В преддверии великого таинства Воскресения его закрывают для прихожан и паломников со всего мира. Но именно эту ночь и провела в храме спецкор «Комсомолки».
ЧЕМ ПОЧИСТИТЬ ДУШУ?
…У меня горят ладони и пылает лицо. Ладони совершенно черны. Это от специального средства для чистки металла - тюбик уже наполовину пуст. Гора мятых бумажных полотенец, которыми мы размазываем пасту по поверхности подсвечников и чаш, быстро растет. Потом наступает черед полировки. Нет, фланелью рано! Надо еще раз пройтись щеткой вот здесь - по краю, по овалам и граням, по резному узору до тех пор, пока медь не вспыхнет золотом, а серебро не засияет зеркальной, без пятен, гладью.
Дышу на нее, машинально вытирая испарину. И вижу в таком серебряном зеркале собственное отражение - смятенное, счастливое, замурзанное…
Если бы в Киеве сутки назад, когда группа украинских журналистов вылетала в Израиль, чтобы рассказать о первых безвизовых месяцах в жизни наших стран и совместных планах в области туризма, мне бы шепнули, что со мной может произойти подобная история - не поверила бы.
Впрочем, и нынче реальность происходящего под вопросом. Ведь так легко, нечаянно, без сопутствующих приготовлений я оказалась под каменными сводами весом в два тысячелетия. И вот усердней послушницы чищу храмовую утварь в помещении, которое можно было бы назвать подвальным - если б не знать, что внизу несколько горизонтов культурного слоя. А над нами в классической египетской тьме, в мерцании лампад и свечей, высится главная святыня христианского мира. Гробница возле горы Голгофы, где согласно Евангелию Иисус Христос был погребен после распятия и на третий день воскрес.
Отец Самвел улыбается, треплет по плечу и что-то говорит по-армянски, Синдбад переводит:
- Он спрашивает, знаешь ли ты, что вот эти подсвечники стоят у изголовья Гроба Господня?
Религиозный экстаз с восторженными рыданиями и биением лбом об пол мне чужд по определению. А суровый климат иных киевских соборов (однажды стала свидетельницей, как беременную, месяце на седьмом, женщину буквально вытолкали за дверь старушки в черном - она, видите ли, посмела явиться к Богу без платка, да к тому ж с распущенными волосами!) вызывает решимость общаться с небесами самостоятельно, без посредников. Но сейчас ощущаю теплое пощипывание в глазах. Как от внезапного воспоминания о родном, давно ушедшем человеке.
Армен тоже хвалит работу:
- Хорошо. Душа такой же чистой становится. Мне, когда в первый раз сюда с паломниками попал, предложили двор подмести. Подметал каждый сантиметр и все сильнее чувствовал: я дома. Понимаешь? Нет?
Гайк, правда, смотрит скептически, испытующе, ищет тайный смысл нашего ночного появления в храме. Ну не любит он журналистов за лицемерие и двойные стандарты! Но чай, как велел отец Самвел, приносит. Макс сидит, уткнувшись в компьютер, и до поры не приобщается к беседе. Грешным делом кошусь на экран - вдруг там разложен карточный пасьянс или кокетничают красотки «ВКонтакте»? У Максима открыто Священное писание.
|
Оживает колокол. Звук стекает по колоннам ко второму ярусу, где его подхватывают на низкой ноте мужские голоса. Монашеская молитва - песнь в эту ночь, когда Христос уже предан, осмеян, пленен и вот-вот пройдет своей последней дорогой страданий, Виа Долороза, с крестом на плечах, особенно пронзительна. Как вина, которую осознаешь слишком поздно. Может, если бы человечество ведало наперед, что творит, то с усердием не распинало бы своих спасителей?
- Он воскреснет, - как-то совершенно уверенно и спокойно произносит Синдбад, преуспевающий стоматолог из Москвы. В прошлый отпуск прилетел в Израиль туристом, осматривающим «памятники старины», случайно - именно так! - вышел к храму. И уже не покидал его - в духовном смысле. Менеджер Армен работает на Ставрополье. А сюда, поднакопив денег, вырывается на несколько месяцев, оставляя дома скучать любимую девушку и партнеров по бизнесу. Он признается, что разлука со Святой землей дается все сложней:
- Как будто дышать нечем, воздуха мало в легких.
По Максу, студенту Российской академии государственного управления, политика плачет - только политика, не извалявшаяся в коррупции и квасном, точнее, газовом патриотизме, а из разряда мечтаний о справедливом, праведном устройстве земного бытия. Рядом с Россией Макса моей Украине жилось бы как в раю. Да жаль - таких не берут в президенты.
