«Часто я задаюсь вопросом, почему я осталась в живых, в то время как множество людей из ближайшего окружения Саддама погибли, - признается Парисула. - И я по-прежнему не знаю, что во мне тогда привлекло Саддама. Наверно, в его мире я тогда была единственным человеком, который не боялся быть собой в его присутствии».
«Я жила в сетях, умело расставленных этим человеком, до того дня, как поняла, что он замышляет мою смерть. Много раз я слышала, как Саддам со смехом заявлял, что отрежет мне язык». Свою историю Парисула рассказала шведской журналистке Лене Катарине Сванберг. Теперь из печати вышла книга-исповедь «Я - женщина Саддама Хусейна». С разрешения издательства «Рипол-Классик» публикуем избранные места, а также эксклюзивное интервью с главной героиней.
ЗНАКОМСТВО
Парисула росла в Багдаде, в семье греческих православных эмигрантов.
С Хусейном познакомилась в 1968 году. Ей было 16, ему 30.
«В этот момент в салон вошли гости. Трое мужчин. Один сразу меня заинтересовал. Одет он был очень элегантно: синий шелковый костюм и белоснежная рубашка. Саддам Хусейн. Но прежде всего я обратила внимание на его глаза. Никогда я не видела таких необычных глаз. Старинное серебро, червонное золото. Его глаза блестели, как металл. Через секунду я сказала ему:
- У вас глаза, как у зверя. Такой холодный взгляд.
...Моя откровенность его развеселила, наверно, потому, что он привык к тому, что все вокруг его боятся...»
«Мы ели карпа, выловленного в Тигре... У карпа за головой есть кусочек мякоти, который традиционно считается вкуснее и нежнее других частей рыбы. Он называется лугмат аль-сайад, дар рыбака. Предложить кому-то именно этот кусочек означает оказать большую честь. Само собой разумеется, этот кусочек отрезал именно Саддам Хусейн... повернулся ко мне и сказал:
- Открой рот!»
ПЕРВАЯ НОЧЬ
«Теперь-то мне известно, как он имел постоянный доступ к молодым и красивым девушкам, а потом и его сыновья. У мужчин из их клана были специальные сотрудники, в обязанности которых входило находить и поставлять самый свежий и привлекательный товар. Они заманивали девушек обещаниями или просто угрожали им пытками».
«...Чуть позднее все ушли, оставив нас с Саддамом наедине. Я даже не заметила, как это произошло: слишком я была занята тем, чтобы убирать с моего тела руки Саддама. Теперь же он обвил рукой мою талию, распахнул дверь в другую комнату и втолкнул меня в спальню, всю в белом цвете. Посередине стояла огромная, устланная белоснежными покрывалами кровать, в центре которой лежала одна красная роза.
- Я хотел сделать так, чтобы понравилось европейской девушке, - сказал Саддам».
КРОВАВЫЙ КАЗАНОВА
После первой «брачной» ночи жизнь Парисулы вошла в прежнее русло.
«Я ходила в школу, ездила с семьей в клуб, встречалась с подругой, играла на пианино и посещала театральный кружок. С виду все было нормально. Но внутри меня произошла огромная перемена, заключавшаяся в том, что я не могла перестать думать о Саддаме. Я знала, что это неправильно и что ради родителей я не должна больше встречаться с Саддамом. Но стоило Фарьял позвонить, как я тут же находила какой-нибудь повод и неслась к Саддаму».
«Саддаму нравилось, когда женщина страстно желала близости с ним. ... Он то приближал меня к себе, то отпускал. Притягивал к себе, ласкал теплыми руками и отпускал. В другой раз, говорил он. Или не звонил несколько дней, так что я с ума сходила от ожидания».
Родители узнали, что Парисула встречается с Хусейном, и отправляют ее к родственникам в Ливан. Потом Парисула влюбилась в юношу из состоятельной армянской семьи, вышла за него и родила двух дочерей. Однако, оказалось, все эти годы Саддам не спускал глаз с ее судьбы.
«Однажды вечером мы с няней смотрели телевизор в нашем доме в Багдаде. По телевизору все чаще показывали выступления Саддама... В тот день он зачитал список из имен состоятельных иракцев, чья земля конфисковывалась в пользу государства. Список показали на экране, и под первым номером в нем значилось имя моего мужа: Сироп Искандариан. Я окаменела».
