Приехав в "КП", поэт по традиции попросил кофе и без стеснения закурил прямо в редакции. А отвечая на вопросы читателей, подтвердил известную истину: чем больше из себя представляет человек, чем сложнее и трагичнее был его путь, тем у него больше поводов быть благодарным этому пути и поводов продолжать смеяться. Прежде всего, над собой.
К юмору "Камеди клаб" и "95 квартала" отношусь с ужасом и жалостью
- Расскажите о своей программе "Лучистые загарики", с которой вы приехали в Украину.
- Название у программы совершенно дурацкое, а проходит она, как обычно: я читаю стишки, по всей видимости, смешные, а во втором отделении отвечаю на вопросы зрителей, которые, обычно, очень интересные.
- Хорошо ли в Украине понимают сочетание русского мата и еврейского юмора?
- Я думаю, что хорошо, потому что я сюда с удовольствием езжу именно из-за прекрасной аудитории. Вот до Днепропетровска у меня было два очень удачных концерта в Киеве и Харькове, на которые пришло по 500 человек очень отзывчивой научно-технической интеллигенции: То, что в Советском Союзе именовалось как "НТИ": врачи, учителя, инженеры… Это, безусловно, мои читатели, причем, еще с тех пор, когда стишки мои ходили в "самиздате". Хорошая публика меня здорово подзаводит, я тогда впадаю в драйв и кураж. Правда, в некоторых городах встречаются алчные продюсеры, которые называют такую сумму, которую могут заплатить только новые русские.
- А молодежь ходит на ваши концерты?
- Да, и очень хорошо умеет слушать. Только вот у меня есть опасение, что они ходят не столько для того, чтобы послушать мои божественные стишки, сколько для того, чтобы посмотреть на залетного фраера, который матерится со сцены.
- Подсчитывали ли вы количество "гариков", которые выпустили к этому дню?
- Недавно один мужик подсчитал, их оказалось около восьми тысяч.
- А вы помните свое самое первое стихотворение?
- Меня об этом довольно часто спрашивают, но, к сожалению, я не помню. Всё это начиналось с застольных шуток, а потом я увидел, что прелесть короткого стишка в том, что друзья не успевают заткнуть тебе рот.
- Как вы относитесь к юмору современных шоу типа "Камеди клаб", "95 квартал"?
- Иногда с ужасом, иногда с омерзением, но всегда - с жалостью.
- А к политическому юмору, в целом, и его влиянию на предпочтения электората накануне выборов?
- Как такового политического юмора у нас нет. Может, где-то он есть, но я не встречал. А его влияние на электорат нулевое, потому как наш народ продолжает голосовать на мерзавцев.
- А вы сами писали когда-нибудь на заказ?
- Конечно, я пишу на заказ своим друзьям на юбилеи. А так – нет, больше не приходилось. И политикам – в том числе. Я бы писал, просто не получается, натура вот такая противная.
- И, тем не менее, политики часто используют ваши цитаты…
- А политики используют в борьбе друг с другом абсолютно всё, включая экскрименты.
Благодарен советской власти за тюрьму и ссылку
- Как вы относитесь к том, что многие ваши стихи живут в народе без привязки к автору?
- С радостью! То, что у тебя украли стих, и он пошел в народ, может вызывать только радость!
- И никогда не было желание судиться?
- Бог с вами, о чем вы говорите? Я и сам у народа иногда краду, так что мы – квиты.
- А есть ли у вас последователи и эпигоны?
- Тысячи! Все пишут "юлики", "стёпики", "саюнчики" и всё это шлют мне почему-то. Я даже не отвечаю этим графоманам, потому что это можно просто разорваться от печали.
- Как понять, где находятся те границы, разделяющие то, о чем еще шутить можно и то, о чем уже нельзя?
- Шутить можно о чем угодно, включая Господа Бога. Запретных тем, на мой взгляд, нет.
- Современные авторы часто используют мат в своих произведениях, но часто перегибают палку. А у вас есть та планка, за которую вы не переходите?
- Есть. Эта планка есть у всех авторов, в том числе и у тех, кто перебарщивает. И называется эта планка "профессиональным вкусом". Я знаю таких поэтов, которые пишут одним только матом. Это не просто не хорошо, это еще и очень быстро надоедает. А когда это сделано со вкусом, то мы получаем такого великого русского писателя, как Венечка Ерофеев, огромного русского писателя Юза Алешковского, который ныне живет в Америке, которые добавляют мат как некий мазок в картину.
- Какие еще авторы вам нравятся?
- Очень люблю Пелевина, Акунина, но кроме последних двух книг. Надеюсь, что Акунин не исписался, а просто занялся чем-то другим. А вот кого я просто боготворю, так это Дмитрия Быкова, только не его прозу, роман "ЖД" был хорошим, а остальное мне не очень нравится. Но он – потрясающий литературный критик.
- Сейчас в литературе появилось много дам-авторов, как вы к этому относитесь?
- Чудовищное количество! Это всё – издержки матриархата, так что всё естественно. Я читаю всего двух дам – Дину Рубину и Людмилу Урицкую. Это настоящие писательницы с недамским талантом. Еще читал третью даму - автора детективов Татьяну Устинову. Правда, без особого удовольствия, сериал, снятый по мотивам детективов, понравился больше.
