В слове Валдай так же, как, например, в словах Талдом, Двина, есть какая-то магия - непременно хочется в этих местах побывать.
Представлю друзей, заманивших меня на Валдай в лучшую пору, когда одет он был в золотые и багряные платья начальных дней октября. Оба друга работали в дни нашей молодости в «Комсомолке», оба фотографы. Володя Богданов - тихий, смиренный охотник за красотой в человеческом мире, пишет стихи. Тимофей Баженов тяготеет к природе, охотник за всем с фотокамерой, но успешно охотится и с ружьем. Побывал во множестве экспедиций, летал на полюс и, не частый случай, на автомобиле в 1983 году проехал от западной точки страны - Ужгорода - до Тихого океана. Много всего повидал, но сейчас уже бородатый странник на вопрос, какое место больше всего его покорило, отвечает: «Валдай!» Тут восемнадцать годов назад он бросил житейский якорь и, хотя работает в Москве в уважаемом охотниками журнале, на Валдай «срывается» при первом же случае зимою и летом.
Тимофей похож на Тургенева (взгляните на снимок), но пером не владеет, зато руки у него золотые - берется за любую работу, курит «Приму» и со всеми - «свой человек». За превосходное знание полюбившегося ему края я шутливо зову его Дарвалдаем.
С Володей Богдановым живут они по соседству и взяли надо мной шефство. Пять дней мы колесили по лесистым холмам Валдая, ощущая себя счастливыми.
Объяснений звучному слову Валдай несколько. А появлению холмистого «пупа земли» на северо-западе (границы Тверской, Смоленской и Новгородской земель) приписывают отступавшему леднику. Это он оставил морены - пологие горы песка, начиненного валунами. Между холмами сотни больших и малых озёр. И всё везде заросло лесом, в котором встретишь таёжную ель, боры сосняков, но также - дубы, можжевельник, рябину, клёны, поражающие толщиною осины. «Я знаю одну - трое не могли обхватить», - сказал Дарвалдай.
Ягоды в здешних местах всякие: земляника, малина, черника, голубика, брусника, морошка. «Грибов в иные годы - косой коси. Мы с женой одних белых однажды за утро набрали около семи сотен», - сказал Дарвалдай.
Земли тут бедные - «ковырнёшь мох ботинком, под ним песок или камень». Но всё же сеяли раньше овёс, ячмень, лён, вызревают всякие овощи - от репы до огурцов.
Но главная ценность этого края - красота, тишина, обилье даров природы. Люди селились тут с древности, что подтвердили раскопки Рериха, для которого житьё древнего человека было объектом творчества.
Селились на Валдае еще и потому, что непролазность его могучих лесов и обилие вод защищали от набегов разноплемённого воинства. Орды Батыя, испепелившие всё, что встретилось им на пути, пролили зимой много крови у Селигера, но у знаменитого Игнач-креста замешкались, застигнутые весенней стихией природы, и повернули вспять. Как у Оки Мещера, Валдай давал приют всем, кто ему доверялся.
|
Обо всём, что было до нас на Валдае, свидетельствуют камни - камни селений, могилы, языческие капища. Но есть тут и груды камней, снесённых на межи лоскутных полей. «Камни в этих местах растут. Земледелец их удалял, а через два-три года они опять появлялись - мороз выдавливает их из земли», - сказал Дарвалдай.
Больших городов тут нет. Около просторного озера стоит городок с названьем Валдай. Начало ему положили два дворика, упомянутые в бумагах 1495 года. С появлением Петербурга селеньице быстро росло и, находясь как раз на средине дороги между двумя столицами, стало тоже некоей столицей для всех, кто на тройках скакал по тракту. В Валдае останавливались ночевать, меняли лошадей, чинили повозки, что-нибудь покупали на память. Царица Екатерина распорядилась дать растущему поселению статус уездного городка.
«Кормленье дорогой» стало счастливой участью поселенья на добрую сотню лет. Тут росло производство всего, что требовала дорога, росло число лавок, трактиров, постоялых дворов. Шумели тут ярмарки, в бесчисленных кузнях стучали молоты, нарядные девицы выносили проезжим в берестяных туесах лесные ягоды, продавали рыбу. Знаменитыми, как тульские пряники, стали валдайские бублики. И всякий добавит: лили тут колокольчики, воспетые в песнях, стихах и повестях той поры. Лили и большие (церковные) колокола, но тысячами расходились по России поддужные колокольцы. Под их музыку скакать оживленной во все времена года дорогой могли, однако, только богатые люди и «государева служба» (вроде «мигалки» сегодня), местному мужику вешать под дугу колокольчик не дозволялось.
|
По примеру Валдая колокольцы и бубенцы лить стали во многих местах - в Тюмени и Касимове, например, но продукцию ради спроса украшали слова «Дар Валдая» («Ныне это называется брэндом», - пояснил Дарвалдай).
«Вам интересно будет узнать: тут пропасть как много было разного зверя, - сказала музейщица Надежда Петровна Яковлева. - Поэт Некрасов, приезжавший из Петербурга охотиться, увозил по две сотни зайцев. У мужиков ружей не было - зайцев били палками, давили петлями, ловили, падая на них, руками. Сохранилась запись тех лет. «Если у дороги видишь мужика с зайцем, которого держит он за уши, значит, подъезжаешь к Валдаю». В городке среди множества лавок были две с вывесками «Зайцы живые и битые». Стоил заяц одну копейку, тогда как колокольчик - два рубля серебром» - «А что зайцы сегодня?» - «Лесных порядочно, а более крупные русаки в последние годы исчезли. Причина: перестали землю пахать, а русак ведь полевой заяц», - сказал принимавший участие в разговоре всё знающий Дарвалдай.
Первая в России железная дорога «перекрыла кислород» знаменитому городку. В санях и каретах по прежней дороге ездить сразу же перестали. И Валдай затих, захирел. Большие колокола лили до революции. Сейчас тут кроме мелкой «местной промышленности» вроде бы благополучно существует завод «Юпитер», изготовляющий оптическое стекло к фотокамерам и разным не ведомым нам приборам. Промыслов - никаких. Затейливые плетенья из лыка, берестяные туеса и штампованные «валдайские колокольчики» делают в Новгороде, но недешёвая эта продукция лучше всего продается в Валдае.
Как и во всяком месте, есть у Валдая свои знаменитые в прошлом люди. Мне назвали двоих: старца Тихона Задонского, основавшего монастырь на воронежских землях, и еще Плюшкина, имевшего слабость собирать, как в кунсткамеру, всякую всячину. Пушкин, не раз проезжавший Валдай, подарил Гоголю сюжет «Ревизора» и, возможно, смешную фамилию тоже назвал, а Гоголь увековечил её в «Мёртвых душах».
Сельское население, как везде ныне, бедствует. Земля на Валдае зарастает лесами, а значит, не выращивается ни лён, ни зерно. Дарвалдай: «Овёс кое-где сеют для привлеченья медведей, интересующих богатых охотников». Нет и скота. В двух соседних деревнях, где обретаются мои друзья, было сорок коров, осталась одна. («Но вроде бы кто-то завёл другую».) Молоко можно продать приезжим. Летом их больше, чем местных людей. Небогатым в одной деревне надписи на фанере предлагают: «Ночлег», «Обеды», с указанием стрелкою - «Самогон». Вслед за этим читаю возле дороги еще одну надпись: «Ужин». Но выясняется, ни к еде, ни к ужам это слово отношения не имеет. Так называется узкое (ужин) на двадцать километров вытянутое озеро...
В очередном «Окне» продолжим путешествие по Валдаю.