Я вспомнил этот рассказ, когда друг позвонил из заповедника: ждем большого паводка. На другой день с Борисом Вепринцевым поехали мы на Оку. Борис надеялся записать голоса птиц, я - увидеть половодье, от которого бегут мыши…
В поселке Шилово мы сели на маленький пароходишко с капитаном, веселившим деревенских девок. Заметив мою улыбку, капитан сказал: «Парень, я так много видел, что мне и врать не надо». Весело было всем в это хорошее утро. Летели над водой гуси. Справляли новоселье скворцы. Скворечни почти касались воды, но, казалось, птицам этого и надо было.
У села, стоявшего на высоком окском берегу, мы бросили якорь и, простившись с веселым капитаном, поднялись на бугор, с которого открывалось море воды, в стороне виднелся затопленный лес, возле которого кричали гуси, севшие на маленький островок…
Сидели мы на бугре долго, наблюдая прибытие воды. Солнце приготовилось в воду садиться, когда мы услышали комариный нарастающий звук мотора. И вот уже видно лодку. Обнимаем друг друга, кидаем в лодку мешки. И вот мы во власти стихии. На воде, на кучах прошлогодней осоки, сидят «ужинают» ондатры - зверьки, привезенные из Америки и повсюду у нас прижившиеся.
Почти в сумерках причаливаем и, поделившись новостями, ужинаем и ложимся спать.
УТРОМ тревога. На Липовой горе затопило дом, и надо спасать жильцов. «Горами» в этих местах зовут маленькие возвышения. И вот затопило эту самую «гору» - люди стоят на крыше, ждут помощи…
Вся лесная жизнь в эти дни терпит бедствие. Мыши кое-где заняли прошлогодние птичьи гнезда. Некоторые сидят на ветках над самой водой. Чтобы не упасть, держатся за хвосты. На ветках, прижавшись к дереву, сидит, не знает, что делать у нас на виду, лисица. На поляне у кучи принесенного водою лесного хлама видим пир трех воронов. Дикая свинья с выводком, выбившись из сил, упала. И тут же обнаружена воронами. Бок у свиньи расклеван, и вороны добычу свою не оставят. Чудо! Поросята погибли, но один уцелел. Маленький, с рукавицу, он обречен. Почему вороны его не тронули? Осторожно берем мальца в фуфайку и привозим домой невредимым. (Жена директора заповедника бережно выходила кабанчика, и он несколько лет жил в загородке, доставляя радость посетителям заповедника.)
А вот бредущий неизвестно куда молодой лось. Ему надо бы прилечь, но где? Выключаем мотор на лодке. Лось, не ускоряя шаг, идет в мелкий березнячок…
Еще один встречный. Енот, решивший, не покидая поваленный дуб, переждать наводнение. Еноты неплохо плавают, но этот, подрагивая, сидит на выбранном месте и никуда не двигается. Сделав снимки с разных сторон, оставляем зверя на своем надежном месте…
Баржа плывет по руслу Оки. Берегов не видно, только бакены указывают путь по воде. Баржа, кажется, заблудилась в залитом половодьем лесу. Наш рулевой выключает мотор и, показывая в сторону рукой, беззвучно смеется. На спасенном водою заломе из бревен спят, пригретые солнцем, шесть или семь бобров. Прошедшая баржа их не разбудила. Тихо подгребаем к завалу. Спят! Трясогузка, охотясь за комарами, бегает по бобровым тушам. Но вот один проснулся. И сразу - бух! - в воду. И за ним все остальные. Бобры в полую воду теряют бдительность. Они ищут новые места для расселения и наслаждаются весенней вольностью…
|
ПОД ВЕЧЕР нас с Борисом высаживают на маленький лесной островок. Им владеет уже сменившая белый мех на желтовато-бурый мышелов-ласка. Зверь этот несколько растерян - убежать бы, но куда? Да и интерес вызывают наши мешки: нет ли в них мышей?