Зато Гайк уже совершил выбор. На нем черное длинное суконное одеяние послушника.
Но это совсем не мешает Гайку устраивать мне экзамен по всем направлениям отечественного прошлого, настоящего и будущего.
- Есть информация из Интернета, - щурится он и делает выпад: - Зачем Мазепа предал Петра? Доходно ли рыболовство на Днепре? Что происходит с саркофагом на Чернобыле? Почему украинцы при Ющенко любили американцев?
Отец Самвел только качает головой и в утешение мне разрезает яблоко и апельсин.
В обрамлении снежно-белой бороды его лицо кажется еще более смуглым. Синдбад рассказывает: у 72-летнего иеромонаха здесь же келья полтора на два метра - все другое считает излишествами, недостойными церковнослужителя, который спит по три часа и еженощно участвует в литургии. Совсем оторвался отец Самвел от реалий, «роллексов» и «мерсов», которые стали символами веры нынешнего эшелона церковной элиты…
- Можно еще побродить по храму? - спрашиваем с коллегой-журналисткой.
- Нужно обязательно! - кивает отец Самвел.
|
СКОВАНЫ ОДНОЙ ЦЕПЬЮ
Наверху куда холодней, чем в «хозблоке». Но руки греет пламя свечей, что воткнуты в слой песка, наполняющего желоб по бокам кувуклии - так называется часовня с Гробницей Христа. И прижавшись почти по-детски, начинаешь просить Его словами и без слов о любимых, живых и мертвых.
Вход в кувуклию охраняет недвижимый, как статуя, монах-капуцин в балахоне, подпоясанном белым шнуром. Чуть поодаль на возвышении ротонды, под светильниками, сидят монахиня в очках и с рюкзачком, индиец-странник и приветливый японец средних лет. Как и за что они тоже удостоились чести провести в храме эту ночь испытаний - знать не дано.
Наши шаги, хоть как тихо ни ступай в сумрак сводов, сопровождает эхо. На стенах чаще встречаются не иконы, а огромные жанровые картины. Полотнам нет цены, бесценны, как летопись веры.
Мраморная глыба в одной из галерей на уровне человеческого роста - вдоль и поперек, на разных языках - извещает о любви к Христу, готовности погибнуть за него и вечном «я тут был». Не успеваю возмутиться - вот же народ, разве монахи уследят за каждым? Когда озаряет: запретов нет вообще. Природа человеческая во все века требовала подобных клятв и признаний. Глажу камень, чтобы простил от имени всех прикасавшихся к нему раньше. Пальцы находят щербины в форме креста. Мне объяснят: такие знаки вырубали крестоносцы, ходившие на Восток вооруженными походами - освобождать Гроб Господень.
А перед рассветом отец Самвел возьмет ключи от решеток, что закрывают крутые, скользкие, цвета слоновой кости ступени. И мы спустимся в какую-то вечную твердь, в скалу, в основание храма четвертого века, многократно разрушенного и восстановленного, чтобы увидеть рисунок: лодку-пирогу с веслами и надпись на латыни, с торжеством обещающую - «Войдем в дом Господень».
Любовь и надежда на Воскресение всегда побеждают смерть и скорбь.
Ощутила это впервые, когда попала здесь на вечернюю службу в придел к сирийцам-христианам. Певчие - только мужчины. Женщины с карими, миндалевидными глазами держат молитвенники с крестом - страницы заполнены арабской вязью. Вместе со всеми мы с коллегой поднимаемся со скамьи и опускаемся на нее, почти привыкнув к восточной тональности молитв, где узнаваемо лишь слово «аллилуйя».
|
Когда выносят распятие, кто-то настойчиво касается моего плеча. «В решающий момент гонят вон!» - мелькает мысль. Но нет - чужестранкам, случайным гостьям маленькой церкви, предлагают в числе первых дотронуться губами Божьих ран. И принять веточку мирта, горьковато благоухающую весной вечной жизни.
А когда в густеющих сумерках с нами заговорит по-русски священник с иконописным ликом, подаст руку и поведет за собой внутрь главного храма, который согласно ритуалу двух тысячелетий тут же запрут снаружи стражники, я уже не стану удивляться. Поскольку знаю ответ - зачем оказалась на Святой земле.
