Было это «нормальной» весной прошлого года, когда март был мартом, апрель - апрелем. В первый день мая приехал я к Рыбинскому морю - поснимать глухарей. Заманил в знаменитые эти места Андрей Кузнецов, директор Дарвиновского заповедника: «Есть шансы поснимать глухарей, токующих на земле». В ближайшую ночь мы и поехали к ристалищу на болоте.
Ночь была тёмная - по лесной дороге двигались, как в чернилах. Но и над открытым болотом, куда прибыли в три часа, не было ни луны, ни звёзд. Под ногами похрустывала подмороженная весенняя мякоть земли. А когда сунулись в вековое болото, то я почувствовал: затемно к нужному месту можем и не дойти. Нога проламывала морозную корочку кочек, под нею была вода, а ниже - вязкая глина. Сапоги на нас были высокие, но начинаешь их вынимать из трясины - сапог остается, а нога в тёплом носке из него убегает. Андрей моложе меня и опыт хожденья по местным болотам имеет - шагает, как лось, а я выдыхаюсь и через каждые сто шагов вынужден встать, отдышаться.
Где-то в темноте на болоте прячется крошечная палатка, Андрей «внедрил» её прямо на токовище замечательных птиц. Но как найти палатку в кромешной темени? Андрей, однако, уверен: найдём. Фонариком он подсвечивает в руке приборчик величиною с коробочку сигарет. Сказка! Приборчик ловит сигналы со спутника, и стрелка на нём указывает направление, заданное еще днём, прямо к палатке.
Не подвёл спутник! Через полчаса мучительного пути Андрей осветил крошечный скрадок из брезента. «Залезайте. С рассветом в щель увидите чахлые сосенки, глухари любят на них сидеть. А токовать будут прямо возле палатки». И, назвав время, когда вернется, Андрей немедленно удаляется, чтобы глухари, сидящие где-то в лесу, не заметили нашу засаду.
ВПАЛАТКЕ мокро. Посветив фонариком, нахожу прорезь в брезенте для объектива и «зрительное окошко» - наблюдать за всем, что будет происходить с рассветом вокруг.
Обычно на глухарей охотятся в лесу «под песню». У этих чутких и осторожных птиц есть одно уязвимое состоянье. Когда «бросанье деревянных шаров на мраморный стол» (так в глухариной песне воспринимается череда звуков «тк-тк-тк…») сменяется «точеньем» (страстным и торопливым «счетом» «666-666…»), петух в это время не только ничего не слышит, но и не видит. «Можно выстрелить, крикнуть, находясь рядом, хлопать в ладоши, бросать зажженные спички - птица не проявляет признаков беспокойства, - пишет специалист-орнитолог. - Зато сразу же после «точенья» чутко слушает и внимательно смотрит». Охотникам это известно с давних времён, потому-то птица и названа глухарём. На охоте, приближаясь к глухарю «под песню», надо делать два-три спешных шага и замирать до следующего «точенья».
Певцов иногда выручают молчаливые, чуткие самки. Шумно взлетая, они и петуха побуждают взлететь. Также выручают «певцов» петухи-«молчуны». При этом весенняя охота «под песню» (одна из самых желанных и поэтичных) частенько все-таки кончается для глухаря гибелью, поскольку позволяет очень близко к нему подойти. Я много раз с фотокамерой участвовал в подобной охоте. Знаю: убить глухаря во много раз проще, чем снять на плёнку. Стрелок бьёт по едва заметному в сумраке и в ветвях силуэту, а фотографу нужен свет, выразительная поза птицы, не заслонённая ветками. Но неуспех в этой фотоохоте не отбивает желанья участвовать в ней еще и еще - так будоражит чувства это весеннее торжество жизни.
Глухари жили когда-то в изобилии по Европе и Азии - «от моря до моря» и от тундры до лесостепи. Недавно в воронежском музее увидел я чучело глухаря. Оказалось, в лесах, знакомых мне с детства, жили они не так уж давно в лесостепных дубравах. Отодвинули их на север «факторы беспокойства». Лес, где бывает много людей, глухари покидают, точнее, не выживают. В последние десятилетия много вреда гнездящимся на земле птицам приносят повсюду прижившиеся кабаны. Обшаривая каждый квадратный метр леса, эти звери всё живое уничтожают, в том числе птичьи гнёзда. И человек в доступных к току местах глухарей потеснил. Тока (десятилетьями!) сохраняются в дебрях, к тому же болотистых, куда даже опытный и бывалый охотник в мокром апреле не доберётся. В чистых, ухоженных лесах Европы глухари исчезли повсюду, исключая скандинавские страны. У нас же птице есть где от людей схорониться, и редкой она не является.
