- Инициатором вашего возвращения в "Шахтер" был Мирча Луческу. Но Хуанде Рамос не хотел, чтобы я уезжал, однако этому не препятствовал, потому что адекватно оценил сложившуюся ситуацию. Понял, что значит для меня "Шахтер", где при благоприятном стечении обстоятельств я стану прогрессировать быстрее, чем в любой другой команде.
Но в целом, от такого перехода меня, конечно, отговаривали. Пугали повторением пройденного: дескать, опять сядешь на лавку и станешь потом локти кусать. Я тоже взвешивал все за и против, и приходил к выводу, что не прощу себе, если упущу новый шанс. Для меня "Шахтер" — это все. У меня в роду почти все мужчины — шахтеры, может быть, поэтому, я столь чувствителен к донецкой команде...
Пыталось меня удержать и руководство "Днепра". Коломойский приезжал на базу, разговаривал со мной. Подчеркнул, что мое положение в команде не обсуждается, а финансовые условия президент "Днепра" готов был улучшить. Но я очень хотел вернуться домой, и денежная сторона вопроса не имела решающего значения.
Коломойский на прощанье сказал: "Я тебя прекрасно понимаю как футболиста и человека, ты мне по-настоящему симпатичен. Если что-то вдруг не сложится в "Шахтере", двери "Днепра" всегда открыты. Ты честно отрабатывал свой хлеб в нашей команде, поэтому будем рады видеть тебя снова", — цитирует Селезнева .