"Выбегалло забегалло?", "Ну, скажем, Полуэкт..." Братья Стругацкие вовсе не могут умереть. Глупость это несусветная. Они - Писатели. Они почти те, кем трудно быть...
Бориса Натановича не стало. И это повод склонить голову... И перечитать что-нибудь из "братьев". Скажем, "Попытку к бегству", где герой в исступлении кричит на зарапортовавшейся планете: "Я заставлю их желать странного!"
Это, наверное, самая известная фраза Стругацких... А может, и нет. Их сколько было. И в отличие от героев авторы в исступление не входили, а несли мысли. Почти библейские по глубине и очень наши по мироощущению. Слишком часто мои друзья и просто очень хорошие люди говорят что-то из них. Может, и не отдавая отчета, откуда это. Но я слышу.
Моя любимая фраза из "Трудно быть богом": "У каждого из нас есть выбор между коммунаром и благородным ублюдком". Специально не проверяю точность цитаты. Так запомнил, так и чувствую. Когда я прочитал это в первый раз, мне более чем понятно было то, что вкладывают авторы в слово "коммунар". И я смутно, но догадывался, что такое "благородный ублюдок". Сейчас, увы, со значением этих самых вторых все слишком очевидно. Равно как и с их количеством, качеством и разновидностями. Зато уже трудно объяснить, что такое "коммунар". Это все-таки надо чувствовать... Что, впрочем, совершенно точно не освобождает от выбора. И страшнее всего, если большинство действительно сознательно предпочитает второй путь. И дело тут вовсе не в политике.
Борис Стругацкий свой выбор сделал. Поклон ему. И спасибо...
ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ
Борис Натанович не хотел показывать, насколько болен
Сердце классика остановилось в понедельник около семи вечера. В отделении гематологии Федерального центра сердца, крови и эндокринологии в Санкт-Петербурге он проходил лечение от онкологического заболевания крови. Но с пневмонией ослабленный организм не справился.
- У Бориса Натановича давно были проблемы с сердцем, с кровью, - говорит друг семьи Борис Вишневский. - А тут еще пневмония наложилась. В пятницу я узнал, что он в больнице, в очень тяжелом состоянии. И что никаких хороших прогнозов врачи не дают. Но мы все-таки надеялись...
Сам Борис Стругацкий не любил обсуждать свое здоровье. Но следил за ним, часто в последние годы ложился на профилактику. Последние годы Стругацкий жил закрыто, никого не пуская домой, и сам не посещал мероприятий. И несмотря на замкнутый образ жизни, писатель всегда был занят. После смерти брата выпустил две книги, участвовал в жюри литературных премий.
- Он не хотел, чтобы все видели, что у него плохое самочувствие, - вспоминает Вишневский. - В последний раз я к нему приезжал в начале этого года. Он нормально выглядел, как мне казалось. Недели две назад разговаривал с ним по телефону и переписывался по почте. Мы очень надеялись на лучшее, даже сейчас, в эти дни.
|
ЛИЧНОЕ
Федор БОНДАРЧУК: "Жаль, что он не увидит фильм Германа "Трудно быть богом"
Режиссер, снявший "Обитаемый остров" - последнюю прижизнен-ную экранизацию Стругацких, - рассказал "КП" о работе с писателем.
- Вы были хорошо знакомы с Борисом Натановичем?
- К сожалению, не так близко. Впервые мы с ним встретились перед началом работы над сценарием "Обитаемого острова". Ну а когда "Остров" был уже готов, Борис Натанович был его первым зрителем. И я был непередаваемо рад, когда увидел, что ему понравился фильм. Для мальчишек моего поколения Стругацкие были одними из главных писателей. Сейчас я не помню, какую именно книгу у них я прочитал сначала - "Трудно быть богом" или "Пикник на обочине". Но обе навсегда останутся в числе моих любимых. И сейчас, когда не стало Бориса Натановича...
Он для меня был не просто писателем. Он был еще и этическим мерилом. Внутри всегда было знание, что если в Петербурге сидит Стругацкий, значит, существует пока в мире ощущение равновесия. Сейчас этого равновесия не стало.
- Почему экранизированы всего девять романов из богатого наследия Стругацких?
