ЛЕТ пятнадцать назад в редакцию "Комсомолки" явился посетитель и спросил меня: "Я читаю Пескова давно и пришел просить совета и, может быть, помощи. Я редактирую журнал для подростков и семейного чтения…" - "А как называется ваш журнал?" - "Муравейник". - "Как?.." - "Муравейник". - "Чудесное название!" - "Вот он, пред вами". Я начал листать журнал и не мог от него оторваться. "Говорите, главный редактор? А сколько в этом издании не главных редакторов?" Мой новый знакомый засмеялся: "Четверо делают "Муравейник", считая бухгалтера и машинистку". Я открыл от удивления рот…
Так мы познакомились с Николаем Николаевичем Старченко и с его "Муравейником". В разговоре с ним я узнал: оба мы с ним деревенские люди, храним дорогие воспоминания детства: учились косить, ездить верхом на лошади, оба помнили старые мельницы, ловили топтухой рыбу, оба хорошо учились, искали в лесу птичьи гнезда, ловили петлями зайцев, до сих пор помним деревенские песни и байки. В довершение всего у нас с ним одинаковые вкусы - оба на первое место ставим Пушкина, а на втором месте у обоих любимый писатель Бунин…
Николай по возрасту на двадцать лет моложе меня. Он окончил Ленинградский университет. Друзья полетели одни на Камчатку, другие на Дальний Восток, а Николай пожелал остаться на горячо им любимой Орловщине, где жили Тургенев, Бунин, Пришвин, и стал там работать в газете.
Интересно было поговорить с неожиданным собеседником. Через два дня я заехал посмотреть, как делается "Муравейник".
Я УВИДЕЛ ежедневный труд четырех людей, читающих письма, правивших рукописи, отвечавших на звонки, искавших хорошие фотографии, читавших отчеты бухгалтера, оттиски страниц "Муравейника", доставленные из типографии, известия о том, как идет подписка на журнал, приглашения в какую-то детскую библиотеку. На столе лежали пакеты с детскими рисунками, к которым часто была приписка с благодарностью родителей: "Спасибо за "Муравейник"!" Я в этой комнате подумал: как помочь хорошему журналу? Решил: два вечера в месяц будут отданы "Муравейнику". Так родилась рубрика "Дядя Вася рассказывает".
На примете у меня были два хороших журналиста. Я написал им и попросил помощи "Муравейнику". Оба они откликнулись и стали… очень хорошими "муравьями", как теперь в шутку я называю моих друзей - фотографа с Дона Александра Бровашова и живущего на Камчатке Михаила Жилина. Оба стали известными благодаря "Муравейнику" и много сделали для него.
Мы с главным редактором стали друзьями. Каждое лето на его машине, соединив бензиновые деньги, куда-нибудь ездим. Первой поездкой было, конечно, путешествие в бунинские и пришвинские места. Ходили по руслу Воргола, по степным суходолам, вспоминая бунинские стихи, написанные в этих местах в юности: "Не видно птиц. Покорно чахнет/ Лес, опустевший и больной./ Грибы сошли, но крепко пахнет/ В оврагах сыростью грибной".
А ОДНАЖДЫ Коля сказал: "Теперь поедем в мою Осинку". Я знал, что Коля родом из этой брянской деревеньки. И в 2006 году особенно часто вспоминал родные места. И озабоченно думал, как бы отметить важную дату в жизни Осинки - исполнялось ей в августе 300 лет. Коля рылся в брянских архивах, выясняя родословную деревеньки, а также родословную семьи своей в ней. И явилась человеку счастливая мысль устроить в Осинке праздник и оставить знак памяти о круглой дате.
