- За все это время домой приезжал только один раз - в конце января, - рассказывает дочь погибшего Оксана. - Обошел за день всех знакомых, соседей, пристыдил. Мол, чего все по домам сидите, ведь огороды сейчас не нужно обрабатывать. Звал всех на Майдан.
Заглянул Владимир в тот день и к своему другу, которого втайне от родных попросил: если с ним что-то случится, чтобы похоронили его возле матери, в Судовой Вишне.
По словам родных, в Киеве Владимир был в 12-й сотне "Самообороны". Помогал раненым, рубил дрова, ходил на дежурства.
- Папа звонил нам часто - по 5-6 раз в день, - говорит Оксана. - Рассказывал, как день прошел, успокаивал, что все хорошо. Последний раз мама разговаривала с ним 19 февраля в пять утра. Уже была информация, что Дом профсоюзов горит. Отец рассказал, что они отнесли раненых в безопасное место, а сами обливают двери и паркет водой, что все под контролем и огонь к ним не доберется. Потом он сказал, что пришли незнакомцы и пытаются открыть какие-то сейфы и что он с другом сейчас пойдет разбираться. Последнее, что мать услышала в трубке - мужской голос, который сказал отцу: "Батя, пошли!"
После этого связь оборвалась, и дозвониться Владимиру уже не могли. Через три дня нашли два обгоревших и покалеченных тела. Родственников Топия вызвали на опознание.
- Сначала брату Руслану показали чужое тело. У нас появилась маленькая надежда, что отец жив, - с болью вспоминает Оксана. - А на следующий день показали второго погибшего. Опознать обуглившиеся останки было невозможно, но брат сказал, что сердце так сжалось в комок, что он понял, это - отец.
Пока не было результатов экспертизы ДНК, жена погибшего Леся надеялась на чудо. Кроме того, был обнадеживающий звонок из Киева - активист рассказал, что видел ее мужа на баррикадах и тот даже отбил его от "беркутовцев". Но потом перезвонил и извинился: оказалось, он просто перепутал дни, встреча с Владимиром была до пожара в Доме профсоюзов.
Во вторник вечером тело погибшего должны были привезти во Львов.