали!" Я и согласился, - вспоминает Ворошилов. - У нас собралась команда: лучшее перо - мастер спорта ростом под два метра, очкарик-умница и я. Пришел к редактору, а она - нет, уже наслышана, что это такое, не пускает. Параллельно с нами работала газета "Красное знамя", конкуренты. Роман предложил: "Пойди и скажи, что они едут" - так и сделали.
Осознание того, что о взрыве на ЧАЭС многое не договаривают, Ворошилову пришло уже за пределами Киева. Множество техники и людей наталкивало на мысль, что масштабы происходящего глобальнее, чем заявляли официально.
- Понимание радиации, какой-то опасности - абсолютно не было, оно ведь не стреляет! Все войны, которые происходили, понятны: там есть пуля, снаряд, осколок - убило или не убило, там понятно, кто враг, а тут - не понятно. Был лишь азарт репортерский. Когда ты весь день на болотах - это три рентгена в час, три рентгена умножить на 10 часов - никто не вникал, как это пишется, как это считается, - говорит Ворошилов.
|
Генерала послал матом от имени читателей
Уже в конце командировки Ворошилов решил снять атомную электростанцию и блоки с воздуха, да так, чтобы в кадре был вертолет.
- В Чернобыле был правительственный штаб, я столько в жизни генералов не видел! Я два дня ходил вокруг, знал, что там есть наши медики и ученые, искал связи. В коридорах власти встретил молодого человека, он всем рассказывал, что он из Москвы и будет сейчас лететь секретный прибор испытывать. Прорываюсь я к генералу, говорю: "Я репортер, дайте вертолет", а он матюкается таким отборным матом, мол, тут война, а журналисты под ногами путаются. Я его прерываю и говорю: "Я вас посылаю от имени тридцати семи тысяч читателей моей газеты". Генерал сдался и распорядился, чтобы выделили вертолет, а я добавляю: два нужно. Мы с этим молодым ученым и ребятами - в два "уазика", приезжаем на аэродром, там две вертушки - полетели. Я сделал три круга, Голливуд отдыхает! Получилось хоть и не супер-пупер, но в то время там 200 рентген стояли, - разводит руками Юрий Иванович.
|
Смертельный страх и записная книжка
В октябре 1986 года Юрий Ворошилов стал свидетелем запуска первого реактора. Это была настоящая авантюра, говорит харьковчанин. То, что она закончилась успешно, - чудо, ведь такого страха он не чувствовал никогда в жизни ни до, ни после.
- В той поездке тоже не обошлось без анекдотического случая. Я попал к главному инженеру, показал снимки, а он: "Кто разрешил, посидите, я сейчас приду". Я понял, нужно убегать из административного корпуса в турбинный зал к нашим. Полдня сидел под столом, накрытый фуфайками - первый реактор запускали ночью. Я с ребятами успел подружиться. В самый ответственный момент гаснет свет - и мертвая тишина. И вдруг голос: "Сейчас рванет, как и четвертый реактор". И тут, не поверите, я чуть в штаны не наделал. Мысль была одна: какой же ты идиот, кто-то сидит в кафе в Харькове, девкам лапшу вешает, а сейчас бахнет - и все. Что там тогда случилось, я точно не понял: где-то полчаса операторы не видели, что происходит в реакторе, за это время что угодно могло произойти. Запустили с третьего раза, смена закончилась, я за шмотки свои - и на выход на попутку. А кто-то говорит: там какого-то придурка охрана ищет. И только за пределами АЭС я понимаю, что забыл свою записную книжку! Пришлось вернуться. Меня под руки схватили, все злые - 25 человек охраны на ногах. Главный инженер вызывает сотрудника КГБ, тот прочитал мою объяснительную и говорит: "Обдурил?" Я: "Да, но ради дела же!" "Ну и молодец!" - отвечает и вытаскивает свою печать: "Езжай, делай материал, а с ними я сейчас разберусь". Материал вышел через пару дней, цензор, конечно, все порезал, хоть ничего такого там и не было, - вздыхает Ворошилов.
|
"Это параллельные миры - Чернобыль и истинный Чернобыль"
Когда веселые истории заканчиваются, Юрий Иванович переходит к серьезным темам, показывает фото тех дней, снимки с похорон, мужчин и женщин, умирающих от рака в больницах. Говорит, трагедию упростили и уложили в головы обывателей, но выводов никто не сделал.
- В этом дурдоме правда затерялась, - с горечью отмечает Ворошилов. - Я столкнулся с тем, что это стена, это параллельные миры - Чернобыль и истинный Чернобыль. Модель Чернобыля, которая сегодня удобная, - одна, а там где-то в селах сдыхают чернобыльцы, эти морды отъевшиеся - руководители чернобыльских организаций - щеки надуют, придут, положат веночки, детям будут лапшу на уши вешать. Министерство образования спускает по школам типичные сценарии к годовщине, от которых плакать хочется! А рядом спиваются или умирают чернобыльцы. Я все время открываю новые проблемы и не знаю, как их решать, не знаю, как правильно говорить о Чернобыле. Какую правду рассказывать детям?