В краеведческом музее Хорола собрали фото, картины и воспоминания "счастливчиков", которым удалось избежать смерти в одном из самых жестоких концлагерей - так называемой "Хорольской яме", или ДУЛАГе № 160 (так немцы называли временные пересылочные лагеря, которые располагались у транспортных узлов. Как правило, информация о военнопленных в таких лагерях отсутствовала. - Прим. авт.). Посетителей особенно поражают две фотографии художника из России Евгения Кобытева. На первой - лицо молодого человека, студента художественного института, готового вступить в счастливую творческую жизнь. На второй, сделанной всего через четыре года, - 35-летний старик. Осунувшееся худое лицо, глубокие морщины и глаза совершенно другого Евгения, человека, который пережил все ужасы ада.
МУКИ ПОД ОТКРЫТЫМ НЕБОМ
"Пішов Микола до Хоролу"… Эту фразу до сих пор используют пожилые люди на Полтавщине, рассказывая об умершем человеке. Попасть в этот город во времена войны означало верную гибель.
- Тайна "Хорольской ямы" до сих пор до конца не раскрыта, - рассказывает исследователь темы концлагерей, директор местного краеведческого музея Виталий Кривовязко. - Немцы сожгли всю документацию этого лагеря. Но судя по тому, что из ста тысяч военнопленных выжить удалось единицам, можно представить, что там творилось.
Лагерь смерти ДУЛАГ № 160 в Хороле фашисты создали неслучайно. Перед оккупацией (1941 год) немецкие летчики сфотографировали местность и обнаружили огромный глиняный карьер кирпичного завода. Построек на территории было немного, поэтому пленных держали прямо на улице за колючей проволокой.
В первый год войны фашисты сюда свозили военнопленных со всех фронтов. Кроме военных в Хорол попали ученые, работники различных учреждений, медики, литераторы, студенты. Народу было столько, что им негде было не то что лечь - даже сесть. Поэтому узники все время передвигались с места на место. Весь карьер был в ямах, где стояла вода, грязь, потому пленные рыли в обрывах ниши и там отдыхали.
В одном из отрядов организовали раздачу пищи. Вареная баланда от фашистов состояла из картофельной шелухи, свеклы, проса, различных растительных отходов. Из-за неимения посуды узники получали "паек" в пилотки или гимнастерки. Сначала два раза в сутки, а затем один раз в четыре дня. Хлеба почти не видели, лишь иногда надзиратели бросали буханку в голодную толпу.
С водой тоже было туго: в карьере был всего один колодец. Воды можно было достать только связкой ремней и только тем, у кого имелся котелок. Раненые и больные умирали от обезвоживания.
|
НАД САМЫМИ КРЕПКИМИ ПРОВОДИЛИ ОПЫТЫ
Но не только от голода и холода гибли люди. Фашистские медики Фрюхте и Шредер организовали в доме культуры Хорола госпиталь. Туда попадали как раз физически сильные военнопленные - для опытов. Врачи ломали им руки и ноги, вырезали органы и бросали в ледяную ванну, фиксируя время до смерти. Из лазарета живым не вышел никто. А за ночь в лагере погибало более 300 человек.
Очевидцы вспоминали, что зима 1941-го была ранней. В норах теплее не становилось. Летнее обмундирование давно превратилось в лохмотья, а босые ноги - в кровавые язвы. Терпение пленных лопнуло. Многотысячная лавина несчастных бросилась на здание сушилки завода, видя в ней свое спасение. Со сторожевых башен охрана открыла пулеметно-автоматный огонь, в гущу штурмующих полетели гранаты, с поводков спустили собак. Убитых бросали в кучу, а затем вывозили.
Ночью границы лагеря освещались фарами автомашин. Если кто-то из заключенных пытался подойти к изгороди или в карьере замечали малейший шум, фашисты открывали огонь. А днем в карьер заезжал верхом комендант лагеря и добивал раненых - затаптывал копытами своей лошади.
Точная цифра погибших в "Хорольской яме" неизвестна. В шести братских могилах покоится от 90 000 до 100 000 человек. Среди них немало известных людей: ученый-геолог Капельгородский, пианист Борис Давыдов из Киева, профессор Альтшуллер из Минска.
|
НЕМЦЫ ПОЩАДИЛИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЮ
Около 70 человек интеллигенции вызволил из плена спецотряд майора И. М. Пураса. А вот братьев-композиторов Илью и Платона Майбород из лагеря выкупили родные.
Художник Евгений Кобытев из Красноярска провел в лагере два долгих года и выжил, наверное, только благодаря своим рисункам. Тайком от полицаев рисовал портреты узников. Во время регулярных обысков и раздевания закапывал записную книжку в песок, а сверху бросал свою одежду. Брезгливые фашисты переворачивали тряпье узников палкой - искали оружие и листовки. Приказ приказом, а тиф все-таки страшнее.
Когда страниц в книжке стало мало, художник начал записывать только темы будущих работ. Эти пожелтевшие листочки стали основой графических серий "До последнего дыхания" и "Люди, будьте бдительны!"
- Но немцы все-таки узнали о таланте заключенного, - рассказывает директор краеведческого музея. - И на удивление не убили Кобытева, а начали заказывать ему свои портреты, рисунки и пересылали их в Германию. Благодаря этому художнику удалось выжить, а также не уехать на принудительные работы.
В своей книге воспоминаний Евгений Степанович неоднозначно относится к немцам - одних презирает и рисует на них карикатуры, а другими восхищается.
"Один рядовой солдат несколько дней стоял на посту, на пулеметной вышке, глядя сверху в преисподнюю "Ямы", наблюдая медленную гибель тысяч людей. Однажды он спустился вниз и выпустил из карьера в овраг группу заключенных".
"МОЯ БАБУШКА СПАСЛА ДЕСЯТЕРЫХ"
Местные жители тоже разделились на два лагеря. Первые не решались иметь дело с беглыми военнопленными, боясь расстрела. Вторые, наоборот, всячески их поддерживали. Жители Хорола и окрестных сел (Вишняков, Кузнецов, Колтунов) помогали пленным бежать из лагеря, прятали, давали им одежду, продукты, выводили безопасными путями на восток.
Особенно отличилась 50-летняя Мария Погребняк, которая жила возле дома культуры, а вернее, фашистского "дома опытов".
- В госпиталь немцы выбирали самых здоровых и крупных пленных, - рассказывает "КП" внук Марии Иосифовны Леонид Кирилец. - Но пока врачи делали операции одним, другие находили возможность бежать. Как-то к нам в дом забежал житель Кировоградской области Дмитрий Шичанин, еще тот богатырь и здоровяк. Он умолял спрятать его, бабушка только и успела накрыть его лохмотьями. Слава богу, пленного немцы не нашли, и мы остались живы. Моя бабушка не боялась фашистов, была большой патриоткой. В нашем доме в разные дни пряталось около 10 человек из "Хорольской ямы".
А Дмитрий Шичанин не забыл простой селянки Марии. После войны приезжал в Хорол чуть ли не каждый год и благодарил ее.