Вместе с патриархом Иерусалимским предстоятель армянской церкви архимандрит Эммануил в пасхальную субботу вручает пастве Благодатный огонь. И его церкви доверены таинства последней перед Воскресением недели в храме.
Мы разговариваем долго и просто о том, что ослабляет веру. Иногда спорим. Потом владыка просит рассказать о расколе в украинском православии. Кажется, «корпоративной» информации ему мало:
- Какая часть Украины хочет «русского мира», большая или меньшая?
Не уходит от острых тем, признает, что церковь и политика - понятия несовместные. Но в реальной жизни их союз часто развращает души, состязаясь с дьяволом. И отрицает религиозный фанатизм в любых проявлениях, без делений на «наших» и «ваших».
- В Египте хоть до переворота, хоть после него быть христианином - мученичество, подвиг. Сколько случаев, когда людей, выходящих из храма, скосили автоматными очередями, взорвали! Скольких священников в тюрьмы бросили! При этом коптский патриарх Шинуда являет пример мудрости и терпения. Пришла к нему группа повстанцев: «Надо, пока у арабов горячо, отделяться, создавать коптскую автономию. Ваш авторитет непререкаем, поддержите! В долгу не останемся...» Но патриарх ответил молчанием.
Вот настоящее проявление веры в силу Бога. Наступит час - Спаситель рассудит и всем воздаст должное.
...Приближается седьмой час утра. Стоим, ожидая, пока во дворе громыхнут барабаны и стража с гортанным криком распахнет ненадолго кованые ворота, впуская внутрь храма Гроба Господня солнечный свет. Усталости нет. Насчет сна не тянет даже подумать. Зато тянет оглянуться. Так смотришь в миг расставания на родительский дом, внезапно понимая, что он значит в твоей самостоятельной жизни...
Однако я готова обидеться на Гайка, который, заметно колеблясь, дает совет:
- Наверное, теперь тебе не нужно схождение Благодатного огня. Пусть у тебя останется эта ночь.
|
ВПЕРЕД, ТУРИСТЫ И ПАЛОМНИКИ!
Чуть-чуть приземленной прозы.
Как известно, в Иерусалимском храме поочередно служат ночные литургии грекоправославные, армяне и католики. Исторически сложилось: представители этих конфессий сообща владеют Гробом Господним, как ни режет ухо подобная формулировка. На территории общей святыни находятся и приделы, то есть места для молитв христианской Африки: коптов и эфиопов, а также сирийцев. Сказать, что все здесь сосуществуют в полной гармонии, - значит солгать. Есть плохо скрываемая ревность к более заметным «соседям», территориальные и имущественные претензии, есть обидные стереотипы относительно поведения друг друга чуть не со времен распятия Христа.
Опять же, как известно, и Гроб Господень, и Стена Плача, самое священное место для иудеев, а также сооруженный на Храмовой горе комплекс мечетей, третьих по значению в мусульманском мире, расположены в одном государстве - Израиль. Отсюда вывод: удержать если не в братской любви, то во взаимном уважении центры притяжения верующих не проще, чем совершить известную манипуляцию с игольным ушком и верблюдом. Тем более когда ближних - имею в виду Ближний Восток и Африку - трясет революционная лихорадка, а терроризм угрожает и в будни, и в праздники.
Впрочем, все перечисленное - не повод для отказа от туристов. Израиль убедился на личном опыте: туристический бизнес сверхдоходен. Но если до недавних пор здесь ожидали преимущественно состоятельную публику, которая прилетала с целью расширения кругозора, лечения, а также купания в Мертвом и Красном морях, то теперь, после мирового кризиса, концепция изменилась. Ставка - на массовость, на курочку, что по зернышку клюет и голодной не бывает. Сначала отменили визы для россиян, а в нынешнем феврале аналогичная благодать снизошла и на Украину - мы-то взаимной открытости жаждали давно.
Почему-то думаю: хозяева положения выбрали время неслучайно. Ставили социальный эксперимент: насколько оправдаются надежды на то, что число паломников из славянских государств, которые ринутся на Святую землю накануне Светлого Воскресения, резко возрастет?
Статистики, правда, узнать не довелось. Встреча со Стасом Мисежниковым, министром туризма Израиля, сорвалась и больше не назначалась. Другие местные официальные лица поступали аналогично. Праздник есах, что в нынешнем году на неделю опередил православную Пасху, гарантировал им священное право на отдых. И вообще Иерусалим напоминал Киев в День города - когда на Майдане и в парках пируют и тусуются гости столицы, а коренное население скрывается на дачах и в окрестных лесах.
