Умер прославленный разведчик, ветеран Великой Отечественной войны, Герой Украины Евгений Березняк. "Майор Вихрь" немного не дожил до своего 100-летия.
В связи со смертью легендарного советского разведчика свои соболезнования выразил президент Виктор Янукович. Об этом сообщается на сайте главы государства.
- В памяти всех, кто знал этого прекрасного Человека, он навсегда останется яркой личностью, талантливым педагогом, который искренне любил свою Родину и верил в ее счастливое будущее. Подвиг Евгения Березняка, легендарного "майора Вихря", в годы Великой Отечественной войны является примером настоящего патриотизма и самопожертвования, - отметил глава государства.
"Светлая память о Евгении Степановиче навсегда останется в наших сердцах", - подчеркнул Виктор Янукович.
СПРАВКА КП:
Евгений Березняк - ветеран Великой Отечественной войны 1941—1945 годов, Герой Украины, один из спасителей города Кракова.
Родился в Днепропетровске в 1914 году. В 1943-м с отличием окончил школу военной разведки в Москве. В августе 1944-го был десантирован во вражеский тыл вместе с группой разведчиков "Голос". Деятельность группы на территории Польши легла в основу сценария советского художественного фильма "Майор Вихрь", а также польской кинокартины "Ocalic‘ miasto". После войны Евгений Березняк работал в сфере образования.
|
"ДАЖЕ ОТЕЦ НЕ ЗНАЛ, ЧТО Я БЫЛ РАЗВЕДЧИКОМ"
- Евгений Степанович, как изменила вашу жизнь обрушившаяся после выхода фильма "Майор Вихрь" слава?
- В течение 20 лет после войны никто и не догадывался, что я бывший военный разведчик, даже мой родной отец. Приятели и знакомые думали, что я был в партизанах. В 1965 году перед выходом того самого фильма на экраны в "Комсомольской правде" появилась статья "Город не должен умереть". Именно благодаря ей страна и узнала о том, что разведку в Кракове возглавлял я - газета назвала мое имя. Тогда я работал начальником управления школ Министерства просвещения УССР, и сотрудники начали ходить ко мне не по делу, а чтобы посмотреть на "майора Вихря" (cмеется). Через три недели после публикации я получил уже около 7 тысяч писем. Адресовались они очень просто: "г. Киев, майору Вихрю". Почтальоны приносили мне их прямо на работу. Разумеется, я физически не мог ответить на все, поэтому написал книгу "Я - Голос", где поведал правдивую историю группы разведчиков ("Голос" был моим псевдонимом).
До сих пор люди знают меня именно как майора Вихря, и мало кто вспоминает мою настоящую фамилию. А поляки зовут меня "капитан Михайлов", несмотря на то что я давно генерал-майор.
- Много ли в фильме художественных моментов?
- Он и был заявлен режиссером как художественный, и потому авторские суждения в нем - это естественно. Имеются несколько неточностей. Основная заключается в том, что сценарист Юлиан Семенов захотел показать, будто Краков спасла группа разведчиков. Но это сделали войска Конева, а не Березняк и товарищи. Мы только способствовали уменьшению потерь и ускорению операции по спасению города.
- Как поляки относились к советским разведчикам? Не воспринимали как вероятных оккупантов? Старались помочь?
- Если бы не польское подполье и наши польские друзья, то выполнить задание в тех условиях было бы почти нереально! По нашим сведениям, в Кракове находились тысячи переодетых сотрудников абвера и гестапо. Хорошо была поставлена и служба пеленгации. Но с нами сотрудничали многие поляки. Все явки и радиоквартиру предоставили нам они. Шестерых из этих людей наградили советскими орденами Отечественной войны, причем двоих - посмертно. Так что судите сами, помогали они нам или нет. После провала радиоквартиры, когда немцы запеленговали радиостанцию и 16 сентября 1944 года окружили дом, хозяева спрятали меня под досками, накрытыми сеном, - там было оборудовано специальное убежище. А сами не спаслись, фашисты расстреляли их на моих глазах. После того как в 1945 году дочерей хозяина квартиры Стефу и Рузю освободили из лагеря смерти Равенсбрюк, они не обвиняли меня, сказали лишь: "Капитан, была война…"
- Когда вы попали в камеру смертников в гестапо, было очень страшно?
- Я два с половиной года действовал во вражеском тылу, выполняя задание, и каждый день мог стать для меня последним. Но я не боялся, знал: ни на минуту нельзя терять самообладания. Ведь это грозило сорвать огромную работу, которую мы вели вместе с польскими побратимами. Даже когда оказался в гестапо в камере длиной в три шага, я прохаживался там и напевал под нос украинские песни. И когда мне удалось бежать (на краковском рынке Тандетта. - Авт.), я не трусил и не оглядывался. Просто ждал, пока толпа вынесет меня с рыночной площади. Хладнокровие и спокойствие - черты, необходимые разведчику.
|
"ШЕФ АБВЕР-КОМАНДЫ СТАЛ НАШИМ ОСВЕДОМИТЕЛЕМ"
- А после войны отношение поляков к вам не поменялось?
- С приходом Леха Валенсы в стране возникли негативные настроения по отношению к советским солдатам, нас даже называли оккупантами. Как раз в это время меня пригласили в Ягеллонский университет на встречу по поводу годовщины великой Победы. Там собрались ученые со всей Польши, и один из них, мой приятель, профессор Скомский, который во время войны помогал нашей группе, предупредил, что в зале есть люди, готовые подписаться под обвинениями в адрес Красной армии. После того как в зале прозвучала речь, где говорилось о грабежах и насилии, якобы принесенных советскими войсками, мне дали слово. Я встал и поинтересовался у аудитории: почему меня называют оккупантом, почему называют оккупантами мою радистку и тех 1800 советских солдат, которые пали на улицах Кракова, спасая город? Когда мы отправлялись в тыл врага, мы знали, что в разведке погибают трое из четверых. Тем не менее мы летели освобождать польскую землю. После того как я закончил, зал взорвался аплодисментами.
- Скажите, среди немцев попадались люди, которые понимали бессмысленность кровопролития?
- Разумеется. Когда наша радистка попала в гестапо (вы помните этот эпизод по фильму), ей помогли бежать, предварительно попросив назвать явку для встречи с руководством нашей разведки. Шеф абвер-команды №315 Курт Гартман ненавидел нацистов. Дело в том, что он был только наполовину немцем - его мать была русской. После того случая он связался с моим заместителем и стал нашим осведомителем. Мы дали ему кличку Правдивый. Благодаря Гартману я сумел внедрить в абвер своего заместителя Алешу Шаповалова. Как-то при встрече с Лешей на нашей явочной квартире Гартман хватил лишнюю рюмку, вышел на деревенскую улицу и во весь голос запел "Широка страна моя родная"…
- Как вы относитесь к тем, кто служил в ОУН-УПА?
- Я не хотел бы распространяться на эту тему. Лучше расскажу вам историю, которая случилась со мной после войны. В 1949 году я был приговорен к смертной казни краковским проводом ОУН-УПА. Они назначили день и час моего уничтожения. Я тогда жил во Львове и работал в городском управлении образования. Время было тяжелое, приходилось задерживаться допоздна. Однажды около 10 вечера в кабинете раздался телефонный звонок. Моя соседка дрожащим голосом предупредила: "Пан Евгений, молю вас, не идите сегодня домой: у ворот вас ждут парни из леса". Я послушался ее, сообщил в органы госбезопасности. Теперь вы можете судить о моем отношении к этим людям - я никогда не подам им руки. До конца своих дней.