Помню, ездил по селу на телеге "лохмотник" (так называли старьевщика, собиравшего кости, рога, копыта скотины и разные тряпки). За это "добро" старик давал иголки, девкам брошки, а мальчишкам крючки для ловли рыбы. Старик казался нам самым богатым человеком на свете. В синем облезлом сундучке лежал ключик от нашего сердца. Помню, положил на ладонь мне два крючка с комариную ногу: "Ловись, рыбка, большая и маленькая!" И погладил меня по голове. А отец подарил красивое удилище из орешника и леску из конского волоса. "Теперь надо найти на реке место и "обжить" его. Ждем рыбака с уловом", - сказал отец.
Ловил я, как все мальчишки, селявок и пескарей. Пескарей было видно на песчаном дне хорошо. Видно было, как рыбки брали приманку и касались крючка. Мама и отец бережно относились к моим уловам - на столе за ужином часто появлялись жареные пескари. Но отец однажды сказал: "Рыба хорошо ловится ранним утром и вечером". Я намотал это замечание на ус и попросил маму затемно меня разбудить.
К речке я с удочкой не шел, а бежал. Хорошо помню молочный туман над лугом. Кричали коростели в травах. Вода в речке была от зари красной.
Я быстро нанизал на крючок белый шарик мятого хлеба и закинул удочку в воду. Поплавок из пробки один раз "моргнул" и колом пошел вниз. И вот уже серебристая рыба упруго бьется в ладони. Почему-то была она теплой. Поплавок опять приветливо "заморгал". И еще одна плотвица запрыгала на траве...
Вечером, придя с работы, отец захотел увидеть мою добычу. Плотва была уже на сковородке. За столом я спросил: отчего плотва, вынутая из воды, была теплой? "А ты сам не сумел догадаться?" Я не знал, что ответить. "Ты шел на речку, когда пастух еще не собирал коров. За ночь воздух остыл, а вода остывает медленно. Потому рыба, вынутая из воды, была теплой. Что еще ты приметил? Говоришь, синяя стрекоза садилась на руку. Знаешь почему? Можно на руке погреться! У воды много чего увидишь, если смотреть не только на "маркающий" поплавок. Объясню, о чем сейчас говорю". Отец вдруг начал читать на память стихи.
Звезды меркнут
и гаснут, в огне облака.
Белый пар по лугам
расстилается.
По зеркальной воде,
по кустам лозняка
От зари алый свет
разливается.
Дремлет чуткий
камыш,
Тишь, безлюдье вокруг.
Чуть приметна
тропинка росистая.
Куст заденешь плечом -
На лицо тебе вдруг
С листьев брызнет
роса серебристая.
Это лишь малая часть прекрасного стихотворения "Утро" воронежского поэта Никитина. Эти строчки знали несколько поколений людей. Мой отец, начавший жизнь в деревенских лаптях, знал, что надо посоветовать семилетнему рыболову. И я благодарен отцу за его жизненные уроки.
Я прожил интересную жизнь. Рыбу ловил в нашей маленькой речке Усманке, ловил в реке Воронеж, в Дону, на Оке, Волге, на Енисее, Днепре, Хопре, на Колыме, на Байкале, в африканском Ниле и на Аляске в Юконе.
Рыбак я посредственный. Удочка для меня - инструмент познания мира природы. После любой рыбалки остаются в памяти закаты, восходы, приливы и отливы, переправы, броды, заливы с птицами и звериные тропы к воде. Спасибо отцу за его наставления в детстве…
НА БЕЗЫМЯННОЕ озеро в глуши смоленских лесов сманил меня приятель: "Говорят, лещи ловятся по локоть".
Вечером мы поставили у воды палатку. "Шатер" называет её Степан. На траве у воды сверкает довольно крупная чешуя, значит, рыба в озере водится.
Утром проснулись рано. Прямо как в стихах: "Звезды меркнут и гаснут…" Вода от зари красная. Степан настраивает удочки на лещей. Я без претензий готов ловить "любимую" плотву. На Степановой удочке висит маленький колокольчик, на который сразу же садится синяя стрекоза. Это украшение воды должно зазвенеть, как только рыба на глубине подаст о себе знать. Но колокольчик молчит. Степан меняет на крючке насадку. Синяя стрекоза опять садится на наш сигнальный прибор, а плотва заставляет меня держать руку на удилище.
И вот наконец раздается над водой мелодичный звон. Стрекоза от него аж подпрыгивает. Степан готов леща подсекать. И вот не очень крупная рыба бьется на примятой траве.
Потом еще раз звенит колокольчик. Но Степан допускает какую-то ошибку - лещ с крючка сошел. Синяя стрекоза садится на конец удилища и, кажется, засыпает на нем.
Теплый туман поднимается над водой. Деревья на том берегу еле виднеются. Тишина. Кидаю в омут разбухший горох. Звуки от россыпи по воде такие, как будто кидаю свинцовую дробь. Рядом испуганно прыгает в омут лягушка, к листу кувшинки на длинных лапках пробегают похожие на больших комаров водомеры.
|
Монотонно кричит в лугах коростель. В кустах кто-то выливает из лодки воду - слышно, как скребет по дощатому дну черпак. Потом гремит цепь, удар весла - и по гладкой воде бегут пологие, от восхода солнца розоватые волны.
