Корреспондент «Комсомолки» вместе с героем своей публикации приняли участие в ток-шоу «Пусть говорят!»
УЗНИК ЧЕРДАКА
4 апреля «Комсомольская правда» опубликовала материал «Как дед Степан 58 лет на чердаке прятался». История действительно была невероятной.
В конце войны семнадцатилетнего парнишку из села в Одесской области, которое освободили наши, забрали на фронт. Не воевать – окопы рыть. Мальчишка струсил и ночью сбежал из казармы домой. Отец с матерью спрятали дезертира на чердаке. А соседям сказали: Степка, мол, от страха залез в сундук, да и задохнулся от нафталина, похоронили прямо в огороде. И попросили не выдавать мертвого бедолагу НКВД – чего уже теперь!
С той поры больше полувека Степан Никитенко провел в заточении, глядя на жизнь сквозь чердачные щели. Давно умерли родители, женился, вырастил дочь и состарился старший брат. Но семейная тайна продолжала держать Степана в страхе и одиночестве хуже тюремщиков. Лишь перед кончиной жена брата решилась доверить в исповедальном письме сельскому батюшке то, что долго терзало душу . И дед Степан спустился к людям. Седой, с землистым лицом – никогда солнца не видел! – и затравленным взглядом молчальник…
«Первооткрывателем сенсации» стала не я . В 2003-м о Степане Никитенко рассказала районная газета «Татарбунарский вестник». Спустя четыре года мы с фотокором районки Володей Акимовым поехали в Приморское, не подозревая, что готовим судьбе деда Степана очередной фантастический поворот.
«ПУСТЬ УКРАИНСКУЮ ПЕСНЮ СПОЕТ!»
…- Алло! Программа Андрея Малахова «Пусть говорят!»
Администратор Игорь, судя по напору, совсем юное создание, получил задание – установить контакт с газетой. Последний вопрос озадачил:
- Телефон дадите?
Игорь названивал мне на мобильный, потому я задумалась : о чем еще просит телевизионный юноша?
- Ну, телефон деда , чтоб связаться! – поторопил собеседник. И обиженно свернул разговор, поскольку я захлебнулась от смеха. Вообразить деда Степана , который негнущимися пальцами тычет в кнопочки и шлет смс-ски с чердака старой сельской хаты мог только представитель московского поколения «некст»…
Однако к вечеру поймала себя на мысли, что начинаю жалеть об отсутствии мобилки у героя материала. И еще поняла , что в энный раз пересказывая историю, вызубрила текст наизусть, как диктор или попугай. Эстафету в общении с «клиентом» приняли редакторы программы - девушки с оптимистическими тембрами голосов и неиссякаемым запасов восторгов . Буквально с первой минуты они претендовали на статус близких подруг:
- Здравствуй, это Галина! Привет, это Оксана! Ой, как интересно-интересно! А у дедули с головой не совсем «тю-тю»? Под себя не писает, не какает? Да ты что, молодец какой! Даже на винограднике работает, козочек кормит? Прикольно, здорово! Мы денег пришлем, чтоб корма для коз купил – на Украине только гривны ходят или рубли тоже? А он сможет сказать на камеру :» Пенсию хочу, жену хочу!»? А песню какую-нибудь украинскую споет? А тебе нужен кто-то в помощь , чтобы Степана вместе с братом в Останкино привезти или сама справишься?
Наверное, так чувствует себя человек, попавший в водоворот сетевого маркетинга. Я постаралась утонуть не до конца: отказалась еще раз смотаться в Приморское, приобрести корм для коз и « перебросить» через государственную границу стариков Никитенко и еще кого-нибудь из односельчан, лучше – фронтовиков, но тут как получится, на мой выбор… Девушки нисколько не огорчились: «Ладно, пошлем человека из Москвы!» Но естественное для журналиста желание включиться в чужую работу по своей теме начинало потихоньку действовать во мне , как отрава.
На следующий день мы набросали «план захвата» местных чиновников, которые за четыре года не удосужились сделать Степану Никитенко паспорт. Прикинули, кто из соседей легок на подъем . Правда, я утверждала, что самого деда вряд ли удастся сдвинуть с места, придется ограничиться видеозаписью. Он ведь в своей жизни пределы села покидал только раз, да и то в сорок четвертом году…
Но в назначенный день, в бесконечно - длинном студийном коридоре Останкино, я лишилась дара речи. Навстречу, шаркая, бодро семенил дед Степан. Его поддерживала под руку Ольга Григорьевна Проноза, бухгалтер сельсовета. Сзади, с сумками внушительных размеров, шагал сын Ольги Григорьевны. Участники сюжета для записи программы «В бой идут одни старики?» были в сборе.
