Но скорый поезд идет без лесных остановок. Пассажиры протирают глаза после ночи, любуются желтыми листьями, прилипшими к стеклам. Почти никто не знает, что происходит в осеннем лесу, всего в десяти шагах от бегущих вагонов…
ПРОПЕЛИ вторые петухи. Пьем холодное молоко. Осматриваемся. Не забыто ли что-нибудь. Бинокль, фотокамера, кнут, плащ… Егерь тушит свет, снимает с горелки ламповое стекло. Обжигаясь, заворачивает его в газету. На мой вопросительный взгляд улыбается: "Увидишь…"
Лошадь уже запряжена. Садимся на упругое, колючее сено. Туман. Гаснет последний огонек в окне. Лесная избушка сливается с темнотой.
Каким чудом угадывает лошадь дорогу? Черные стволы сосен обступают нас справа, слева, сзади. Изредка понукая лошадь, молчим, не в силах побороть дремоту. Тишина. Тяжелый стук капель по листьям. Крик ночной птицы.
Телега идет неслышно. Осень до краев засыпала колею сыроватыми мягкими листьями. Едем как по перине. Но кое-где колеса начинают неистово прыгать - кабаны изрыли дорогу. Звери, носившие в старину название вепри, находятся где-то рядом, возможно, слышат шорох наших колес.
"Ву-ву-ву-у-у!.."
- Сова, - говорит егерь и понукает лошадь. Мы ждем не этого звука…
Наконец егерь отыскивает в темноте мою руку:
- Слышите?
"У-о-го-о!.."
От этого звука у древнего охотника вздрагивали, наверное, мускулы, и он прикладывал стрелу к тетиве.
- Сколько их тут, в заповеднике?
- Точно не знаю, - говорит лесник...
Зверей приходится теперь считать и беречь. Беречь, чтобы слышать вот этот звук, заставляющий замереть и слушать...
"У-о-го-о!.."
Это большой сильный олень ищет в осеннем лесу соперника, призывает сразиться. Есть ли ему соперник?
"У-о-го-о!.."
Есть! Еще один, еще… Мы оказались в центре лесной переклички. К сухой груше привязываем лошадь и, стараясь не потерять друг друга в посветлевшем тумане, осторожно идем на зов…
Поляна в сыроватом, истоптанном копытами лесу. Запах мускуса и опавших листьев. Ни одна ветка не должна хрустнуть. Обезумевший от возбуждения зверь может и не услышать, но осторожная самка уйдет, а за ней уйдет и жених.
- Смотри, смотри!.. - щиплет за руку лесник.
В сорока шагах роет копытом землю олень. Вот он закинул кверху ветвистую ношу на голове, напряг покрытую седыми космами шею:
"У-о-го-о!.."
Противник отозвался, но медлит. В ярости олень уже в который раз бросается на куст бересклета. Фонтаном летит из-под копыт земля. На бересклете нет уже мелких веток, но олень все разбегается и бьет воображаемого соперника… Из осинника появляются наконец два безмолвных молодых рогаля. "Старик" в ярости бросается, но молодые трусливо попятились в чащу. Опять бой с бересклетом…
И вот наконец треск сучьев - два сильных противника встретились… Равной силы соперники. Об этих минутах нельзя писать без восторга. В книгах и на полотнах многие видели эту картину: склоненные с раздутыми ноздрями головы, нацеленные вперед рога… Сухой треск. Еще. Два великана расходятся, грозятся, пугают друг друга. Опять сухие удары рогов…
Три самки тут же невозмутимо щиплют траву. С сожалением гляжу на бесполезный фотоаппарат - мало света в лесу…
Не выдержал схватку пришелец. Он вдруг раздумал драться, поднял голову, прислушался. Наблюдавшая битву сойка уронила из клюва желудь и подняла отчаянный крик. Самки тотчас же шмыгнули в лес. За ними, ломая ветки, величаво прошел победитель. Его противник постоял на поляне с минуту, показал нам седую бородатую шею, царственную голову и, не переставая трубить, скрылся в осиннике.
Пока мы разыскивали лошадь, егерь рассказывал, сколько раз находил окровавленные, пронзенные рогами туши не успевших увернуться противников.
- А бывает, сплетутся рогами и погибают оба от жажды и голода…
В пору осенних свадеб олень не ест. Только воду пополам с грязью да случайные грибы находили в желудках убитых самцов. С первыми заморозками идет олень на поляну своей первой любви и тут, вытаптывая землю, зовет соперников.
- Ну как, понравилась схватка?
Я кивнул головой, но показал на фотоаппарат - нужен был снимок.
- До девяти будут реветь, а потом пойдут в пойму. Попробуем подстеречь на проходе.
Лесник поставил меня за куст, а сам спрятался в соснах. Он развернул газету и поднес к губам ламповое стекло.
"У-о-го-о!.."
Киваю головой: "Великолепно!" С трех сторон сразу же приняли вызов. Но мы умолкли, ждем. Когда туман хоть немного рассеется. Сейчас он сплошным молоком заполняет пространство между дубами.
Минут двадцать шел к нам "противник". Наконец на просеке показалась ветвистая голова. Егерь еще раз протрубил. Олень подошел ближе и остановился, не видя соперника. При первом щелчке аппарата он вздрогнул, а когда я стал переводить пленку, понял опасность, повернулся, но не побежал, а с достоинством прошагал в чащу. Таким же образом вели себя и еще два драчуна, вызванных нами на просеку. Потом прямо на нас вышли две испуганные чем-то самки, они замерли на секунду и галопом бросились в чащу…
В ДЕВЯТЬ часов все утихло. Тенькали только синицы. Голосом, похожим на олений, прокричал вдалеке паровоз.
- Едут люди… - не то с завистью, не то с сожалением сказал егерь.
Мы сели в телегу и тихо тронулись по мягкой колее к дому.
- Завтра мороз будет, - по каким-то признакам определил лесник. - Олени любят мороз. Их, поглядели бы! Ревет, а у него дух из ноздрей!..
Я подумал: как хорошо, что рядом с большим городом и дорогами сохранился остров нетронутой, вечно радующей человека природы!
КОГДА-ТО очень давно на Среднем Дону олени жили. Потом их извели охотники и исчезновение лесов. После революции в леса севернее Воронежа было выпущено несколько оленей, привезенных из Германии для царских охотников. На воле звери постепенно размножились и вместе с лосями, пришедшими с севера, и бобрами стали основой созданного заповедника.
Число оленей росло, и к 70-м годам прошлого века их стало более полутора тысяч голов. Стало ясно: прокормить такое стадо заповедник не сможет. Оленей стали расселять по соседним лесам, да и сами животные стали искать кормные места. Стратегию "держать животных возможно большим числом" надо было пересматривать. Но, как это бывает часто, перестарались, новую стратегию "помогали" проводить волки и браконьеры. Теперь в заповеднике осталось пятьдесят оленей. Считают, численность их надо довести до четырех сотен. Поправить ситуацию можно, в стране сейчас более трех тысяч оленей - "воронежские". Но надо бережней относиться к тому, что осталось…
Фото автора.