- Многие режиссеры боятся. Настолько это глубоко и точно. И потом - романов, количество поклонников которых исчисляется миллионами, всегда есть версия фильма. Причем она никогда не совпадает с режиссерской. Я в Москве был вхож в компанию - там в "свои" принимали только тех, кто мог наизусть прочитать любой отрывок из "Мастера и Маргариты". Вот у Стругацких также многие романы знают наизусть. И всегда именно по ним сверяют часы в обычной жизни.
Очень жаль, что Борис Натанович не увидит фильм Алексея Германа по повести "Трудно быть богом". Я не так давно его видел. И это, по-моему, лучшая его картина, к которой он всю жизнь шел.
ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ
Борис СТРУГАЦКИЙ: "Творчество и жизнь без брата - самоистязание и безнадега"
Накануне 79-го дня рождения писателя мы поговорили о человечности.
- Ваши произведения пронизаны идеей верховенства духа над тупыми железяками. Не устарели ли сегодня принципы этих героев?
- Я не уверен, что "современные люди" чего-то не поймут в тех принципах, которые исповедовались в XX или XIX веке. Конечно, принципы могут меняться, но никогда и ничто не отменит основной: лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. В этой формуле могут варьироваться понятия: что значит - быть богатым? Деньги деньгами, но есть и другие богатства: ум, знания, слава, творческий успех. А здоровье бывает не только физическое, чистая совесть - это тоже признак здоровья, и ясность мысли тоже… И представляется очевидным, что никакие из "благородных" принципов любого общества не вымирают никогда. Так же, впрочем, как и принципы поганые. В самых отвратительных тоталитарных государствах жили и будут жить "носители высокой морали" и "желающие странного". А при любой демократии обитают и процветают нравственные уроды с поразительными представлениями о чести и добре. "Широк человек! Сузить бы!"
- В ваших книгах на других планетах всегда человекоподобные. Вы не верите в инопланетян? Или же все беды от человека?
- В инопланетян и в НЛО, как звездные корабли пришельцев, я теперь уже не верю. Всю свою жизнь я слежу за "открытиями" в этой области и никакой сколько-нибудь серьезной информации так и не дождался. Похоже, человечество одиноко во Вселенной, хотя никак не удается мне избавиться от лукавой мысли: Вселенная наша так огромна, что кажется невероятным, чтобы хоть что-нибудь существовало в ней в единственном экземпляре. В наших романах мы использовали любые варианты, но инопланетяне наши, вполне разнообразные по анатомии и физиологии, были всегда "гуманоидами": психика их могла отличаться от человеческой, но всегда была человеку близка. Иначе писать об этом было бы неинтересно.
- Помните, как Ильф и Петров сравнивали себя с Гонкурами: Эдмон бегает по редакциям, Жюль стережет рукопись. Как вы живете и работаете без брата?
- Когда-то мне пришло в голову сравнение, лучше которого я так и не сумел придумать. Представьте, что вы с напарником пилите вдвоем здоровенное бревно. И вдруг напарник уходит. Вы остаетесь один, а бревно никуда не делось, и пила в руках извивается… Тот, кому приходилось пилить в одиночку дрова двуручной пилой, меня поймет. А остальные пусть поверят: самоистязание, уродство и безнадега.
- Что для вас сегодня важнее всего?
- Жизнь и благополучие близких и друзей.
А В ЭТО ВРЕМЯ
Вдова Стругацкого попала в реанимацию
Аделаида Стругацкая до последнего дежурила у постели супруга в Центре сердца, крови и эндокринологии.
- Когда Борис Натанович скончался, Аделаиде Андреевне стало плохо, - рассказала "КП" друг семьи, писатель Нина Катерли. - Врачи оставили ее в этом же центре. Она сейчас лежит в реанимации, но ее жизнь вне опасности.
- Это ужасная потеря, будто стоишь у обрыва, - продолжает Нина Катерли, - а Бориса Натановича уносит все дальше… Таких писателей, как он, сейчас и близко нет. И, скорее всего, долго еще не будет. Борис Натанович был очень доволен своей судьбой, он всегда говорил, что ему больше ничего не нужно, он полностью удовлетворен.
- Стругацкий был оценен?
- Читателями - да. И не только российскими, во всем мире. А властью - не знаю…