Неуклюжий очкастый юноша в трениках со странным именем Вавилен Татарский (Владимир Епифанцев) торгует в ночном ларьке до того момента, пока не встречает бывшего однокурсника Морковина (Андрей Фомин). Однокурсник хорошо одет, умыт, опрятен и занят модным делом - руководит рекламным агентством.
Недолго думая Морковин вызволяет Вавилена из ларька и устраивает в агентство придумывать русские рекламные слоганы зарубежным брендам - от «Я в весеннем лесу пил березовый «Спрайт» до «Солидный господь для солидных господ».
Экранизация главного русского романа 90-х изначально представлялась всем занятием сколь бесперспективным, столь и любопытным. Бесперспективным во многом из-за того, что лучшие вещи Пелевина сочетают в себе несочетаемое: это, с одной стороны, явная игра в поддавки с читателем, привыкшим в промышленных масштабах усваивать поп-философию и псевдоинтеллектуальную прозу, а с другой - безошибочный диагноз времени и месту, предельно серьезный на базовом уровне. И в этом смысле роман «Generation П» - конечно, энциклопедия русской жизни конца XX века.
Экранизация же с размаху налетает на все подводные камни, которые есть в романе. Там, где Пелевин ерничал и заигрывал с читателями (наркотические опыты Вавилена и вся линия с богиней Иштар), режиссер Гинзбург вдруг делает предельно серьезную физиономию. В то время как важный тезис про подмену сущностей (которая у Пелевина фигурирует аж на двух уровнях - образ бренда вместо товара и голограммы вместо политиков), напротив, разыгрывает в формате капустника.
Гинзбургу гораздо более интересна растянувшаяся на ковре с кокаином фигура кукловода Азадовского (Михаил Ефремов), чем, собственно, основный профиль занятий кукловода - создание на месте страны огромных размахов мифа, существующего в безвоздушном пространстве.
Впрочем, и такой подход можно было бы простить, если бы не одно «но». Обещанное режиссером продление действия романа в наши дни именно из-за смещения акцентов оказалось блеклым и неубедительным.
Потому что в киношной реальности у режиссера Гинзбурга после Ельцина к власти пришел скорее генерал Лебедь, чем кто бы то ни было еще. Почему Гинзбург в финале неловко уводит действие в сторону от актуальности - вопрос, конечно, интересный. Но в любом случае такой ход вызывает лишь недоумение.
ЦИТАТА:
- Сейчас, Вова, особое время. Такого не было и больше никогда не будет! Лихорадка! Процесс пошел!