Егор Кончаловский в эфире программы "Пусть говорят" рассказал о состоянии здоровья своей сестры Марии, которая уже четыре года находится в коме.
Темой передачи был скандал из-за отключения от аппарата жизнеобеспечения десятимесячного Чарли Гарда из Англии. Ведущий Андрей Малахов провел параллель между этим случаем и тем, что произошел в семье Кончаловских.
|
- Егор, вы никогда не проговаривали с Андреем, у него было отчаяние по поводу дочери, которая в коме. Там же тоже какую-то параллель с данной ситуацией можно провести?, — спросил Малахов.
По словам режиссера, родители девочки Андрей Кончаловский и Юлия Высоцкая не собираются отключать ее от аппарата жизнеобеспечения.
- Я не знаю насчет отчаяния, наверное, тяжелее всего было Юлии, но они в аналогичной ситуации не сдались. Сейчас Маша жива и, хоть и медленно, но идет не то чтобы на поправку, но идет какое-то улучшение. Не при каких обстоятельствах отключение "лайф-машины" не рассматривалось, — сказал Егор Кончаловский.
КАК ЭТО БЫЛО
В 2013 году на одной из дорог Франции Mercedes, арендованный Кончаловским, вынесло на встречную полосу, и машина лоб в лоб столкнулась с другим автомобилем. Сам режиссер и его жена Юлия Высоцкая, сидевшие впереди, отделались небольшими ушибами, так как сработали подушки безопасности. Их 14-летняя дочь Мария приняла удар на себя, так как сидела сзади и не была пристегнута. Девочку доставили в больницу и ввели в медицинскую кому, из которой она не вышла до сих пор.
Кончаловский и Высоцкая очень редко вспоминают об аварии и не рассказывают о состоянии Марии. В единственном интервью актриса рассказала, что улучшения есть, но восстановление будет очень долгим.
- Состояние комы неоднозначно и у всех протекает по-разному. Бывают моменты, когда она со мной, бывает, что я ничего не понимаю. Вот вроде бы происходит что-то такое, чему мы очень радуемся. Ждем повторения, а его нет. Зато случается что-нибудь другое. Все идет... медленно. Нам с самого начала говорили, что восстановление будет очень и очень долгим. И это бесконечная работа - и Маши, и наша... Трудно понять, есть ли свет в конце тоннеля. Я постоянно работаю над собой, чтобы его разглядеть. И убедить всех, что он есть.