НА КУХНЕ ПРОЕКТА
Вот ведь совпало! Роман Андрея Малахова «Мои любимые блондинки» о кухне, на которой варятся его ток-шоу, подруга подсунула мне буквально накануне первого звонка с «Останкинвуда». С какой радости Малахов решил вывернуть изнанку проекта «Большая стирка» - большой вопрос. Обычно подобные откровения бросают публике, когда страница карьеры перевернута и о себе вчерашнем, об экс-коллегах, а также о приемах работы можно сказать все. Однако «Стирку» сменило не слишком отличающееся по концепту «Пусть говорят!». И роман приобрел свойства путеводителя по самой рейтинговой программе Первого канала.
( Для тех, кто не станет читать Малахова - содержание в общих чертах. Это монолог провинциала, жаждавшего популярности в телеимперии Москвы и снискавшего ее ценой запредельных нагрузок . Здесь есть место возрастной любовнице из высшего бизнес- света, и придыхание от названий отелей на побережье океана, куда периодически берут шоумена Андрюшу, и ослепление от каратов дареных бриллиантов – самому столько «бабла» не иметь и в такие выси не взлетать. Хотя ему куда комфортней на службе, в обществе других женщин , многочисленных редакторш ток- шоу Малахова, пусть даже и блондинок, которые, как известно, дуры… Их преданности, обожанию и обреченному трудоголизму ( часть блондинок – провинциальная лимита, на съемных квартирах живет!) нет предела. Правда, иногда блондинки плачут или напиваются, когда самих «достает» вранье, подставы, жестокие приемы жанра. Но потом снова готовы на все ради того, чтобы Андрюша, приближаясь к рекламной паузе, бросил свое фирменное :» Не переключайте!»)
Само упоминание о романе «Пусть говорят!» имело на редакторш магическое воздействие . Расцеловав и поахав при встрече, мои телефонные приятельницы Галя Кузнецова ( русоволосая) и Оксана Франк ( рыженькая) тут же принялись с воодушевлением готовить начало эфира:
- Ты должна зажечь студию, понимаешь? Андрей сядет рядом и спросит :« Как удалось разгадать тайну семьи Никитенко?» Но ничего серьезного, как журналист, рассказывать не надо.
-Журналист в студии один , и тот - Малахов, - подытожила я. Девушки кивнули.
- Всплесни руками, как будто еще не отошла от потрясения и что-то эмоциональное выдай. Сыграй волнение! « На днях Степан Петрович при мне слез с чердака после того, как провел там полвека…»
- Нельзя! – запротестовала я. – Он четыре года назад спустился и не в моем присутствии, все же написано в газете!
- Да? Может, предупредить Андрея ? – задумчиво протянула Галина. – Но вообще – какая разница? Зрителю все равно, лишь бы интересно. Ну что, поможешь?
- А можно ударить в грудь и всхлипнуть? Вот так! - я с размаху шарахнула
себя в область ключиц и скорчила жалобную рожу.
- Ге-ни-аль-но! – бросились с объятиями редакторши, будто при них
по меньшей мере изобразили мизансцену из шекспировской драмы. Тут-то и наступил миг демонстрации моего знания секретного механизма шоу.
- Да-да, «Блондинок» читала! Кстати, а вам понравилось?
Мои собеседницы переглянулись и больше советов по актерскому мастерству не давали. Оксана даже потом подарила книгу своих стихов. По-детски добрых и беспомощных.
ПАСПОРТ СДЕЛАЛИ ЗА НОЧЬ
Меж тем деда Степана и сопровождающих его лиц разместили в комнате с табличкой «Гости». По соседству десятка два родителей с детьми разных возрастов, вплоть до грудного, что-то репетировали для участия в программе « Минута славы». Грудничкам разводили молочную смесь, кипятя воду в электрочайнике, пока его не забрали в соседнюю гримерку - там начинался день рождения. Груднички орали. Мамаша в костюме с разноцветными перьями вышла из помещения, осмотрелась и вручила мне сверток с младенцем:
- Подержите, пойду перекурю…
Наша запись откладывалась на неопределенное время. Студию занял «Цирк со звездами». По коридору провели черную пантеру без намордника. Потом - грустного Ефима Шифрина. Кажется, именно тогда его укусила за руку дрессированная обезьяна. Денис Клявер из «Чая вдвоем» в черной майке, с рельефными бицепсами ( нынче он не пел, а поднимал гири) весьма образно повествовал, чего заслуживает Малахов, который, сидя в жюри, дал Кляверу низкий балл : заподозрил в приеме стероидов. Подобно метеориту, пролетел и сам Андрей – в черной рубашке, с угольно-черными глазами.
Пожилая костюмерша Катя не выдержала. Принесла в кульке бутерброды с сыром и колбасой, чай в пластиковых стаканах:
- Пей, ешь, дедушка, совсем тебя в этой драной Москве заморят! Устал, спать хочешь, наверное?
