Тычина поменялся квартирой с соседом, а Хвылевой отказался от апартаментов

 

Серая "сталинка" на улице Культуры, 9. С виду – такая же, как и соседние. На одной  из стен строения – огромная, в форме распахнутой книги, вывеска с фамилиями известных  каждому школьнику жильцов: Остап Вишня, Павел Тычина, Владимир Сосюра, Лесь  Курбас, Николай Хвылевой.

 

Идея построить дом для литераторов появилась еще в 1923 году.

- Писатели съехались в Харьков с фронтов Первой мировой и гражданской войн. Ни у кого из них не было жилья, все ютились по съемным углам. Поэт Павел Тычина спал на столе в редакции газеты "Вести ВУЦВК", в доме №13 на ул. Сумской. Драматург  Николай Кулиш с семьей обитал в аварийном доме по соседству с беспризорниками. Больной туберкулезом писатель Иван Днипровский вместе с женой снимал комнату в  сырой коммуналке. Юморист Остап Вишня жил у первой жены, – перечисляет замдиректора Харьковского литературного музея Татьяна Трофименко.

 

В середине 20-х годов прошлого века в Харькове активно возводили кооперативные дома:  "Красный Швейник", "Красный Банковец"… Но до 1926 года писателей не причисляли к трудовой профессии. Поэтому они не могли организовать жилищное сообщество и решить квартирный вопрос. Однако уже год спустя свежеорганизованному кооперативу литераторов власти выдали долгосрочный кредит в размере 50 тысяч рублей, рассказала "Комсомолке" сотрудник Харьковского литмузея Татьяна Пилипчук. И в 1928 году, тогда еще на окраине  города, на улице Барачной (ее позже переименовали в "Красных писателей". - Авт.) начинается строительство дома "Слово".

 

- Интересно, что когда писательскому кооперативу не хватало денег на возведение жилья, партийная "шишка" Лазарь Каганович похлопотал, чтобы из госбюджета выделили средства для "Слово", - отметила Пилипчук.

 

 

Здание возводили со стахановской скоростью. Уже в августе 1928 года  литераторы ходили на смотрины в свои еще не достроенные квартиры. Тогда партийцы решили подселить по одной рабочей семье в каждую квартиру. "Ты представляешь, как бы это было? – писал жене драматург Иван Днипровский. - Писатель с семьей в 3-4 души живет в 3-х комнатах, а рядом рабочая семья из 8-10-ти человек в бедности и нищете? Но наши пошли в ЦК и этого, кажется, делать не будут".

В конце 1930 года, не дожидаясь окончания ремонта, литераторы с семьями въехали в квартиры, пахнущие свежей краской и побелкой. Жилье распределили при помощи жребия.

 

- Николаю Хвылевому полагалась четырехкомнатная квартира. Но из-за квадратных метров между писателями то и дело вспыхивали конфликты, будущие жильцы чуть ли не дрались. Чтобы как-то снять напряжение, Хвылевой отказался от причитавшихся апартаментов, поселился в трехкомнатном жилье и сделал вид, что страшно доволен, - рассказала Татьяна Пилипчук.

 

Не обошлось и без курьезов: квартира над Павлом Тычиной, который любил тишину, досталась шумному Майку Йогансену, который держал охотничьих псов. Гам и топот над  головой мешали Тычине работать, потому вскоре он поменялся с Йогансеном квартирами.

 

 

За то, что дом с высоты птичьего полета напоминал букву "С", его прозвали "Словом", а самих жильцов "славянами". Кстати, до начала войны на конвертах вместо адреса "Барачный, 9" зачастую писали "Дом "Слово" - и харьковские почтальоны знали, куда доставить телеграмму или письмо.

 

В здании было пять этажей и 68 квартир. В каждой - пять или четыре просторных  комнат,  высокие потолки, паркетный пол. "В годы острого жилищного кризиса “Слово” нам  показался чудом", - вспоминал в мемуарах Владимир Кулиш.

Дом "Слово" – это уже не типичный конструктивизм, а, скорее, возрождение дореволюционных тенденций стиля модерн. В нем тот уровень комфорта, который все-таки не для пролетариата, объясняет искусствовед Максим Розенфельд.

 

"В каждой квартире была ванная, туалет, кухня с небольшой печью, на которой грели воду для купания или стирки", - перечисляет Кулиш. Кстати, накануне заселения у  будущих жильцов поинтересовались, какие им поставить печки на кухне – газовые или те, что нужно растапливать углем? Большинство выбрало угольные, потому что в те годы ходили слухи о частых отравлениях газом.

 

В доме "Слово" действовали прачечная и детский сад. А трапезничали писатели в столовой - получали паек.

 

- Государство кормило творцов идеологии даже во время голодомора. Да так обильно, что писатель Сергей Пилипенко не мог смотреть на голодающих на улицах и раздавал продуктовые наборы случайным прохожим,- продолжает Татьяна Пилипчук.

 

А на крыше дома был экзотический для Харькова солярий: летом жильцы там загорали и принимали душ. Еще одним проявлением роскоши стали телефоны, которые однажды установили во всех квартирах. Жильцы тогда не догадывались, что отныне каждое их слово будет записано сотрудниками НКВД.

 

 

 

Кроме просторных комнат достались писателям и большие балконы. Железобетонные пристройки чаще служили литераторам не местом отдыха, а холодильниками, поэтому туда и повадились беспризорники. "Там держали молоко, яйца, мясо и другие продукты. И спустя какое-то время жильцы первого и второго этажей стали замечать, что продукты пропадают", -  пишет в мемуарах Татьяна Кардиналовская.

Милиционеры быстро поймали подростков, обчищавших балконы. Правоохранители пригласили писателей послушать, что же расскажут малолетние воришки.

Изголодавшиеся парни признались, что главная помеха в том, что жильцы "Слова" не ложились спать вечером, как нормальные люди, а подолгу засиживались за письменными  столами.

 

Писательский труд требовал тишины, поэтому пол и ступеньки в подъездах покрыли толстым слоем войлока. А в нем бурно расплодились мотыльки. "Моль постепенно нас раскулачивала", - вспоминала о бедствии жена Остапа Вишни Варвара Маслюченко. О нашествии насекомых писал и Николай Кулиш, правда, причину называл другую –  некачественное строительство. "В стенах была изоляция, где сразу же развелась моль, которая довольно долго уничтожала всю одежду".