- В Америке меня все спрашивают про "Ночной Дозор", что, конечно, неудивительно, - начинает Сергей Лукьяненко, прибывший в Нью-Йорк с другими российскими литераторами по случаю крупнейшей книжной выставки США BookExpo America. - Мне нравится, что эта книга, которую я считаю не лучшим романом, была удачно экранизирована.
При всех минусах фильма Тимура Бекмамбетова это в целом очень хорошая работа. Естественно, я был заинтересован, чтобы картина была успешна на Западе - сразу после того как "Дозор" собрал неплохую кассу в Штатах, книга была переведена на 30 языков. Я не буду скрывать, что это хорошо отразилось на моем материальном благосостоянии - роялти капают на мой банковский счет до сих пор.
- Мне тут один известный русский писатель доказывал, что деньги убивают литератора, превращая его в машину по производству макулатуры. А настоящая литература - она для души.
- Ну я же честен с собой. Я все делаю из-за двух вещей - денег и тщеславия. Человек - довольно эгоистичное социальное животное. В то же время это животное в самом себе важно вовремя хватать за шкирку и ставить на место.
- То есть?
- Если твои книги популярны, все-таки необходимо, чтобы они не учили чему-то плохому. Думаю, я с этой задачей справляюсь.
- В Нью-Йорке прошли сразу несколько "круглых столов", где выясняли, что мешает современной русской литературе быть популярной на Западе. У вас какая точка зрения?
- Первый фактор - это, к моему огромному сожалению, русский язык. Англоязычная литература настолько мощная и большая, что нет особой нужды что-то переводить. Перевод - это трата лишних денег, дополнительные риски для издателя. Второе - наша современная литература не очень интересна западному читателю. Американцы любят читать про американцев, англичане - про англичан... Только если происходит какое-то событие вне мира литературы, то книга русского писателя здесь начинает хорошо продаваться. Так произошло с моим "Ночным Дозором" - без экранизации, я вас уверяю, этот роман здесь был бы никому не нужен. Это всегда случай, везение, когда книга востребована вне твоей страны. Никакого алгоритма не существует - иначе все русские писатели были бы уже переведены и продавались миллионными тиражами на Западе.
"ПАМФЛЕТЫ НЕ ФАНТАСТИКА"
- В советское время фантастика выполняла функции этакого рупора оппозиционных настроений - читатель не мог не видеть шпилек в адрес режима у тех же Стругацких. А какие функции фантастика выполняет сегодня?
- Фантастика сама по себе не обязана выполнять никаких функций. Если писатель хочет написать политический памфлет, не нужно называть его фантастическим произведением - это политический памфлет с элементами фантастики. Такими, кстати, стали "Путешествия Гулливера" Свифта. Но сегодня они воспринимаются в полном отрыве от политического контекста того времени. Поэтому мне всегда смешно слышать, что фантастика должна быть особенной в зависимости от времени. Она может быть какой угодно - кто-то хочет заработать, кто-то рассказать о том, как важно мыть руки, третий - о дружбе народов.
- А вы какую задачу перед собой ставите?
- Никакой. Самый правильный подход - писать то, что ты хочешь в данный момент. После выхода фильма "Ночной Дозор" мне и Тимуру Бекмамбетову пришло коллективное письмо от какой-то ветеранской организации: "Хотим полностью поддержать вас - недолго уже осталось. Скоро проклятое иго вампиров будет сброшено". То есть каждый видит только то, что хочет видеть.
- Но то, что вы - самый популярный фантаст страны, не может не наложить отпечатка?
- Поэтому я стараюсь относиться иронично и к своим произведениям, и к самому себе. Если писатель вбивает в голову, что он вещает непреложные истины, то он как писатель кончается - превращается в горлопана, пропагандиста... Все видим, как это происходит со многими в России. Я довольно четко понимаю свое место в мироздании - просто пишу книжки.
ДОСЛОВНО
"Я не интеллигент, у меня профессия есть"
- Писатели в последнее время активно подались в политику. Вы как к этому относитесь?
- Нормально. Другое дело, что я не разделяю позицию многих из них. Во время президентской кампании я призывал голосовать за Путина и абсолютно осознанно снялся в предвыборном ролике. И с моей стороны это был гораздо более рискованный поступок, чем выступления Димы Быкова с "Гражданином поэтом". Потому что Диму Быкова поддерживает большая часть нашего литературного сообщества, а я плыл против потока. И не жалею, что не встроился в хор творческой интеллигенции, которая требует радикальных перемен.
- Вы так сейчас себя абстрагировали от творческой интеллигенции…
- Я не интеллигент, у меня профессия есть. Лев Гумилев, сказавший эту фразу, был тысячу раз прав.
- Перемены - это обязательно плохо?
- Я всей душой за перемены, но только за те, которые будут контролируемыми и спокойными. Ирония всех этих требований заключается в том, что того же Диму Быкова при радикальных изменениях первым повесят на ближайшем дереве. А я Диму Быкова очень люблю. И хочу, чтобы он жил и писал дальше. Мы все это проходили, и у творческой интеллигенции должен был выработаться какой-то инстинкт самосохранения. А у нас, наоборот, включается механизм самоуничтожения.
- После 1991 года никто никого не уничтожал...
- Да, но зато ветераны войны рылись в мусорных баках, а школьники писали в сочинениях, что хотят быть киллерами и проститутками. Уверен, что, если бы Цой предвидел все это, он бы текст песни "Мы ждем перемен" сжег, не задумываясь.
- Я видел, как вы здесь, в Нью-Йорке, довольно мило общались с тем же Быковым…
- А что, мы теперь должны не подавать друг другу руки из-за разницы политических взглядов? По-моему, истинная демократия как раз и подразумевает нормальное общение вне зависимости от того, бюллетень с чьим именем ты опустил в избирательную урну. Меня страшно разозлила история с Чулпан Хаматовой. Половина все той же творческой интеллигенции устроила ей обструкцию за съемки в предвыборном ролике, другая половина впала в истерику. И репутацию в итоге испортила не Чулпан, а те, кто устроил весь этот вой.