На удивление, дед Степан чувствовал себя молодцом - чисто вымытый, выбритый, в кепке, которую не хотел снимать, чтоб не украли, и в мягких бурках. Односельчанка Ольга Григорьевна Проноза рассказывала о чуде:
- Ему ж паспорт за одни сутки сделали! Суд ночью заседал! Старшего, деда Шуру, тоже уговаривали на телевидение ехать. Но он лег, одеялом с головой накрылся и ни в какую. А деду Степану сказали: «Тебе и так судьбу искалечили, а теперь ты- самостоятельный человек, с паспортом. Полетишь?» «Полечу!» На самолет купили билеты. Высоко, страшно… Облака снизу плотные , серые. А Степа смотрит в иллюминатор :» Мы на месте стоим, на дороге».
Москва Степану Никитенко тоже очень понравилась.
- Говорит: « Хаты здоровенные ! Тут одни начальники и командиры!» В гостинице лег на чистую постель, улыбается: «Я здесь насовсем останусь! Меня любят и скоро орденом наградят»,- вздохнула Ольга Григорьевна.
Тем временем Галина, Оксана и примкнувшая к ним Марина пытались заучить с дедом несколько фраз из сценария – почему струсил на войне и как мучился на чердаке. Однако воспрянувший Степан Петрович норовил ухватить редакторш за коленки и бормотал что-то о девочках, которые ходили гулять с румынами. Юношеские грезы воскрешал…
Выглядела это все жалко и стыдно.
Выбившись из сил, редакторши приняли решение:
-Ладно, дедуль, главное, слова « пенсию хочу, жену хочу!» не забудь. Иначе ничего не получишь, понял?
Старик напрягал внимание, тер веки.
- Ой, хоть бы у него совсем голова не отказала. Такой стресс! – шепотом пожаловалась Ольга Григорьевна
АПЛОДИСМЕНТЫ, АПЛОДИСМЕНТЫ…
Ну вот наконец и наш черед. Малахов - в белом костюме и глаза у него ярко-синие. Линзы? До того наблюдала из закулисья, как записывают основные куски программы, приуроченной ко Дню Победы. Базовый : на сцене актеры, снимавшиеся в фильме «В бой идут одни старики». Вспоминают о Леониде Быкове. Надежда Чепрага с военным ансамблем исполняет «Смуглянку». Аплодисменты!
Следующий фрагмент – дискуссия. Депутат Госдумы РФ от компартии актриса Елена Драпеко восклицает, что Россия, преемница СССР, продолжает спасать мир, хотя находится в кольце врагов. Против нее ведут необъявленную войну и могучие Соединенные Штаты и маленькая, но зловредная Эстония, и потому порох надо держать сухим, и быть готовым в любой момент… С Драпеко не соглашается «звезда» советского телевидения диктор Анна Шатилова . « Не сама ли Россия виновата, что восстановила против себя даже бывшие республики Союза? Почему нам не стыдно, что останки многих геройски погибших солдат до сих пор не погребены и лежат где-то по лесам, а о ветеранах власть вспоминает только накануне Дня Победы?» Аплодисментов нет. Еще бы – сигнал студии «хлопать – не хлопать» подают из рабочей зоны.
- Что она несет, кошмар…
- Уберем при монтаже, - тихо комментируют мои знакомые редакторши.
- Зачем коробочку цепляешь? Не хочу! – в последний момент пугается микрофона дед Степан. Его вытаскивают под софиты Ольга Григорьевна Проноза и лично Малахов. Сверхзадача прояснена окончательно. Пока россияне сражались за родину, украинцы дезертировали и прятались по чердакам. А теперь, в старческом слабоумии, вымогают пенсий и наград. Вот, кстати, и журналистка «Комсомольской правды», которая этакий человеческий экземпляр откопала…
Дед , как договорились, четко просит деньги и жинку. Дальше идет полувнятное бормотание. Специальная девушка в зале осуществляет перевод с украинского, еще более приблизительный. Поднимаю руку, потом прошу: »Позвольте, я это сделаю лучше!» Ведущий не видит и не слышит. Дает слово зрителям. Тетки в первом ряду ( интересно, их долго тренировали? ) начинают орать: « Подлец, дезертир! Что, спас шкуру? Наши-то смерти не боялись!» Раскрасневшаяся от нервов Ольга Григорьевна пытается защитить старика, взывает к милосердию, состраданию: «Люди добрые, не карайте его, он себя хуже наказал…» «Нет прощения!» - бушуют тетки. Мне по-настоящему страшно. Смерть труса под победным прицелом телекамер – какой может получиться финал! Дед щурится и бубнит в микрофон о капитане из НКВД . До пения песен не доходит.
Редакторши смотрят на часы. Программа записана, всем спасибо. Аплодисменты.