Потом Саддам отобрал у семьи Парисулы дом, ее мужу пришлось бежать из Ирака от ареста. Женщина осталась целиком во власти Хусейна.
«Он позволил мне оставить себе комнаты и зарегистрированную на мое имя машину «Альфа-Ромео», подарок мужа. Все остальное из дома исчезло. Предметы искусства были развезены по загородным поместьям Саддама и его родственников. Кое-что было продано на зарубежных аукционах».
| |
«Я ДОЛЖНА НЕНАВИДЕТЬ!»
Когда за ней прибыл белый олдсмобиль и отвез во дворец Хусейна, она кипела негодованием.
«Я старалась не смотреть ему в глаза, боясь, что проснется былая страсть. Нет, я должна ненавидеть этого мужчину, а не желать его».
«...Я внезапно почувствовала себя крошечной в его медвежьих объятиях. Нет, он не поцеловал меня. Он просто прижимал меня к себе, вдыхая мой запах, как в день нашей первой встречи. И мне было хорошо в его объятиях. Я разозлилась на себя за такую реакцию и отпрянула от него, сказав:
- Мне нужно идти.
- Ты еще вернешься, - констатировал Саддам».
Роман закрутился, все сильнее запутывая ее жизнь.
«Я и Саддам были так близки, как могут быть близки мужчина и женщина. Мы знали каждый сантиметр тела друг друга. И мы страстно желали друг друга. Желание было таким мощным, что меня это пугало. Казалось, в мире не было ничего естественнее, чем остаться с Саддамом на ночь. И вы не представляете, каких трудов мне стоило уйти от него на следующее утро».
«МЕНЯ ПРЕЗИРАЛИ ВСЕ»
«Я была любовницей кровавого диктатора, которого боялись все, и всё, что они могли, это молча меня презирать. Никто не комментировал происходящее. Иногда я заговаривала об этом с Саддамом.
- Зачем я тебе? - спрашивала я. - Почему ты не оставишь меня в покое?
Такие вопросы можно было задавать, только когда Саддам был в хорошем настроении и не прочь поболтать. В ответ, если Саддам соизволял отозваться, я всегда слышала:
- Ты цветок, который я сорвал и который принадлежит только мне».
«Помню, как я однажды завела разговор о других женщинах в его жизни, в существовании которых у меня не было никаких сомнений. Саддам сидел в кресле, я болтала и болтала, и внезапно он выхватил из кобуры револьвер и выстрелил в потолок. Боже милостивый! Я так испугалась, что подумала, что умру. Снова выстрел! И снова. Три раза подряд.
- Закрой рот, шакра!
...В следующий раз он не стал бы стрелять в потолок - он просто убил бы меня».
«УЛЫБАТЬСЯ БЫЛО МОЕЙ РАБОТОЙ...»
«Ему нравилось видеть меня в хорошем настроении. Красивой и улыбающейся. Такой я была в тот день, когда мы впервые встретились, и именно такой он желал меня видеть, говоря:
- Пари, никогда не меняйся!
И я смеялась. Это было моей работой. Я быстро научилась смеяться, не чувствуя ни малейшей радости».
«...Ему нравилось играть. Например, я могла подбежать к нему и броситься в объятия, чтобы он поднял меня на руки; или я убегала от него по саду, пока он не ловил меня и ронял на землю, и мы оба не начинали смеяться, как дети. Я могла столкнуть Саддама в бассейн и запустить мячиком ему в голову. Мне это было позволено... Когда другие, услышав фразу «Я Саддам», падали на колени, я могла, не моргнув глазом, сказать:
- Ну и что, что ты Саддам. А я Парисула!
Это его тоже забавляло».
|
СЛАБОСТИ МОНСТРА
«Бывали вечера, когда Саддам сидел на полу передо мной, склонив голову мне на колени. Совсем как ребенок. ...Даже такой бессердечный и жестокий тиран, как Саддам, испытывал моменты слабости. Моменты, когда только я могла его успокоить. Моменты, когда он мог довериться мне и ненадолго открыть настоящего Саддама. Саддама-ребенка, напуганного мальчика, нежного и нуждающегося в любви. Таким он мог бы стать, если бы выбрал другую дорогу в жизни или если бы его остановили раньше... Его нежность и уязвимость в такие моменты резко контрастировали с его обычной жесткостью. В такие моменты я была Саддаму не возлюбленной, а скорее любящей матерью».
