Донецкий мастер отлил колокола в память о погибших на "Щуке"

- Я сам - бывший подводник и делаю это от души, а не ради пиара, - объясняет мастер. - Эти колокола - специально для родственников погибших земляков. Я встречался с ними, показывал работу… Сначала делал именные рынды для Севастопольского музея, но когда увидел, как их целуют, вытирая слезы, семьи подводников с "Щуки", понял - просто не смогу забрать у них колокола. А ведь многие даже не знали лично своих родственников-героев - только по рассказам родителей и бабушек-дедушек. 

 

На небольших рындах - фамилии моряков из Донбасса Степана Грузана и Федора Дроздова. Над ними надпись "Щ-216". 

 

- На такой лодке служить страшно, не то что воевать, - вздыхает мастер. - Ее хотят поднять, а у меня сердце кровью обливается. Как можно? Это все равно что разрушить братскую могилу. 

 

Сейчас дончанин собирается в Крым. 4 октября он хочет почтить память погибших у берегов Черного моря. С собой возьмет родственников Грузана и Дроздова, приглашает в путешествие всех людей, кого тронула история подлодки. Экспедиция выйдет на катере в открытое море, и там колокола окунут в воду. 

 

Вынашивает он и идею большого колокола. Считает, что справедливым было бы нанести имена всех членов экипажа на символическую рынду. И если задумка воплотится в жизнь, ее уж точно передадут в Севастопольский музей. 

 

 

 

Потомки командира отделения трюмных Степана Грузана давно переехали из родных Землянок в Донецкой области, откуда в далеком 1938-м парня призвали в армию. Сейчас в Ясиноватой под Донецком живут племянницы погибшего подводника: 61-летняя Татьяна Ковалева и 62-летняя Наталья Петрановская. Татьяна Михайловна трудится в местной теплосети и растит правнучку Дашу, Наталья Ивановна работает на машзаводе.  

 

- Мой папа был двоюродным братом Степана, а дядя Ваня, папа Наташи, - родным, - рассказывает Татьяна Михайловна. - Хотя он погиб в 28 лет, своей семьи завести не успел. Как забрали в армию, практически сразу попал в мореходное училище в Ленинграде. "Красно­знаменный отряд подводного плавания на Васильевском острове" - такой адрес он ставил в письмах к родителям и брату. С тех пор он дома не был, даже в отпуске - война началась. Где он плавал, не рассказывал. Нельзя, наверное, было.

 

О том, что лодку нашли летом и хотят поднять со дна, а погибших перезахоронить, родные Грузана узнали буквально на днях. Случайно или нет, но как раз незадолго до этого Татьяна Михайловна с сестрой наткнулись в семейных альбомах на фотографии утонувшего дяди-командира.  

 

- Когда маленький, не сильно интересуешься такими вещами. Мы даже не сразу узнали, что был дядя, который погиб на подводной лодке. Краем уха слышали, что есть какие-то награды, - разводит руками племянница моряка. - Как-то в 70-х дядя Ваня, помню, взял путевку выходного дня в Севастополь. Вернулся взволнованный -  говорил, нашел стелу, где увидел имя брата. Вообще только сейчас начинаешь понимать, какая это была боль для родителей, брата, троих сестер Степана. Они всю жизнь верили, что сын где-то жив, пытались искать. Похоронка ведь странная - море… Война сильно покалечила нашу семью. Мой отец был подпольщиком. У мамы было три брата - один вернулся без ног, второй - без руки, а третий и вовсе пропал без вести. У папы - два брата - один врачом прошел всю войну, такого насмотрелся, второй тоже пропал без вести.