23 апреля 1985 года, через полтора месяца после избрания Михаила Горбачева генеральным секретарем, состоялся пленум ЦК КПСС. Спустя 25 лет о нем говорят как о «судьбоносном», «историческом», потому что считается, что именно с апрельского пленума и стартовала перестройка.
Что это был за пленум? О чем сказал новый генсек Горбачев? Каким событие видится сегодня, 25 лет спустя?
НАДО ЧТО-ТО МЕНЯТЬ
Михаил Горбачев, рассказывают очевидцы, лично писал (правил, надиктовывал) свое выступление на апрельском пленуме ЦК. Прежним старым генсекам доклады готовили референты и помощники на основе справок отраслевых отделов ЦК. И они их просто озвучивали как могли.
Человек из окружения Горбачева вспоминал, что Михаил Сергеевич, став генсеком, прогуливаясь поздними вечерами по дорожкам резиденции с супругой Раисой Максимовной, говорил негромко: «Надо что-то менять».
В апреле, за 2 недели до пленума, Горбачев встретился в ЦК с рабочими и колхозниками и «прорепетировал» на аудитории мысль, с которой выступит на пленуме. «Страна, - сказал тогда Горбачев, - переживает ответственный период, пришло время больших дел и важных решений, выявления препон, мешающих движению вперед, время должно быть наполнено смелой мыслью, открыть простор инициативе и творчеству людей». Тогда Горбачев на встрече с трудящимися (как называли народ при социализме) впервые произнес слово «ускорение» (научно-технического прогресса). Неологизм «ускорение» Горбачев повторит в речи на апрельском пленуме десять раз. А слово «перестройка» прозвучит только дважды, да и то применительно к экономике. До «тотальной перестройки и гласности» оставалась пара лет.
Что интересно, придумав предперестроечное слово «ускорение», Горбачев, по отзывам соратников, любил повторять противоположное: «Что быстро делается - долго не живет». Народ мечтал о колбасе, колготках и мыле. Из советских динамиков, как бы подтверждая «популярное» слово «ускорение», тогда звучала модная песенка Барыкина: «Нет-нет-нет, мы хотим сегодня, нет-нет-нет, мы хотим сейчас». И песня Цоя «Мы ждем перемен».
ПЕРЕСТРОЙКА ПО-ЛЕНИНСКИ
А партия говорила на другом языке. «Сегодня мы вновь подтверждаем преемственность стратегического курса, разработанного ХХVI съездом партии и последующими пленумами ЦК, - говорил Горбачев на апрельском пленуме. - В ленинском понимании преемственность означает непременное движение вперед, выявление и разрешение новых проблем, устранение всего, что мешает развитию. Этой ленинской традиции мы должны следовать неукоснительно, обогащая и развивая нашу генеральную линию на совершенствование общества развитого социализма». (Позже аналитики отметят, что в отличие от своих предшественников Горбачев говорил не о неизменности курса, а преемственности, и это было тогда почти революционным, хотя генсек и подстраховался установками Ленина. Его труды Горбачев штудировал тщательно. И, когда либеральные соратники станут советовать ему «поменьше ленинского», Горбачев воскликнет: «Что хотите со мной делайте, хоть стреляйте, от Ленина я так легко не отступлюсь!»
С УСКОРЕНЬИЦЕМ!
Еще из апрельского пленума: «Высший смысл ускорения социально-экономического развития страны КПСС видит в том, чтобы неуклонно, шаг за шагом повышать благосостояние народа, улучшать все стороны жизни советских людей, создавать благоприятные условия для гармоничного развития личности. При этом необходимо последовательно проводить линию на укрепление социальной справедливости в распределении материальных и духовных благ. Главные лозунги момента - творческий труд, единство слова и дела, инициатива и ответственность, требовательность к себе и товарищам. Важно разработать конкретные, действенные меры по очищению распределительного механизма от уравниловки, нетрудовых доходов, всего того, что противоречит нормам и нравственным идеалам нашего общества...» (Так общались с народом вожди в советскую пору. Это была такая жизнеутверждающая психотерапия: все у нас хорошо, товарищи, а будет еще лучше. И мы, кажется, верили.)
|
«Задача ускорения темпов роста, притом существенного, вполне выполнима, если в центр всей нашей работы поставить интенсификацию экономики и ускорение научно-технического прогресса, повысить организованность и дисциплину, коренным образом улучшить стиль деятельности», - звал советский народ в светлое коммунистическое будущее генсек Горбачев в апреле 1985 года. Еще не слышны были «Лебединое озеро» августа 1991-го, выстрелы по парламенту октября 1993-го, а также плач людей, потерявших свои сбережения в начале 90-х, а главное - могучую страну Союз Советских Социалистических Республик. СССР оставалось жить всего шесть лет.