КОНЕЦ ИГРЫ СО СМЕРТЬЮ
«В последний период наших отношений Саддам становился все более подозрительным по отношению к своему окружению вообще и ко мне в частности. Мне постоянно приходилось подчеркивать, что я полностью принимаю все его решения. От этого зависела моя жизнь, так что в моей голове сразу раздавался тревожный звонок, стоило Саддаму у меня спросить:
- Кто ты, Пари? Что тебе нужно? Что тебе от меня нужно?
- Хабиби, я обычная женщина, ты же знаешь, - отвечала я. - Тебе лучше знать, кто я, потому что ты сделал меня такой, какая я есть».
«Ты умрешь раньше меня, потому что до самой моей смерти ты не будешь принадлежать ни одному другому мужчине», - говорил ей Хусейн. Но просчитался. Парисуле Лампсос удалось переправить детей на «волю» и сбежать из Ирака самой в 2004 году. Помогли американцы, для которых она была ценным свидетелем хусейновых преступлений. Два года спустя именно она опознала тело тирана после казни. Никто другой, кроме нее, не мог отличить Хусейна от его многочисленных двойников.
САДДАМ И США
«Ирония заключается в том, что именно американцы решили в какой-то момент избавиться от Саддама с его кубинскими сигарами, американским виски и ковбойской шляпой. Саддам обожал Америку и восхищался всем, что было родом из США. Ему нравилось говорить, что американцы его боятся, потому что он слишком много знает. ...Порой мне кажется, что не один Саддам стоял за всеми совершенными тогда преступлениями против иракского народа. Долгое время Саддам получал приказы напрямую из США, это чистая правда».
|
«НЕ МОГУ НАЗВАТЬ ЭТО ЛЮБОВЬЮ»
Перед выходом книги в России Парисула Лампсос ответила на вопросы «КП».
- Что бы вы изменили в своей жизни, если бы могли начать все сначала?
- Знаю, что должна была слушаться родителей и делать только то, что они мне говорили. Если бы я в юности слушалась маму, моя жизнь была бы совершенно другой.
- Вы встречались с мужем после того, как окончательно сбежали от Саддама?
- Что вам сказать... Я случайно встретила его в Бейруте - об этом написано в книге. Я причинила Сиропу много боли. Сомневаюсь, что он когда-нибудь простит меня.
- Саддам Хусейн был диктатором. Был ли он таким и по отношению к вам?
- Мне кажется, наши отношения длились столько лет именно потому, что мы познакомились задолго до того, как Саддам стал диктатором. Каждый человек, даже диктатор, нуждается в ком-то, кто бы видел в нем человека. Я была для Саддама таким человеком, хоть и не всегда.
- Почему вы не признались о романе с Саддамом Хусейном мужу, когда были у него в Бейруте? Вы бы могли разработать план бегства.
- Мне не было нужды говорить что-то Сиропу. Всегда найдутся люди, которых хлебом не корми, дай рассказать историю про неверную жену, особенно если она при этом молодая и красивая. Для меня самым важным было сохранить Сиропу жизнь. Сиропу же хотелось одного - чтобы я осталась с ним. Мне пришлось выбирать. Саддам был везде. Он следовал за мной как тень.
- Вам известно о других женщинах Хусейна?
- Не знаю и не хочу знать. Все они были только для секса.
- После стольких лет можете ли вы сказать, что действительно любили Саддама?
- Саддам был моей первой большой любовью. Я тогда была совсем юной. Тогда я действительно очень любила его. Но потом... я не могу назвать это чувство любовью. Влечение, страсть... да. Иногда я была ему другом, иногда матерью, временами сестрой... но в последние годы наших отношений мне приходилось быть предельно осторожной, потому что Саддам все больше и больше погружался в безумие. Его все боялись. Нет, это была уже не любовь. Покинув Сиропа и уехав из Бейрута, я словно умерла. Я просто была не способна на сильное чувство.
Фото АП.