Потому роль коммуникатора с родной прессой принял на себя народный депутат Украины, руководитель группы по межпарламентским связям с Израилем Александр Фельдман.
Интервью с Фельдманом записывали восемь телекамер на площадке напротив отдела полиции «Давид», по новейшим технологиям надзирающего за порядком в Старом городе. Толпа зевак, включая хасидов, собралась изрядная - то ли о выступлении Обамы слух пронесся, то ли о визите Медведева.
- Сегодня самолеты между Киевом и Тель-Авивом летают три раза в день, а стоимость билетов сократилась втрое, - сообщил в камеры нардеп. - Вообще у нас не две разные страны, а как бы одна, только по разные стороны морей. В Израиле живут около 400 тысяч бывших граждан Украины, а израильские фирмы активно открывают у нас свои торговые представительства.
И пообещал в следующем году существенно улучшить показатели численности туристов новой программой - например, доставлять к местам паломничества в Израиле группы мусульман, проживающих в Украине. Полагаю, Фельдмана не только видел, но и внимательно слушал тот самый отдел полиции «Давид», регулирующий с помощью 360 особых видеокамер безопасность, политкорректность и религиозную терпимость на почти двух квадратных километрах внутри стен Старого города... К Евро-2012 эту технологию попытаются купить и освоить в Киеве. Хотя, надо признать, роль потенциально опасного микроба под микроскопом достойной покажется не всем созданным по образу и подобию Божьему.
Что ж, сами виноваты, если начали размышлять о возможности выбора между демократией и порядком.
|
«НЕ ХОЧУ ПОДЖИГАТЬ СЕБЕ БОРОДУ…»
Лучше б я послушала Гайка… Чтоб не стирать с жесткого диска памяти досаду.
По тесным улочкам, без поворотов и стопов, несет разгоряченную людскую массу с опознавательными знаками прошедших полицейский досмотр и кордоны, стало быть, отборных христиан. Остальных не допустили из-за нехватки места. Лишили, значит, шанса на спасение.
«Водички! Свечки, платки купи!» - заходятся в крике арабские торговцы по сторонам. Пучок свечей стоит пять шекелей. Кстати, свечи станут предлагать и сразу после окончания праздничной службы - с чуть обожженными фитилями, по двадцать шекелей. Бизнес на Благодатном огне? Развод лохов, что доллары на поездку выбросили, а счастья, здоровья и успехов в личной жизни от Бога не получили ни на грош?
Храм, похоже, трещит по швам. Или ребра тех, кого прижали к стенам и колоннам? Время от времени в толпе раздается визг и она колышется, сжимаясь еще сильнее. «Релакс! Донт пуш! Не давить!» - кричат полицейские, держа оборону в проходах. Святая правда: еврейские парни и по субботам работают великолепно. Лица спокойны, мускул не дрогнет, но реакция молниеносная. Вытащить из давки на воздух тех, кто от духоты лишился чувств, облить водой истеричку-кликушу, в момент нейтрализовать слишком агрессивного гражданина в белом бурнусе. Над разноязыкой толпой благоговейно подняты… фотоаппараты. Батюшка в рясе, обливаясь потом, оборотив объектив, жадно щелкает самого себя на фоне грядущего чуда.
На металлические желоба, опоясывающие кувуклию - ночью мы там ставили свечи, - взобралась компания восточных фанатов в красных майках с портретом Иисуса. Бьют в тамтамы, свистят, как на футболе. Один достал мобильник. Наверное, круто проорать - «Я чисто на Гробе Господнем, прикинь?!»
Сполохи, предвещающие Огонь небесный, дрожат от воплей с земли. Храм превращается в подобие языческого капища, которое тонет в клубах дыма и кострах над головами….
Уже в Киеве прочла весьма точную в акцентах статью архимандрита Исидора, начальника Русской духовной миссии в Иерусалиме. Смысл таков: духовная безвкусица порождает вместо веры чудовищ. Еще владыка Исидор пишет: «Я не задаюсь вопросом, кто возжег свечи - Бог, Ангел или Патриарх. И даже если в эту минуту Огонь возжигается человеческими руками, он не становится менее священным, чем если бы спустился с небес. Я не хочу поджигать себе бороду, испытывая чудесные свойства огня. Для меня этот Огонь - святыня».
А храм Гроба Господня в Иерусалиме, между прочим, открыт не только в праздники, но и круглый год. И в нем достаточно места, чтобы тихо остаться наедине с собственной душой. Как перед Богом. Стоит попробовать…