Дмитрий СМИРНОВ, специальный корреспондент «КП», рассказывает о своем любимом художнике - Василии Сурикове.
Ермак с кистью
- Наверняка среди русских художников были мастера более талантливые, более умелые, более народные, но круче Василия Сурикова характером не было никого. Потомственный казак и потомственный сибиряк, он прожил жизнь, как жили герои его картин. Суворов, стремительным спуском завершающий переход через Альпы. Ермак, покоряющий Сибирь. Боярыня Морозова, двумя перстами и огненным взглядом останавливающая толпу. Лихой мужик, одним махом на коне берущий неприступный снежный городок. Все это один человек - Василий Суриков.
Уже в пять лет он рисовал так, что взрослые поражались. Совсем ребенком к Пасхе расписывал яйца: платили три рубля за сотню. В десять лет написал икону: ее освятили и продали купцу. Но когда Сурикову было 11 лет, от чахотки умер его отец, у семьи просто не было денег, чтобы учить Васю рисованию. Конец мечте? Ни за что! Желание Сурикова стать художником было настолько огромно, что он собирался пешком идти из Красноярска в Питер, чтобы поступить в Академию художеств. Талант же его был так очевиден, что красноярский губернатор лично искал ему спонсора. И нашел - местного золотопромышленника, который выделил деньги на обучение.
С рыбным обозом Суриков три месяца ехал до Нижнего Новгорода, преодолев, как сам вспоминал, сидя на осетре, четыре с половиной тысячи километров. Куда там Ломоносову!
Однако когда добравшийся до Питера Вася пришел сдавать экзамены, злой инспектор Шренцер, посмотрев работы сибирского самородка, рявкнул:
- Да за такие рисунки вам надо запретить даже ходить мимо академии.
Мечта снова рухнула, но и на этот раз плакать Суриков не стал. Прозанимавшись полгода в рисовальной школе, осенью он с блеском поступил в желанную академию. За пять лет учебы он получил за свои работы четыре серебряные медали, одну малую золотую и одну большую золотую. За последнюю, престижнее которой не было ничего, полагалась премия - денежная субсидия на поездку за границу. Но как раз в это время проворовавшийся казначей академии скрылся с казенными деньгами. Казначея изловили и сослали в Сибирь, но Сурикову так ничего и не досталось.
- И слава богу, - радовался потом он. - У меня же была идея начать Клеопатру писать. А так я волей-неволей вернулся к родным мотивам.
Суриков выбирает своим жанром отечественную историю и пишет знаменитые «Утро стрелецкой казни», «Боярыню Морозову», «Покорение Сибири Ермаком». XX век он встречает настоящей звездой русского изобразительного искусства.
|
Однажды к нему в мастерскую заглянул московский генерал-губернатор Сергей Александрович, человек грубый и неприятный, и захотел купить один из этюдов к «Боярыне Морозовой».
- Сколько стоит? - спросил великий князь.
- Десять тысяч! - ответил откровенно недолюбливавший губернатора Суриков.
- Сколько?! У меня и денег таких нет!
Сумма и правда была безумная. Павел Третьяков, основатель Третьяковской галереи, заплатил Сурикову за «Утро стрелецкой казни» 8000 рублей. А Шишкину за его «Утро в сосновом лесу» - 4000 рублей.
- Копите, ваше высочество, копите, - пожал плечами Суриков. Больше губернатор его не беспокоил.
Суриков дружил с Львом Толстым. Жена художника умирала от чахотки, Толстой приходил каждый день и расспрашивал, что она чувствует. Оказалось, что он делает это не из милосердия, а чтобы вставить в очередной роман. Суриков спустил Толстого с лестницы:
- Пошел вон, злой старик!
Как писал, так и жил. Или, скорее, как жил, так и писал.