МЕЖДУ ТЕМ над болотом занималась заря. В мутном свете обозначилось несколько чахлых сосёнок, на которых, по расчётам Андрея, глухари должны вот-вот появиться. И действительно слышу вдруг хлопанье крыльев, и в низком планировании на гнутые ветки садится первый певун. Верх тощей сосёнки срублен, на него положено несколько палок - Андрей готовил место для гнездованья скопы. Но орлы-рыболовы почему-то пренебрегли заготовкой, зато сосёнки понравились глухарям.
Сидит первый мой гость неподвижно и молчаливо. В щелочку наблюдаю, как восходящее солнце играет разными красками в его оперении. Для съёмок света, однако, недостает - терпеливо надо ждать, что будет далее. И вот ещё одно хлопанье. Второй, более крупный глухарь, садится прямо на землю. Чуть оглядевшись, он начинает, негромко «булькая», бегать. Мне хорошо виден его жёсткий, распущенный веером хвост, зеленоватый отблеск кроющих перьев, белое пятнышко ниже шеи, бородка под крючковатым раскрытым клювом, ярко-красные брови. С замиранием сердца слежу за его неторопливыми хождениями и призывным бормотаньем в сторону сидящего на сосне соплеменника. Тот молчит и сидит неподвижно, не проявляет желания драться.
Я непрерывно снимаю, выбирая моменты, когда глухарь пробегает по открытому месту, живописно покрытому зёрнами инея.
Ещё шум крыльев… Это глухарка. Она пёстренькая и раза в два меньше грузного кавалера. На этом уже затухающем току у неё есть ещё шансы «обручиться» с одним из двух кавалеров, но отработанный тысячелетиями ритуал требует, чтобы претенденты на её руку подрались, показали бы силу и страсть. И тогда всё произошло бы «по закону» - глухарка удалилась бы с победителем. Нижний глухарь к такому ходу событий готов. Но верхний ни единого звука не подаёт. Как видно, это - «молчун», которому ещё не пришло время воевать за продленье глухариного рода. Глухарка прибегает к последнему средству соблазнить «молчуна» - взлетает и, сев на сосёнку позади петуха, начинает квохтаньем его совращать. Не достигнув успеха, планирует вниз. А нижний без выяснения отношений, как видно, не вправе к ней приблизиться. И глухарка, понимая это, улетает искать своё счастье куда-то в лес.
На большие тока, как пишут, собирается пять-шесть петухов и раза в два более копалух. («Иногда их бывает до сорока».) Токование всех распаляет. («Гормон поёт», - говорит один мой приятель.) Схватки определяют сильнейшего петуха. К нему и тянутся копалухи. Но существует «лимит»: за утро лишь одну копалуху может покрыть победитель, остальным достаются драчуны послабее. А кому не досталось, прилетят на ток завтра. Но готовое к оплодотворению яйцо не ждет, и часть яиц в гнезде у глухарок оказывается неоплодотворённой.
ИЗРАСХОДОВАВ почти все «заряды» в фотографическом своём оружии, решаю вылезти из укрытия и посмотреть, что будет, если я окажусь на виду. Как раз в этот момент по косой линии со стороны леса проплыл орлан-белохвост. Петухи, конечно, его заметили - верхний сжался до готовности взлёта, а нижний с любопытством задрал голову кверху. Орлан обоим был не опасен. Другое дело - моё появленье. Сидящий возле палатки взлетел с паническим шумом. «Молчун» же не шелохнулся - сидит как сидел. Снимаю, снимаю… И лишь когда я начал подпрыгивать, согревая затекшие ноги, глухарь неспешно взлетел и направился к лесу.
И тут же я увидел идущего по болоту Андрея, услышал его вопрос: «Ну как?..» Я в ответ показал ему руку с поднятым вверх большим пальцем.