ОН БЫЛ любимцем с детства - был заводилой в дворовой команде мальчишек, командиром в школе, душой в стрелковой роте во время службы в армии, в цехе завода. Ровесники звали его Сашей, те, кто был моложе, величали Серафимычем, совсем молодые звали "дедом" за авторитет во всем. Жена Вера рассказывает: "Мы были влюблены с девятого класса - друг без друга ни шагу. Когда Сашу призвали в армию, он позвал к себе. При мне распилил ножовкой старинную монету: "Это тебе, а это мне. Тебе - чтобы умела ждать, а мне - чтобы служил исправно и думал о тебе"...
П осле армии мы поженились. Родили трех дочерей, построили домишко на краю Воронежа и на жизнь не жаловались".
После армии Серафимыч работал на заводе, где строили самолеты, но деревенская жилка семьи тянула к себе - взялся он оборудовать заводской парк и очень успел в этом деле. Парк постепенно стал зоопарком. Началось все с экзотических рыб, которых показывали на празднике. Всем они очень нравились. В следующий раз Серафимыч в большой корзине принес нильского крокодила, следом ему подарили зайчат, раненную охотником неясыть, потом волчонка, хорька.
Серафимыч был хорошим организатором и очень любил природу. Около него сразу образовывалась группа любителей зверей и птиц. Все с надеждой говорили о растущем "зверинце": "В городе миллион жителей, давно бы надо иметь зоопарк..." Самому Серафимычу зоопарк во сне снился. Он побывал в городах, где есть зоопарки, советовался со специалистами, просил "лишних" зверей и приво-зил их. В числе подарков был медвежонок, спасенный во время тушения леса пожарными. Появилась "любимица публики" рысь, сразу ставшая символом будущего зоопарка.
Я ВСТРЕТИЛСЯ в Воронеже с Серафимычем, когда он уже стал опытным человеком - "знал, чем дышат люди и звери". С радостью я увидел, в каком состоянии находится зоопарк, и захотелось мне увидеть, как живет знаменитый воронежец. Дом его в поселке Усмани не выделялся среди остальных домов улицы, но хозяин подъехал к нему верхом на лошади, а во дворе жевала сено корова - по нынешнему времени это было редкостью. И вышли из-под навеса два десятка белых гусей. Все они ожидали обычного угощения. Я засмеялся: "Они чуть не строем за тобой ходят..." - "Не смейся. Вот этот гусак, услышав мой голос, на край земли пойдет. Умные птицы..."
Потом мы осмотрели недавно вырытый пруд, на котором плескались неулетавшие дикие утки. "А этот ветряк для украшения?" - "Увы, так и есть. Настоящий сил не хватает построить. А хотелось бы..."
Во дворе я увидел еще деревенскую печь, рядком колеса от телеги, большую старую бочку, на колья деревенской изгороди были надеты глиняные горшки, а у самого дома на деревянном поясе висели, как на выставке, разные вещицы из деревенских домов: вилы, грабли, прялка, челнок от ткацкого станка, решето, большой амбарный замок, буравл, деревянная чашка, самоварная труба, трехлитровая бутыль, деревянная гребенка, пастуший рожок, ножницы для стрижки овец, рубель и скалка, большие кузнечные гвозди, коса, печной ухват, пестерь (мешок из лыка) и обувка тоже лыковая. Можно и дальше перечислять. Нынешняя молодежь не знает этих деревенских вещей. А Серафимыч имел страсть в собирании этой старины и во мне нашел благодарного ценителя.
До поздней ночи мы просидели, вспоминая, где, когда и что видели.
|
В тот год я побывал в Голландии и рассказывал о ветряных и водяных мельницах. Их раньше в этой маленькой стране было больше десяти тысяч, теперь осталась тысяча - они хранят память о временах, когда только вода и ветер могли вращать колеса. На мельницах мололи зерно, пилили бревна на доски, чесали шерсть, мельницы помогали кузнецам ковать железо, перекачивать воду. Теперь служат памятником прошлых времен...
Долго сидели мы с Серафимычем за чайным столом. Он рассказал: "Есть у меня на примете старая-старая мельница - уцелела во время двух войн и разрухи. Я уже говорил со стариками: вот-вот мельница рухнет, подарите мне этот сруб без крыльев. Я починю мельницу и буду каждый год привозить вас в гости..." Через полгода я встретился с Серафимычем. Он сразу меня пригласил: "Приезжай, мельница уже крыльями машет".
Я приехал и увидел мельницу. Рядом стояли две аккуратные деревенские мазанки. "Это для размещения "экспонатов". А на мельницу приезжие уже собираются".
ДОСТРОИТЬ старинный деревенский уголок Серафимычу не удалось. Воронежскому заповеднику был нужен директор. Кого пригласить? Конечно, Попова Александра - образован, знает природу, умеет и любит работать. Сразу же Серафимыч взялся за дело. Усадьба заповедника нуждалась в ремонте. Все службы надо было обновить, сделать "экологическое гнездо" уютным для посетителей, оборудовать в нем места для пожилых людей, а для молодежи создать информационные уголки, где можно увидеть животных, обитающих в здешнем лесу, увидеть бобров не в стесненном загоне, а в обстановке, приятной и бобрам, и зрителям, посмотреть снятые в заповеднике фильмы, пройти по оборудованной "экологической" тропе, послушать сообщения зоологов и людей, охраняющих дикую природу.
Имея хороший опыт, Александр Серафимович сразу же обратился к жизни других заповедников - побывал в Хакасии, в заповеднике брянских лесов, попросился в группу экологов, приглашенных в Америку. Вернувшись, собрал друзей, работающих в заповедниках, чтобы рассказать, как работают американцы... В Москве, в министерстве, я увидел портрет Серафимыча - он был для многих примером...
НАДО ЛИ говорить о том, что я пережил в конце марта, когда друзья мне позвонили: "Серафимыч скончался"... Жена его Вера рассказывала: "Вернулся из поездки в брянские места, дорога была заметена снегом. Через день с работы вернулся усталый: "Я на часок прилягу..." И не проснулся. Было ему пятьдесят три года. Сердце... Василий Михайлович, мы с Сашей в школе сидели на одной парте и всю жизнь - рядом. Как жить теперь, я не знаю..." У гроба Александра Серафимовича один из друзей его сказал: "Сашу унес ветер жизни. Посмотрите, кажется, весь город собрался проводить дорогого для нас человека".
Присоединимся и мы к этим словам. Ветер жизни неумолим.