Его имя давно стало синонимом испанского кино. Когда‑ то таким синонимом было имя Луиса Бунюэля. Великий сюрреалист наверняка оценил бы новую работу Альмодовара - фильм "Кожа, в которой я живу", премьера которого состоялась в Украине, шокирующую помесь мелодрамы и черной комедии о пластическом хирурге (Антонио Бандерас), насильственно сделавшем вагинопластику взятому им в заложники парню.
МОЙ ДРУГ ФРАНКЕНШТЕЙН
- Вы намеревались снять этот фильм почти 10 лет назад. Почему у вас ушло на него так много времени?
- Мне гораздо легче написать оригинальный сценарий, чем адаптировать для экрана чей‑ то чужой сюжет (в основе фильма - роман "Тарантула". - С. Т.). В романе меня интересовала только центральная линия, все остальное для фильма не годилось. Можно сказать, что все эти годы я боролся с романом - до тех пор, пока полностью его не забыл, сосредоточившись на рассказе собственной истории. Также было очень трудно добиться правдоподобия образа главного героя - пластического хирурга в исполнении Антонио Бандераса.
Я не хотел делать его гротескным. Наоборот, он должен был вызывать у зрителей оторопь.
- Вы сознательно делали историю современного Франкенштейна (вопреки популярному заблуждению, Франкенштейн - это доктор, а не созданный им монстр. - С. Т.)?
- Когда я писал сценарий, то об этом не думал. И хотя обожаю старый фильм Джеймса Уэйла, никаких отсылок к нему нет. Тем не менее я не могу не признать присутствие Франкенштейна в моей картине. Исполосованная шрамами героиня Елены Анайя - конечно, это новый Франкенштейн. Этот миф очень удобно ложится в контекст фильма.
- После нескольких спокойных фильмов вы снова сняли рискованную картину.
- Я люблю рисковать, но считаю, что риск обязательно должен быть правильно оценен. Я всегда рискую сознательно, осознавая все последствия этого риска. Например, я подумывал о том, чтобы сделать этот фильм немым и черно‑ белым - из преклонения перед фильмами Фрица Ланга (автор знаменитого фильма "Метрополис". - С. Т.). Но в последний момент решил, что это будет слишком рискованно. А это и без того очень рискованный фильм. В общем, я испугался.
- В вашем кино, пожалуй, не было более несимпатичного персонажа, чем этот герой Бандераса.
- Потому что это образ злоупотребления властью! Под видом занятий наукой его персонаж ставит эксперимент над человеком, полностью меняя его личность. Хуже уже ничего не придумаешь.
Я далек от того, чтобы утверждать, что наука сама по себе является злом. Развитие трансгенной инженерии может привести к искоренению смертельных болезней. Это как электричество. Его можно использовать во благо, а можно при его помощи убивать людей на электрическом стуле. И то и другое - огромные достижения человеческой цивилизации. Проблема лишь в том, что люди - невероятное вместилище зла, они способны употребить во зло любое открытие.
АНТОНИО ВСЕ ТАКОЙ ЖЕ ИГРИВЫЙ
- "Кожа, в которой я живу" - еще и сатира на тему пластической хирургии.
- Она стала знаком нашего времени. Хотя и ее я злом не считаю. Злоупотребляют ею пациенты, а не доктора. В своем стремлении достичь идеала такие люди попадают в порочный круг, что приводит их к гротескным крайностям. Но в самой по себе пластической хирургии нет ничего плохого: с ее помощью можно удалить какой‑ нибудь уродливый нарост или исправить деформацию, возникшую в результате какого‑ либо несчастья.
Я даже считаю, что нет ничего ужасного в том, что люди сейчас в массовом порядке хотят продлить молодость. Если косметическая хирургия делает возможным то, что в 60 лет можно выглядеть на 40, - это настоящий прогресс, который я всячески приветствую! 20 лет назад 40‑ летние выглядели, как сейчас 60-летние! Все, что способно продлить молодость - не только внешнюю, но и эмоциональную, физическую, - это прекрасно.
- Но разгул пластической хирургии отражается и на кино.
- Если дело так дальше пойдет, то невозможно будет снять исторический фильм! Сегодня нельзя сделать такую картину, как "Леопард" Висконти: актрис на возрастные роли уже не найти. Актеров для научно‑ фантастических фильмов завались, а вот для исторических совсем нет!
Как режиссер я предпочитаю работать с актерами, чьих лиц не коснулись ножи хирургов. Эмоции, которые выражают мои персонажи, должны быть отражены на лицах, несущих на себе печать реального возраста.
- Каково было вновь работать с Бандерасом после 20‑ летнего перерыва?
- С Антонио мы всегда были очень близки. В 1980‑ е я считал его членом семьи, своим младшим братом. У нас с ним очень глубокая связь, поэтому и работалось нам легко. Конечно, Антонио повзрослел, и это видно на крупных планах. Он изменился, и все же в нем осталась часть того Антонио, которая жила со мной все эти годы. Он все такой же игривый...