СНАЧАЛА МАШИНЫ, ПОТОМ ЛЮДИ
Главным для ускорения прогресса Горбачев видел развитие машиностроения. К 1985 году треть советского оборудования устарела. На «ускорение» в машиностроении партия выделила невероятную сумму - 200 млрд рублей, в два раза больше, чем за предыдущие десять лет! А так как машиностроение в СССР большей частью составляла оборонка, то на уровне жизни советских людей такие затраты никак не отразились. Напротив, за счет супервливаний в машиностроение сильно «похудели» сельское хозяйство, легкая и пищевая отрасли. И это во времена сплошного дефицита еды и товаров! Много позже, анализируя промахи перестройки, Горбачев признается, что надо было в первую очередь поднимать именно аграрную, пищевую и легкую промышленность, что дало бы быструю отдачу, и люди почувствовали бы ее сразу.
(Партия, правда, через несколько лет спохватилась и стала переориентировать оборонку на выпуск товаров для людей. На оборонных предприятиях устанавливали оборудование для производства продуктов. Один из главных соратников генсека, секретарь ЦК Егор Лигачев, вспоминал, как группа оборонщиков ездила в Европу перенимать опыт. А потом известный конструктор Туполев признался Лигачеву: «Не нажимайте на нас. Теперь, когда мы разобрались, что к чему, стало ясно, что изготовить оборудование по производству мясных, молочных продуктов или продуктов из картофеля, овощей труднее, чем сконструировать и построить самолет».)
Позже один из главных российских реформаторов, Егор Гайдар, скажет об апрельских тезисах: «Это очень интересный документ. Он позволяет разгадать загадку XX века - почему так быстро развалилась в общем-то инерционная экономика Советского Союза. Чтобы за шесть лет полностью разрушить потребительский рынок и финансовую систему, оставить страну к концу 1991 года без валютных запасов и резервов зерна - для этого надо было очень постараться».
ПО-ТРЕЗВОМУ
Незадолго до апрельского пленума в своем рабочем дневнике Горбачев написал: 1. Качество 2. Бой пьянству. Через несколько дней на политбюро уже обсуждали пьяную ситуацию в СССР, причем предлагаемые жесткие меры получили осуждение кремлевских старцев. И все же первый крупный горбачевский проект был принят спустя всего несколько недель после апрельского пленума, в мае. Говорят, здесь много личного: будто бы брат Михаила Сергеевича и брат Раисы Максимовны страдали этим недугом, доставляя много хлопот родным. И еще поговаривали, будто бы главный инициатор «сухого закона» Егор Лигачев вместе со страной решил бороться с собственной склонностью к этому делу. Но, как бы то ни было, «трезвость - норма жизни» накрыла страну. Люди давились в очередях за водкой, улицы шерстили «трезвые патрули», вырубались виноградники и закрывались винные заводы. За время похода КПСС против водки доходы казны по алкогольной статье уменьшились на 67 млрд рублей.
Комсомол требовал трезвых - чайных - свадеб, ибо пьяное застолье грозило молодоженам даже исключением из ВЛКСМ. Спиртное на свадьбах камуфлировали в заварочные чайники и тайком разливали в чашки. Советские люди научились творчески развивать наказы Коммунистической партии.
БЫЛОЕ И ДУМЫ
Леонид КРАВЧУК, первый президент независимой Украины: Горбачев подавал очень много новых идей
- Горбачев мне запомнился молодым и очень говорливым Генеральным секретарем ЦК КПСС. До него все генсеки - и Брежнев, и Черненко, и Андропов - не отличались риторикой, красноречием. Свои доклады они читали с листка бумаги, причем читали очень плохо. А Михаил Сергеевич показал пример свободной подачи мыслей, без зашоренности и страха за то, что где-то он не процитировал Ленина, Маркса или Энгельса. Горбачев был совсем другим человеком.
Я был тогда молодым чиновником в партии и отметил для себя, что в моей жизни, в жизни страны и в частности в партии началась новая эпоха.
