Ну а мы встретились с Мариной Анатольевной. Потому что у нас всегда есть что спросить, а у нее - что ответить.
«В КАМЕНСКУЮ Я ВКЛАДЫВАЛА САМУ СЕБЯ»
- За полгода, что прошли со времени отставки Каменской, ее жизнь не очень изменилась?
- Конечно, нет, потому что сильные качки не могут с человеком происходить раз в полгода. Работает она у Стасова и потихонечку осваивается. Только в 50 лет до нее дошло, что есть много вещей, незнакомых ей раньше.
В «Личных мотивах» она впервые в жизни вместе с мужем занимается шопингом перед совместной поездкой на юг. Поскольку Настя лет 20 уже не ездила ни на какой юг, в ее гардеробе ни светлых брюк, ни сарафанов, ни купальников. Лишь джинсы, джемперы и майки. Все немаркое, для работы в Москве, но не для отдыха на юге.
- Надо же - дожить до пенсии, чтобы впервые купить нарядный сарафан. Хотя, наверное, так многие и живут.
- Вот именно! А еще Каменская в 50 впервые попадает в дельфинарий. Да и вообще раз в полдня сокрушается, сколько в ее жизни не было. Но чего уж теперь убиваться? Лучше поздно, чем никогда.
- А она, как Шерлок Холмс, всякие психоактивные штучки не пробует, чтобы обострить свой интеллект?
- Мои герои этим не грешат. Я вообще противница…
- Каменская что, курить бросила?
- В кино бросила, а в жизни нет. Я не бросила - и она не бросила. Даже в мыслях нет.
- А на что еще в жизни вы с Настей вместе западаете?
- Когда я создавала образ Каменской, я вкладывала в нее саму себя. Мы обе пьем кофе. Обе курим, любим удобную одежду, обувь без каблука. Обе не любим делать макияж, потому что жаль времени.
- Но вы сейчас невероятно элегантны. И в красивых украшениях.
- Но, честно говоря, меня это всегда напрягает. Предпочитаю джинсы, свитер. И уж ни в коем случае не краситься. Крашусь только когда куда-то иду. Даже в театр хожу без макияжа.
- А если вас увидят и скажут: «Ой!»?
- Ну увидят, и что? «Ой, - скажут, - какая Маринина умытая, хорошо».
- Как кофеман, могу предположить, что у вас есть «своя» кофейная чашка. Определенной формы и размера...
- Есть, конечно. Пузатенькая такая. И на работе тоже «своя» чашка. А дома была чайная пара. Пила только из нее, пока чашка не треснула. Тогда я стала ныть, что из других пить невкусно. И моя подруга Ира сказала: «Не плачь, мы с тобой пойдем в магазин, и ты выберешь себе вкусную чашку. Я тебе ее подарю на день рождения». И недели за две до дня рождения в Италии я выбрала себе чайную пару. Ирина говорит: «Хочешь, сейчас возьми». Нет, гордо сказала я, на день рождения подаришь. И я дотерпела и теперь готова даже в сумке носить - лишь бы была под рукой.
- И любимая чашка одна, и любимая подруга тоже?
- Абсолютно. Подруга у меня единственная. Уже более 30 лет. Мы с ней вместе учились в университете. Учитывая мой преклонный возраст, сами понимаете, как давно это было.
«У НАС В ЯЗЫКЕ НЕТ СЛОВ, ЧТОБЫ ОПИСАТЬ ИНТИМНОЕ»
- А вот говорят, вы пишете в Америке. У наших писателей мода сейчас - писать за границей, хотя доход получают все же с нашего читателя.
- Чего?! Да я в Америке не была ни разу. Я пишу в России. Хотя работаю всюду, где бываю. Едем с Ирой в Италию, беру с собой компьютер и волшебный блокнот, который она мне купила когда-то. В Баден-Баден лечиться - вчетвером: она, я, компьютер и мой муж. А вообще я не любитель путешествий, люблю свой дом, офис, литературного агента. Будь моя воля, вообще с места бы не сдвигалась.
- Марина Анатольевна, вы сторонитесь Интернета. А, например, Пелевину он дает немало пищи для ума. В Интернете же все: скандалы, интриги, расследования.
- Честно говоря, мне это неинтересно. Если, допустим, сейчас мы работаем над книгой с условным названием «Смерть как обстоятельство жизни», то зачем мне Интернет?
- Вы себя ощущаете писателем какой величины?
- Я себя ощущаю автором, а не писателем. И насчет величины у меня, честно говоря, большой вопрос, я просто автор-труженик. Не забиваю себе голову глупостями о всемирной славе.
- Мне казалось, что вы амбициозный человек. Нет?
- Как раз моя беда в том, что я не тщеславна.
- Тогда, может, в этом ваш секрет успеха?
- Ну да, нельзя ничего хотеть очень сильно - сбудется, но в таком виде, что мама не горюй. А если ты к чему-то не стремишься, оно приходит само.
- А я так много всего хочу...
- Надо перестать хотеть.
- Легко сказать! Но у меня есть неожиданный вопрос. У американки Мэри Роуч недавно вышла книжка о сексе - Bonk. Для своей книги дама занималась с мужем сексом в какой-то барокамере, увешавшись датчиками. В научных целях, но самозабвенно. Вы на такое способны ради книги?
- Нет, это точно. И в моих книгах нет сексуальных сцен.
- А почему, кстати?
- Я вам скажу почему. Я почитала много разных книг. И только в одной нашла сцену, которая действительно была эротической по своему воздействию и при этом ни на секунду не грязной. «Я покорю Манхэттен», по-моему. Но я себя не считаю гением эротических описаний и не берусь не за свое дело.
- Может, пора попробовать?
- Пока мы с Настей на такое не готовы. К тому же у нас в языке нет слов, чтобы красиво описать все интимное, что происходит между людьми.
КСТАТИ
Бдительный муж
Почитатели творчества Марининой знают, что ее Каменская давно и прочно замужем. А знают ли они, что у книжной пары очень много общего с семьей самой писательницы?
Маринина и Сергей Заточный вместе уже лет двадцать. Поженились не сразу, как и Каменская с Чистяковым.
- Мой муж - подполковник в отставке. Он мой ангел-хранитель, делает все, чтобы мне дать писать, - хвастает Марина Анатольевна так же, как похвасталась бы Каменская. Потому что Чистяков опекает ее не меньше, безропотно жаря ей яйца и котлеты, покуда Настя раскапывает улики. Удивляться нечему - Чистякова придумал Заточный, списав его с себя.
- Когда я придумывала Настю, а он - Чистякова, было ощущение, что это мы с ним. Теперь, когда Сергей видит, что с Настей что-то происходит, он автоматически переносит это на меня - держит руку на пульсе, - рассказывала «КП» Маринина. Вот поэтому, кстати, в ее детективах нет сексуальных сцен. Ну не может писательница выставить на обозрение свою интимную жизнь с мужем! Кстати, Заточный, по словам Марининой, отлично стреляет.
- Как-то я позволила Насте изменить Чистякову. Сергей был недоволен. Я не могу позволить, чтобы муж думал, что я проецируюсь, что это не Настя, а я поглядываю на сторону.