У Григория Сидоровича накануне военных дат (9 мая и 22 июня) всегда много дел: он и в школах лекции читает, и в библиотеках, еще и в фильмах снимается. Того, что знает этот седоволосый пенсионер, в книжках и интернете не найдешь. Да и узников концлагерей в Полтаве осталось человек пять, не больше. А через Бухенвальд прошел только Стец.
"Каждому - свое"
- Мой номер 37714. Он мне достался от погибшего американца, - показывает свой полосатый берет и шарф пенсионер. - Бухенвальд был рассчитан на 80 тысяч узников, поэтому номера новичкам доставались от умерших. Но мне повезло выжить и проносить этот номер до самого освобождения в 1945 году.
18-летний Гриша из Диканьки был угнан в Германию на принудительные работы, как и многие его сверстники. Сразу работал на укреплении реки, а потом в трудовом лагере на кирпичном заводе. Но нигде не задерживался подолгу - отовсюду сбегал, улучив момент.
- Свой последний побег перед Бухенвальдом запомнил навсегда. Как раз на 8 марта, Международный женский день, ремонтируя шоссе, мы с ребятами решили сделать немцам подлянку - закатали в асфальт гвозди и колючую проволоку, чтобы машины пробили шины. В тот же день на дороге случаются два крупных ДТП. Пока ждали полицию, я и решил сбежать. Ведь уже был на учете за непослушание и первым бы попал под подозрение, - рассказывает Григорий Стец.
Но далеко удрать не получилось. Сразу украинца поместили в тюрьму в город Галле, а потом перевезли в Бухенвальд. Молодой полтавчанин тогда даже слова такого не знал и не подозревал, что его ждет. Хотя первое впечатление от лагеря сложилось очень даже неплохое. Новые казармы, кругом зелень, чистота и порядок…
- Нас разделили на два строя, у одних - розовые карточки, у других - голубые. Позже я узнал, что вытащил счастливый билет. Те, кому достались розовые, сразу попали в крематорий. Кстати, он работал круглосуточно. Само здание было ограждено высоким забором, но дым из квадратной трубы мы наблюдали постоянно.
После сортировки узников провели через ворота с надписью "Каждому - свое" на территорию лагеря. Далее - гигиенические процедуры. Машинкой выстригали полосу на голове, брили под руками и в паху - чтобы вшей не было. В большой ванной с каким-то раствором пленные окунались с головой. Далее получали пропаренные одежду и обувь. Красный треугольник из ткани с буквой R (означавший "русский") пришивали на одежду сами.
- Сразу же в барак к нам пришли несколько крепких ребят, говорящих на русском. Они начали нас агитировать записываться в лагерную охрану. Мол, служба легкая, кормят хорошо. Но главным условием было знание оружия. Я промолчал - в армии не служил. А вот несколько человек вызвались в охранники. Больше мы их не видели.
Позже узнали, что знатоков оружия сажали на большие буржуйки и выспрашивали, скольких они немцев убили. Потом вели в туалет, окунали головой в унитаз и там же убивали.
От смерти на каменоломне уберег товарищ
Трехнедельный карантин был своеобразной подготовкой к лагерному режиму. Особенно это касалось кормежки. Каждый день давали все меньше еды. Если кто-то пытался украсть чужую порцию, убивали без лишних разговоров.
Работу в гранитном карьере, которая досталась Стецу, сравнивали со смертным приговором. Таскать огромные камни полуголодные заключенные могли не больше месяца. Если взял маленький камень или споткнулся, шиберы добивали на месте. Больше всего боялись коменданта "Смоленского", который воевал в России под Смоленском. Русских он не щадил, за любое неповиновение безжалостно бил черенком лопаты по голове.
- На работу нас отправляли под музыку духового оркестра. Когда возвращались, тоже играл оркестр.
Каждое утро заставляли мыться до пояса. Если кто-то уклонялся от процедуры, старосты беспощадно били.
На завтрак выдавали маленькую буханку хлеба на троих и немного маргарина. Иногда был мучной суп. Обедать было некогда из-за работы, а ужин - черпак супа с вермишелью. Больше всего уставших узников добивала вечерняя проверка на плацу. Она могла растянуться на всю ночь, если кого-то из заключенных не могли найти.
- От смерти в гранитном карьере меня спас совет товарища. Увидев, что я совсем истощен, он посоветовал мне утром, когда команды отправляют на работу, незаметно перейти в другой строй. Я так и сделал. Подмены никто не заметил, - вспоминает пенсионер. - На оружейном заводе было намного легче. Главное - не били! За непослушание переводили в "шестерку", то есть буханку хлеба делили не на троих, а на шестерых. За работу платили так называемые лагерные марки. На них можно было купить в магазине разве что сигареты из плохого табака. Я не курил, поэтому и угасал не так быстро, как курильщики.
|
Встреча с землячкой придала сил
Григорий Стец пробыл в Бухенвальде 6 месяцев, а потом был переведен в его филиал на строительство подземного военного завода.
- Англичане уже бомбили город Галле, и завод решили разместить в большой горе. Фактически мы пробивали огромное отверстие в ней. Было очень трудно: воды почти не давали, кормили для отвода глаз. Смертность среди заключенных была ужасной - за две недели умирало до 800 пленников.
Спасся я опять-таки случайно. Когда распределяли на работу, я назвался плотником и пошел строить бараки. Там было легче. Когда мы ездили за дровами в лес, немцы даже позволяли нам забирать корм у коней, - рассказывает Григорий Сидорович.
Кстати, на заводе Григорий впервые за год улыбнулся, встретив там знакомую девушку из соседнего села. Ирина как остарбайтер работала в дневную смену. Во время пересменки сразу даже не узнала в толпе "полосатых" Гришу. Но потом из переписки с одним пленным выяснила, что на заводе есть земляк. Правда, пообщаться с "родной душой" не успела, Григория опять погнали в Бухенвальд. За то, что при погрузке уцелевшего оборудования разбил пресс.
- Первое, что удивило в лагере, - крематорий не работал. На душе аж полегчало. К тому же чувствовалось: победа близка. В марте 1945 года нас хорошо накормили супом, выдали по буханке хлеба и большой тысячной колонной погнали на территорию Чехословакии. Передвигаться было тяжело - выжило человек 300. За 11 дней мы научились питаться подножным кормом. Возле какого-то водоема я живьем проглотил 18 бедных улиток. До сих пор не могу на них без слез смотреть, - вспоминает Григорий Стец. - Ночевали в больших загонах на фермах, конвоиров было немного.
|
Поэтому я воспользовался случаем и опять удрал. Слышал выстрелы, но бежал. Повезло, что фашисты собак не спустили. По звездам определил, где Восток, и самостоятельно шел домой.
Чехи благосклонно относились к беглым узникам: переодевали, кормили и даже давали работу.
Григорий Стец пропартизанил там до самой Победы, а домой вернулся в августе 1945 года.
- Я всю жизнь считал себя счастливчиком. Мне всегда везло. Даже после войны меня не стали трогать, проверять. Невзирая на репутацию "политического пленника" в Германии, мне дали нормально жить и работать на родине, - говорит пенсионер.
Семейная жизнь Стеца тоже была счастливой и долгой. Со своей суженой он прожил в браке 69 (!) лет. Похоронив жену в январе этого года, Григорий Сидорович старается держаться: отказывается переезжать к родным, ведет здоровый образ жизни, как можно больше встречается с молодежью и рассказывает о пережитом.