Семьдесят два года минуло с начала Великой Отечественной. И все годы идут дискуссии, как Сталин действовал в первые дни войны. Находился в подавленном состоянии или руководил страной, скрывался на даче или активно работал?
Неприемный день
Идею неспособности вождя в течение какого-то времени руководить страной выдвинул в 1956 году Хрущев. Мол, вечером 29 июня Сталин уехал на свою дачу в Кунцево и никого не принимал до вечера следующего дня.
Подтверждением "кризиса власти" якобы было то, что Коба после 29 и 30 июня никого не принимал в кремлевском кабинете. Перерыв в записях секретарей с часа ночи 29 июня до 16.40 1 июля доказывает, мол, что вождь "находился в прострации". Аргумент слабый. Мы пока еще очень мало знаем о Сталине. Если, скажем, в отношении Ленина имеется его биохроника и можно определить, чем он занимался в тот или иной день, то из сталинской биографии выпадают не то что дни, иногда даже недели и месяцы (особенно в военный период). И почему исследователи зацикливаются на кремлевском кабинете? Сталин в эти дни мог принимать (и принимал) людей в особняке на улице Кирова, где располагалась Ставка, мог спуститься в свой подземный рабочий кабинет на станции "Кировская". Мог поехать в Наркомат обороны (что он, как мы знаем, и сделал). И наконец, у себя на Ближней даче Сталин в любое время суток мог принять любого нужного ему человека. А вот о том, были ли на Ближней даче "журналы посещений", никому не известно!
Итак, вечером 29 июня Сталин отбыл к себе на дачу. Скорее всего, он несколько часов работал с документами. Затем, что тоже вполне естественно, несколько часов спал. Скорее всего, это было обычное время - с 4 - 5 часов утра до 12 дня 30 июня. И время для "кризиса власти" стремительно сокращается. Особенно если учесть то, что в тот день, проснувшись, Сталин, если верить мемуарам маршала Жукова, вызвал с фронта генерала Павлова, а также произвел изменения в военном руководстве - назначил на новые должности генералов Ватутина и Василевского.
А уже в районе 16 - 17 часов главнокомандующий принимал у себя членов Политбюро, которые приехали к нему для обсуждения вопроса о создании Государственного комитета обороны. Но это уже совсем другая, хотя и не менее интересная история…
|
Под диктовку
Претендентов на приоритет в создании Государственного комитета обороны, чрезвычайного органа, который в течение всей войны руководил страной, несколько. Хрущев, например, говорил о том, что решение было коллективным: "После этого он долгое время фактически не руководил военными операциями и вообще не приступал к делам и вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте". Под "долгим временем" имеются в виду те несколько часов, о которых мы уже упоминали.
Анастас Микоян писал о создании ГКО так: "Через день-два, около четырех часов, у меня в кабинете был Вознесенский. Вдруг звонят от Молотова и просят нас зайти к нему. У Молотова уже были Маленков, Ворошилов, Берия. Мы их застали за беседой. Берия сказал, что необходимо создать Государственный комитет обороны, которому отдать всю полноту власти в стране. Передать ему функции правительства, Верховного Совета и ЦК партии...
Договорились во главе ГКО поставить Сталина, об остальном составе ГКО при мне не говорили… Решили поехать к нему. Он был на Ближней даче.
Молотов, правда, сказал, что Сталин в последние два дня в такой прострации, что ничем не интересуется, не проявляет никакой инициативы, находится в плохом состоянии…
Приехали на дачу к Сталину... Увидев нас, он как бы вжался в кресло и вопросительно посмотрел на нас. Потом спросил: "Зачем пришли?" Вид у него был настороженный, какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь, по сути дела, он сам должен был нас созвать. У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовать.
Молотов от нашего имени сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы поставить страну на ноги. Для этого создать Государственный комитет обороны. "Кто во главе?" - спросил Сталин. Когда Молотов ответил, что во главе - он, Сталин, тот посмотрел удивленно, никаких соображений не высказал…"
Когда Микоян диктовал свои мемуары, ему было уже за семьдесят, и память его уже подводила. Отсюда у него сдвиг по времени. Между поздним вечером 29 июня и 16 часами 30-го прошло не "день-два"! А фраза, приписываемая Молотову, насчет "двух дней прострации"?
Берия в одном из своих последних писем 1 июля 1953 года писал, обращаясь к Молотову: "Вячеслав Михайлович!.. Вы вопрос поставили ребром у Вас в кабинете в Совмине, что надо спасать положение, надо немедленно организовать центр, который поведет оборону нашей родины, я Вас тогда целиком поддержал и предложил Вам немедля вызвать на совещание т-ща Маленкова Г. М., а спустя небольшой промежуток времени подошли и другие члены Политбюро... После этого совещания мы все поехали к т-щу Сталину и убедили его в необходимости немедленной организации Комитета обороны страны..."
Так или иначе примерно в пять часов вечера 30 июня 1941 года члены Политбюро прибыли в Кунцево.
Рассказы о том, что они "застали Сталина", - только для тех, кто ничего не знал о системе охраны Ближней дачи.
|
Во-первых, без согласия вождя никто так запросто приехать к нему, а тем более войти в помещение не мог!
Во-вторых, даже экстремальные обстоятельства не могли заставить приехать делегацию без вызова или во всяком случае без телефонного предупреждения. Скорее всего, речь можно вести именно о том, что Сталин вызвал соратников к себе.
Передо мной лежит текст проекта постановления о создании ГКО, который написан рукой Маленкова. В тексте есть ряд исправлений, часть его написана красным карандашом, часть синим, часть простым. И кто-то будет утверждать, что такой проект приехавшие члены Политбюро могли показать Сталину? По заведенному порядку текст для главкома должен был быть машинописным, а он вносил в него правку. Отсюда один единственно возможный вывод: Маленков писал постановление о создании ГКО под чью-то диктовку. Угадайте, под чью? Берия, Молотова? Члены Политбюро не были самоубийцами. Диктовал текст постановления сам Сталин. Для людей, знакомых с написанными, исправленными или продиктованными им документами, ясно, что он полностью укладывается в понятие "сталинский" как по стилю, так и по содержанию.
Если следовать элементарной логике, то оформленная в письменном виде идея любого из членов Политбюро, кроме Сталина, о создании высшего органа власти, стоявшего над партией и государством, могла быть расценена как заговор. Даже если во главе стоял "вождь народов". Да, его могли подвести к идее создания ГКО, но не навязать ее. И тогда из уст самого Сталина решение о создании этого чрезвычайного органа прозвучало вполне естественно… А потом было четыре с лишним года работы ГКО (до сентября 1945 года), без малого 10 тысяч постановлений и решений этой уникальной структуры, по которым, кстати, можно прекрасно изучать историю Великой
Отечественной…