Никита Михалков об украинсВиктории Соловьевой: "Когда я ее увидел, это был удар!"

- Расскажите про ваш новый фильм "Солнечный удар".

 

- Сейчас та стадия, когда к работе приступил мой замечательный Мича Заец, монтажер Кустурицы, с которым мы делали "Утомленных солнцем-2". У нас материала на 120 часов, и сейчас мы складываем "кишку".

 

Я ведь шел к этой картине очень долго, написал заявку на "Солнечный удар" почти 37 лет назад, когда Бунин еще был запрещен. Но я надеялся, что когда-нибудь мне все равно дадут его экранизировать. Потом мне пришла в голову идея совместить "Солнечный удар" с "Окаянными днями", страшным свидетельством исхода Белой армии (и вообще русской интеллигенции) из страны. И это соединение показалось мне особенно важным именно сегодня.

 

- Видел лица исполнителей главных ролей, они потрясающе красивые! Где вы их нашли?

 

- Сначала появился Мартинс Калита из латышского театра в Лиепае, а потом я увидел в Киеве студентку психфака Киевского университета Викторию Соловьеву.

 

- То есть исполнительница главной роли не профессиональная актриса?

 

- На момент нашего знакомства она не была актрисой. Мы случайно оказались за одним столом в 2007 году, когда мы только готовились к съемкам, и я сказал: "Слушайте, может быть, вам попробовать актерским делом заняться?" Понимаете, огромное значение имеет, как человек молчит. Когда он говорит, он может казаться глупым или умным, но он определенен. А мне была нужна тайна. И когда я увидел ее, это был удар!

 

- А как незнакомая молодая девушка может оказаться с вами за одним столом?

 

- Мой киевский приятель привел ее на мою творческую встречу, а потом пригласил нас поужинать. Во время застолья она изобразила, как разговаривают братки в ее родном городе Торезе, и это было очень убедительно. Короткая зарисовка, всего 4 секунды. Вот я и предложил: "Давайте попробуем!" Она приехала в Москву, поступила в Щепкинское училище и в 2013 году окончила его с красным дипломом. И теперь я горжусь тем, что разглядел талант.

 

 

- Знаете ли вы, что вас часто сравнивают с Львом Толстым? В том смысле, что считают вас женоненавистником.

 

- Нет, нет, нет… Ну разве Люся Гурченко в "Пяти вечерах" - это негативный образ? А Лена Соловей в "Рабе любви"? А Бадма в "Урге"? Нет, конечно, я не женоненавистник. Но достаточно хорошо знаю женщин, чтобы быть откровенным по их поводу.

 

- А почему вы никогда не играли романтических героев, этаких стопроцентно положительных мужчин? Почему в ваших персонажах обязательно есть что-то негативное?

 

- Ну как я могу выбрать себе роль стопроцентно положительного героя? Я бы лгал (смеется)… Кстати, мне часто говорят, что в "Жмурках" я показал недругам мое истинное лицо! (Смеется.)

 

 

- Не так давно беседовал с вашим братом, и он меня сильно удивил репликой: "Я столько фильмов снял, а меня ни разу не хвалили!" У вас тоже ощущение, что вы недохвалены?

 

- Знаете, Женя, в чем мое счастье? В том, что мне не нужно, вспоминая о прошлых работах, говорить: "Ну, брат, такое время было…" Мне не надо оправдываться. Я подписываюсь под каждой своей картиной. Я ни одной картины не делал ни для Политбюро, ни для власти, ни для денег, ни для славы. Я пел то, что пелось. А рядом были те, кто пел вместе со мной, и те, кто слушал.

 

Когда вспоминаю "Утомленных солнцем", думаю: как это здорово, когда 300 человек после 8 лет совместной работы не хотят расходиться. Когда в последний съемочный день на реплику: "Всё, снято!" - следует ответ: "Ой, погодите, а разве мышку крупным планом вы не собирались снимать?" "Ах, да, конечно, давай". Это нельзя симулировать…

 

- Создание рабочей атмосферы - это одно. Создание продукта - другое.

 

- Нет. Если рабочая атмосфера создана правильно, то она будет перенесена на экран.

- А в чем секрет? В подборе команды, кастинге?

 

- Кастинга у меня, как правило, нет. Когда мы пишем сценарий, то имеем в виду конкретных людей. Я ненавижу кинопробы. Мне неловко смотреть, как актер, который хочет получить роль, пытается делать вид, что ему все равно. Ставлю себя на его место... Я ведь через это прошел. Поэтому у меня есть замечательный кастинг-директор. Такая чудная Сергеева Ларик-Фонарик, которая и подбирает исполнителей. А я отсматриваю только тех, о которых она говорит "да"...

 

Помню, когда мы готовили "Утомленных солнцем", я объяснял ей, каким должен быть персонаж старика Пимена, лагерного мудреца. Его по ходу сюжета спрашивают про закон, а перед ним как бы возникает Уголовный кодекс, который он словно в воздухе перелистывает. И я говорю: "Знаешь, каким он должен быть? Как Гафт". А она отвечает: "Ну и пусть будет Гафт!" Я говорю: "Ты что, с ума сошла? Там эпизод на 16 секунд! Какой Гафт, ты что?" А она: "Ну так позвоните ему…" Я звоню: "Слушай, ты знаешь, у меня, Валь, есть роль, не роль…" "А что?" - "Не знаю даже что". - "А где?" Я говорю: "Там-то". "Когда?" - "Вот тогда-то". - "А машина будет?" Я говорю: "Конечно".

 

 

- ...По-моему, Алешковский сказал, что свобода - это абсолютное доверие Богу. Гениальная мысль! Не вера, а именно доверие. Раз так, раз ты за меня отвечаешь, тогда я готов. Именно в доверии заключается потрясающая внутренняя свобода. Она сродни русскому ...дяйству… Это потрясающее ощущение. Мама, бывало, говорила: "Значит, так надо…"

 

- То есть она была фаталисткой?

 

- Нет, она просто верила, что, если что-то происходит, значит, так надо. И воспитывала это ощущение и во мне, а потом и в моих детях. Она не раз повторяла: "Если тебе что-то катится прямо в руки, только протяни и возьми, подумай: сколько из 10 человек от этого бы на твоем месте не отказались? Если больше пяти, то откажись". С тех пор, если есть ворота и калитка, я вхожу в калитку. А если она закрыта, то прошу ее открыть. Вхожу только через узкие врата.