- Дина Рубина, кстати, даже в своей книге признавалась, что тоже очень любит ваше творчество. А кто еще из писателей вас хвалил?
- Дина врёт, не читала абсолютно (смеется). Знаете, мы с Диной в очень хороших отношениях и поэтому, когда она хвалит мои стишки, то трудно определить – это литературное одобрение или дружеское. Дима Быков меня хвалил. А вообще, приятели хвалят редко, им бы поиздеваться.
- Дам вы как-то не очень любите, а ведь за вами одно время закрепилась слава дамского угодника…
- Чушь собачья! Просто я много писал о любви и об "этом", поэтому за мной и закрепилась слава Дон Жуана, а на самом деле, я уже очень много лет очень счастлив в браке. И моя супруга, очень умный и хороший человек, со смехом относится к этой моей "славе".
- Есть ли у вас предпочтения относительно женщин, которые сформировались еще в молодости?
- Были. Когда мы учились в институте и ухаживали за девушками, то все говорили, что девушки всё худее и худее, а Губерману нужно совсем вот такую (скрещивает руки). Но в итоге я женился на довольно полной женщине, так что всё это фигней оказалось.
- Один наш читатель задает вам такой вопрос: "Что такое "любовь", и может ли она быть бесконечной?"
- Бесконечной она быть не может, потому что век не бесконечен. "Вечная любовь" - это же для совращения девочки, не более того. О любви замечательно сказал Пелевин в романе "Священная книга оборотня": "Любовь – это нечто, что никто не может определить в точности, но оно имеет массу разнообразных следствий".
- Встречались ли вам люди, которые не понимают юмора абсолютно?
- Много!
- Есть ли такие люди среди ваших друзей?
- Это исключено по определению.
- Бывало ли, что на ваши шутки обижались близкие люди?
- Однажды я со своим другом Сашкой выпустили книгу под названием "Праздник на каждый день", в которой представлено 366 праздников для каждого дня в году и один сверху – 30 февраля, когда мы ввели свой собственный праздник - День безоблачной любви. И когда эта книга попала в руки одной Сашкиной одногруппнице, она с обидой спросила: "А почему на мой день рождения выпал День дурака?". По этому её вопросу нам стало всё ясно про неё.
- Была ли в вашей жизни история, связанная с продажей старинных икон, из-за которой вы сидели в тюрьме?
- Была и она описана в трёх моих книгах. Это был конец 80-х. Меня вызвали к себе КГБ-шники и предложили посадить моего близкого друга, редактора самиздатского журнала "Евреи в СССР". Я отказался, как и отказался давать подписку о неразглашении. И тогда один из них сказал: "Теперь мы не можем оставить вас на свободе, потому что вы будете живым примером того, что можно нас послать на х.. и продолжать спокойно работать". Так что, я был обречен на посадку. Дальше ГБ-шники нашли двух мужиков-уголовников, которые за то, что им скостили срок на два года, дали показания, что я купил у них пять заведомо украденных икон. Поскольку этих икон у меня не обнаружили, так как их у меня просто не было, мне еще приписали "сбыт краденного". Однако я очень благодарен советской власти за то, что меня посадили, так как это была замечательная школа.
- Верите ли вы в Бога?
- Я не могу ответить на этот вопрос, слишком интимная штука. Но думаю, что там что-то есть. Кстати, когда живешь в Израиле, поверить в Бога гораздо легче, там камни о чем-то говорят, и ты начинаешь понимать, почему именно здесь зародились три мировых религии. Могу сказать только одно: никаких обрядов я не соблюдаю, я не хожу ни в синагогу, ни в церковь, ни даже, вы не поверите, в мечеть! Вернее, я соблюдаю все мировые обряды, в которых прописана выпивка.
- Как относитесь к информации о конце света?
- Загляните в историю, сколько таких "концов света" нам уже обещали. Да чушь это собачья! Я вам буду это говорить даже, когда он начнется.
|
Из личного дела
Игорь Миронович Губерман - поэт, получивший широкую известность, благодаря своим афористичным и сатирический четверостишиям - "гарикам".
Родился 7 июля 1936 года в Харькове. После школы поступил в Московский институт инженеров железнодорожного транспорта, где получил диплом инженера-электрика. Несколько лет работал по специальности, параллельно занимаясь литературой.
Писал научно-популярные книги, но все активнее проявлял себя как поэт-диссидент, сотрудничая с самиздатовскими журналами. В своем "неофициальном" творчестве использовал псевдонимы, например, И. Миронов, Абрам Хайям.
В 1979 году Губерман был арестован по сфальсифицированному обвинения (о покупке краденых икон) и приговорен к пяти годам лишениям свободы. Попал в лагерь, где вёл дневники. Затем, уже в период ссылки, на базе этих дневников была написана книга "Прогулки вокруг барака". В 1984 году поэт вернулся из Сибири, в 1987 году эмигрировал из СССР, с 1988 года живёт в Иерусалиме. Часто приезжает в Россию и Украину, выступая на поэтических вечерах.