Не замечая меня, около самого удилища точит осоку водяная крыса. Она так увлеклась, так расшумелась, что я боюсь, не заглушила бы эта возня желанный сигнал. Но клева нет, и я начинаю думать: "А хороша ли наживка и не пойти ли на новое место?" - как вдруг качнулись синие крылья у стрекозы и колокольчик затрепетал, нестройно, негромко затенькал. Вижу: леску у Степана повело в сторону. Какая-то упругая сила хочет остаться в воде. Но в этот раз Степан не промахнулся. Глотнув воздуха, лещ рванулся, шлёпнул хвостом, но поздно - прочный подсак держит рыбу уверенно.
К девяти часам утренний клев кончается. Располагаемся у воды - чистить рыбу. Тут появляется из крайнего дома кошка. Она, как видно, избалована рыбаками - не стесняется попрошайничать. Пока кошка расправляется с плотвой, из осоки к "шатру" прибывают два ужака и с ходу набрасываются на рыбные потроха. Наглое общество нам не подходит. Сбрасываем ужей в воду и вешаем над костром котел с варевом из рыбы.
Тут на озере появилась белая лошадь с телегой. На телеге сидел некто, назвавший себя Генкой. Оказалось, он утром возит бидоны с молоком с фермы на площадку, где молоко заливают в никелированную цистерну, а Генка едет на озеро искупаться. Лошадь вместе с телегой загоняет Генка в воду. Лошади нравится это купанье. Она отбивается с помощью хвоста от слепней, а Генка снимает с лошадиных ног пиявок и иногда прямо с телеги ловит на удочку плотву.
Малый был рад знакомству и объяснил: на озере давно живет инвалид. Лодка принадлежит ему. Он человек непьющий, читает книжки.
После свежей ухи потянуло искупаться. Генка показал нам, где в береговых норах прячутся раки. Это был подарок судьбы. Раки были некрупные, и Генка, как знающий человек, в раках проку не видел. Баловство это. Вот если пиво случится, тогда - да. Пиво с раками хорошо "монтируется". "Но где в деревне найдешь пиво?" На этот вопрос Генка загадочно улыбнулся.
Раки резво ползали по траве, и было видно, что кошке они были незнакомы. Любознательный зверь тронул одного - самого крупного. Рак показал, для чего ему служат щипцы: обхватил кошке ногу и повис на ней. Озеро не слыхало раньше столь громких жалоб. Пришлось её выручать.
Тем временем Генка решил осуществить покупку пива и явился к "шатру" со старым велосипедом инвалида. Через минуту он скрылся, а через двадцать минут явился победителем с тремя жестянками пива.
Нам со Степаном надо было показать, что мы знаем: пиво с раками "монтируется" хорошо. В кастрюле на костре забулькала подсоленная вода. И в положенное время раки стали в горячей воде красными.
Мы любовались тишиной озера. Старая лодка, белая лошадь и телега в воде хорошо соседствовали. "А не посетила ли голову лошади смелая мысль - а хорошо бы постоять на берегу", - спросил Степан. "Нет, лошадь моя летом очень любит воду, - ответил Генка. - Другой разговор - мне самому надо к вечеру быть дома".
ВЕЧЕРА в конце июля бывают очень уютными и хорошими, как и начало дня. Простившись с Генкой, мы опять сели у воды с удочками. Поймали немного окуней и плотвы. И уже в сумерках зажгли хороший костер. К нему пришел "непьющий" хозяин крайнего дома. Стал говорить о том о сем. Наш собеседник пожелал узнать кое-что о звездах и Луне, думал: городские люди все знают. Мне пришлось сознаться - знаю на небе только Большую Медведицу. А вот таежница Агафья Лыкова знает, как называют это большое созвездие. Пришлось немного рассказать о ней.
В какой-то раз я встретился на дворе у Агафьи с парнем, который привез с собой телескоп. Вечером он установил эту "трубу" на треноге. "А это чо такое?" - спросила Агафья. Я объяснил: это чтобы увидеть Луну и звезды. Вот ты можешь в эту "трубу" посмотреть. Таежница стала у телескопа на скамейку. "Обман все это. Лика Луны не вижу".
В избе я спросил: а что надо было увидеть? Агафья покопалась в своих книгах и протянула мне страницу, где была нарисована Луна в образе женского лица. "Вот. А там лика нет". Мы, оставшись с парнем вдвоем, пошутили: "Нет лика".
Перед сном мы попросили Агафью показать нам на небе Большую Медведицу. Как в семье называли это созвездие? Агафья не думала ни минуты, сказала: "Это Лось". Мы поразились точности этого названия. Посмотрите когда-нибудь на небо. Похоже созвездие на медведицу? Нет. А на лося очень похоже…
Спать мы легли поздно. Степан лег в "шатре", а я - на сене в саду у хозяина. Падали в темноте зрелые яблоки. Я долго глядел на небо. Какая Медведица - Лось! А у степных кочевников созвездие называлось Повозкой Вечности. Слушая звездный шепот, прикидывал: утром будет хороший клёв...
Фото автора.