Зачем Бьорк плевала под ноги Ларсу фон Триеру?

Недавно вышла книга датского журналиста Нильса Торсена "Ларс фон Триер. Меланхолия гения". Это исчерпывающая биография режиссера - он показал Торсену дом, где вырос, разрешил копаться в архиве. И рассказал о неврозах и фобиях, которые мучают его сызмальства.

 

 

Мучительные страхи у Триера с детства. Его мать была невротичкой, опасавшейся болезней и одновременно врачей (она держала при себе таблетки, чтобы в случае смертельной болезни покончить с собой). Все это передалось сыну, который смертельно боялся двух вещей: аппендицита и ядерной войны. Каждый звук пролетающего самолета представлялся ему началом бомбардировки, а в аппендиците его пугала необходимость операции. Спал он в результате в берлоге под письменным столом, где был постелен матрас и находилось все самое необходимое: таблетки от головной боли, грелка и тазик на случай, если он стремительно заболеет и его стошнит.

У матери перед сном он спрашивал, доживет ли до завтра? Мать безжалостно отвечала, что аппендицит может развиваться быстро, а на Данию нацелены тысячи ракет. Тогда Ларсу приходилось спасать мир от войны, расставляя предметы на подоконнике в определенном порядке - это внушало хоть какое­-то спокойствие. Так начинался невроз навязчивых состояний (обсессивно­-компульсивное расстройство), от которого он страдает до сих пор.

 

Триер, например, мучительно боится заболеть раком. Участок руки между кистью и локтем он может щупать по шесть часов подряд, опасаясь, что начался рак кости, ища тому доказательства или опровержение. Через несколько дней на руке образуются открытые раны. Есть и просто страхи, которые ритуалами не успокоишь. Например, он боится, что его дети чем­-нибудь заболеют и придется отдать им свою почку. Обычные панические атаки у него часто случаются в замкнутых пространствах: Триер боится пробок на шоссе, тоннелей, людных мест, лифтов... Страх как таковой никуда не девается, он словно мутирует, чтобы явиться в новом обличье.

 

 

Съемки "Танцующей в темноте" обернулись для Триера кошмаром - из­-за исполнительницы главной роли, исландской певицы Бьорк. На первую встречу она опоздала на сутки. Когда съемки начались, Бьорк отказалась соблюдать рабочий график. Как-­то в течение трех дней ее партнерша Катрин Денев приходила на площадку к шести утра, гримировалась и ждала до девяти вместе с группой, а в девять Бьорк звонила и сообщала, что сниматься не в настроении. Когда она пришла, Триер заперся и велел сообщить актрисе, что сегодня не в настроении снимать он.

 

Потом Бьорк начала просто плевать Триеру на съемочной площадке под ноги в буквальном смысле. Бьорк не нравилась блузка, которую носила ее героиня, и в какой-­то момент она ее разорвала, дошла до четырехметрового забора, перелезла через него и скрылась. Она вообще постоянно грозилась все бросить и сбежать. Если бы съемки сорвались, то студию Триера "Центропа" пришлось бы признать банкротом и закрыть. К счастью, обошлось. Фильм получил "Золотую пальмовую ветвь" в Канне, а Бьорк была названа лучшей актрисой. На прощание она пообещала Триеру написать о нем "положительную" песню. Вместо этого, узнав, что Триер предложил главную роль в следующем фильме "Догвиль" Николь Кидман, написала голливудской актрисе письмо, отговаривая ту от съемок.

 

Впрочем, с Кидман трудности возникали только первую неделю. Потом они с Триером пошли в лес и начали там яростно друг на друга орать. По воспоминаниям актрисы, орали часа три, "поговорили обо всем", зато вернулись единомышленниками.

 

 

 

По сюжету фильма "Нимфоманка", холодным зимним утром немолодой одинокий холостяк Селигман (Стеллан Скарсгард) натыкается в переулке на Джо (Шарлотта Генсбур), избитую и находящуюся в полубессознательном состоянии. Доставив женщину домой, он рассматривает ее раны и задается вопросом, как дошла она до такой жизни. Джо рассказывает Селигману историю своей насыщенной молодости, изобилующую сексуальными приключениями.