И вот мы снова в Осинке. Отец и сын Старченки подрулили машину к месту, где прежде я не бывал. У въезда в деревню на взгорке лежал огромный валун, на котором были слова, извещавшие о возрасте деревеньки. Рядом с камнем поставлен был крепкий из дуба поклонный крест. Снимая у камня отца и сына Алексея, узнал я: валун, лежавший где-то в лесу со времен отступленья великого ледника, Старченки с помощью односельчан с немалыми трудностями передвинули к нужному месту. В этом месте назначена была встреча тех, кто в Осинке живет и кто, не забыв ее, откликнулся на призывные письма издателя "Муравейника"…
Осинковцы развесили на веревке между березами домодельные скатерти, рушники. Сели все полукругом на скамейках у памятных с этого дня креста и камня. Горячо говорили. Кто бодро: "Прорвемся!" Кто взволнованно, глотая ком в горле. Был хор, вспомнивший песни, которые пели, возможно, в первые годы Осинки жившие тут сторожевые казаки. И все на этом празднике грусти кланялись московскому гостю: "Коля, спасибо, родной! Всех нас собрал…"
А потом мы пошли к речке Осинке, попили воды из родникового ключа на ее берегу. Николай рассказывал: "В городской жизни я долго не мог привыкнуть к двум неудобствам - отсутствию чистой родниковой воды и теплой русской печки".
А я вспоминал, как мы с ним встретились. И вот уже полтора десятка лет я считаю за честь публиковать в "Муравейнике" свои заметки, "вербую" для него людей пишущих и хорошо владеющих фотокамерой. Я стал своим человеком в журнале. Мы подружились с его издателем и редактором - тружеником и вдумчивым учителем жизни Николаем Николаевичем Старченко. Он знает: моя похвала всегда искренняя, а критика (она тоже бывает) - доброжелательна. Отношусь к "Муравейнику" как к любимому внуку - с радостью вижу, как активно спрашивают его в сельских и городских библиотеках, как читают и обсуждают в семьях.
"Теперь в каждый свой приезд на родину обязательно навещаю муравейник-родоначальник, - улыбается Николай.
Родные брянские места Николай Старченко хорошо описал в своих книгах. Земляки знают это, передают книги друг другу с пометками: "Здорово подмечено! Так на Брянщине и бывает".
Очень любит мой друг свою Осинку, навещает при всяком удобном случае. Но и по России мы вместе поездили. Были у истока Волги и Днепра, в пушкинском Михайловском, на знаменитом весеннем разливе в Мещере, в заповедных Калужских засеках под Козельском, у памятника песне "Катюша" на Смоленщине, на древних волоках у Вышнего Волочка, на гусином празднике в Олонце, сплавлялись по рекам Угре и Ветлуге, побывали в тургеневских, толстовских, фетовских, лермонтовских, бунинских, шолоховских, пришвинских местах, на родине автора "Конька-Горбунка" Петра Ершова в Сибири, в Ишиме и Тобольске, на родине деда Мазая под Костромой, у Олепинских прудов Владимира Солоухина на Владимирщине - всего не перечислить…
Однажды Николай сделал к дню рождения мне необычный подарок. В "Комсомолке" я написал: "Русская пейзажная живопись началась с картины Саврасова "Грачи прилетели". Николай, сам большой поклонник живописи, провел небольшое расследование и с точностью узнал, что художник рисовал картину с натуры в селе Молвитино (ныне Сусанино) Костромской области. 14 марта, в пору прилета грачей в среднюю полосу России и в мой день рождения, мы вместе отправились туда. Это был для меня большой праздник!
ЧТО касается журнала с хорошим названием "Муравейник", то отцом его стал деревенский человек, с детства приученный к труду, близости к природе, семейным ценностям. Одним словом, повезло "Муравейнику". Николай Николаевич сам хороший журналист, сумел под свое крыло собрать единомышленников, пишущих и снимающих, но главное - любящих родную природу. Все у этих людей получается.
Журнал, изначально задуманный как средство воспитания подростков, почти сразу же стал журналом для семейного чтения. В этом большая заслуга Николая Николаевича Старченко.
Сейчас "Муравейнику" восемнадцать лет. А редактору 4 апреля мы будем отмечать 60-летие. И пожелаем хорошему человеку дальнейших успехов на поприще воспитания молодежи… Семья, Природа, Нравственность, Родная Страна. Такая у воспитателя программа.