Лодка отбывает на Липовую гору. А мы ставим палатку и зажигаем маленький костерок. После ужина слушаем, как кричит какая-то птица, смотрим, как в тихой лесной воде отражаются звезды, как бегает в темноте и шуршит неугомонная ласка…
Утром Борис осторожно меня разбудил: «Смотри…» В щелку палатки видно было, как рядом ходят три журавля. Борис лихорадочно быстро запускает свои аппараты. Мне надо бы выглянуть из палатки. Журавли нашу возню заметили и с криком поднялись над водою. Борис успел записать их трубный крик в это тихое утро… Вылезли из палатки. Радость переполняла нас. «Бывают в жизни такие минуты…»
Бориса давно уже нет. Но я часто вспоминаю эту нашу поездку на Мещеру и эти его слова…
ДРУЗЬЯ прибыли на маленький наш остров и объявили, что сейчас же едем спасать зайцев на другом островке, «разведка» доложила, что его заливает.
Плывем на громоздкой лодке с большим крытым ящиком. Зайцев мы заметили сразу. Видно: волнуются. Сосчитали. Их было двадцать шесть. Вместе с ними бегали лиса и барсук. Барсук всю компанию покинул и зашлепал по неглубокой воде. За ним скрылась лиса. А зайцы остались.
Святослав Приклонский (работник заповедника) решил показать нам, как зайцы относятся к «мазаям». Ни одного не удалось заманить в лодку. Тройка предпочла бежать в воду, но, намокнув, вернулась.
Спасение зайцев - принудительная эвакуация. Она хорошо отработана. В середине узкой полоски суши на невысоких колышках растянута сеть. Зайцев пугают, и они бегут, не замечая сеть. Три-четыре запутываются, их хватают за уши - и в лодку. Как только остальные успокоятся, операция повторяется. Из всех зайцев только один выбрал холодную воду и где-то скрылся.
На Липовую гору наш «ковчег» приплыл переполненным. С зайцами ничего плохого не случилось - за уши и на волю. На «горе» уже жила тьма зайцев. Идешь - выскакивают из-под ног, лежат под санями, лапой стараются прогнать лошадь, забегают в собачью будку (собаку на всякий случай привязали в сенях лесника).
Вечером, когда появилась на небе луна и на кордоне в окнах засветились огни, зайцы вдруг «почувствуют силу коллектива» - начинают ссориться, гоняться друг за другом, оттесняя корову, начинают, смешно двигая губами, жевать духовитое прошлогоднее сено… Через неделю, когда сойдет большая вода, зайцев отпустят на все четыре стороны - беги!
|
НА ЧЕТВЕРТЫЙ день мы с Борисом и Святославом на легкой лодочке добрались в глухое место заповедника. Ничего особенного не увидели. И вдруг почувствовали запах псины. «Это запах лисы…» Огляделись, видим лису на сломе старой осины. С нас глаз не спускает. Я снимаю эту нахалку. Еще ближе - сидит! И вдруг, прыгнув на дуб, наклоненный бурей, лиса бежит по дубу к самой вершине и там превращается в драную лисью шапку. Снимать этот рыжий комок нет никакого интереса. Вот бы заставить лису сбежать с вершины вниз - снимок получится редким.
Но как заставить лису бежать по дубу вниз? Подымаю до отказа сапоги и лезу в ледяную воду. Прошу друзей стучать веслом по дереву. Лиса не шевелится. Подаю Борису весло из алюминия. Чувствую, шевельнулась лиса. Я сразу в нужное место и навожу камеру. Все дальнейшее длится секунду. Лиса, трубой вытянув хвост, пулей слетела с вершины дерева вниз и где-то спряталась в ветках.
Тот, кто знает везенье в фотографии, знает, когда надо нажать нужную кнопку. Тогда успех обеспечен…
На ветвях мы увидели еще две лисы. Но их беспокоить не стали. Что касается лисы-верхолаза, то это был снимок, которым можно гордиться.
НЕДЕЛЮ были мы с Борисом на Мещере. Уже в Москве узнали некоторые подробности большой воды. Святослав Приклонский написал: «Обнаружили в глухом месте восемь погибших глухарей. Общее мнение: тяжелые птицы летели на ток. Ночь была темная, и птицы по ошибке сели на воду, а подняться с воды у них не было сил».
Раньше паводки на Мещере были большими, а изредка случалась «большая вода». Об одной весне этот рассказ. А в последние годы разливов почти не бывает, реки, случается, даже не выходят из берегов.
Фото автора.