После съезда Горбачев подавал очень много новых идей, чтобы партия стала более активной, более влиятельной. Генерация новаторств началась с научно-технического прогресса, потом очень быстро перешли к политике кадровых изменений в аппарате партии. И так этих идей было по две, по три на год. Правда, ни одна из них до конца не доводилась, а бросалась на полдороге, и на ее место приходила новая идея.
Михаил Сергеевич тогда очень активно работал. Напечатал книгу «Новое мышление для нас и для всего мира».
Если взять образ жизни, то он изменился. Мы начали думать о том, не написать ли нам программу Коммунистической партии Украины. И очень быстро партия раскололась на два крыла: консервативное и демократическое, так называемую демплатформу. Последняя вносила целый ряд инициатив о том, как перестроить партию. Но вскоре они напоролись на консервативную часть Компартии, которая менять ничего не хотела.
Чем больше Горбачев предлагал реформ, тем больше партия слабела. И закончилось это тем, что из Конституции СССР исключили 6-ю статью «О руководящей и направляющей силе Коммунистической партии». А затем Украина стала независимой.
Леонид МЛЕЧИН, историк, писатель, телеведущий: На дружном поезде - в светлое будущее
- Помню реакцию партийного аппарата на выступление Горбачева на апрельском пленуме - восторженную и счастливую. Тогда главными сторонниками и поклонниками Горбачева были именно партийные работники. Они ожидали долгожданную смену засидевшихся начальников. Для партийных работников открывались возможности карьерного роста. Ну а простые люди радовались, что к власти пришел адекватный человек, а не очередной больной старец, человек, способный хорошо говорить, а значит, и думать. Помню, один работник ЦК отвел меня в сторону на каком-то совещании после речи Горбачева и сказал: «Слушай, но теперь хоть не стыдно». Но никаких радикальных перемен никто не ждал. В том числе и сам Михаил Сергеевич.
Что касается антиалкогольной кампании, тот аппарат не мог реализовать никакую хорошую идею. Вот задушить - это да, это он умел. А двигаться вперед - нет. Это был негодный к самостоятельной интеллектуальной деятельности аппарат. Люди аплодировали, даже не слыша, что им говорят. Генсек сказал «ускорение», значит, будем ускоряться. «Перестройка» - будем перестраиваться. В апреле 1985 года паровоз мчался на всех парах и все дружно ехали в светлое будущее. Спустя 2 года, когда начались серьезные перемены, тогда-то и появились разномыслие и недовольные, и стало ясно, что в вагонах поезда сидят разные люди.
Алексей МИТРОФАНОВ, российский политик: «Сухой закон» помог обновить кадры
- Когда Горбачев стал генсеком, я пришел работать в МИД еще совсем молодым сотрудником. Мы, молодые, тогда радовались, что стариков отправят в отставку. Из апрельского пленума мы услышали сигналы. Мы ведь византийская страна, мы не немцы, которые все понимают буквально. Нам сказали про ускорение - а мы услышали, что уйдут старые кадры. Ну не со старыми же кадрами ускоряться!
Хорошее было время 1985 год - надежд и ожиданий. И сам Горбачев казался очень привлекательным - непьющий, хороший семьянин, у него красивая стильная жена, не то что прежние бабушки. Ходил в театры. Общался с народом на улицах. Опять же повел курс на разоружение. Если бы не было разоружения - не открылся бы «железный занавес», люди бы не ездили за рубеж.
Горбачевскую антиалкогольную кампанию неправильно трактуют. Все думают, что он решил рубить виноградники. Хотя у него была задача не столько тормознуть народ от пьянства, сколько тряхануть аппарат. Горбачев знал, что парткадры сильно закладывают. Чтобы избавиться от таких, нужна была кампания. Пьешь - на выход. Я помню, как гнали послов в МИДе. Один напился на приеме, другой появился с красным лицом наутро - уволили. Третий написал в МИД: что делать с собранным в посольстве запасом спиртного? Освобождай, товарищ, должность, раз не понимаешь политику партии. Горбачев тогда мощно прочистил аппарат. Это была не столько война против водки, сколько борьба за власть.
Станислав РАДКЕВИЧ, политолог: Ветерок из форточки
- Перестройка началась внутри и по правилам системы на партийном же пленуме. Но все же было ощущение, что апрельский пленум словно чуть-чуть приоткрыл форточку - так, чтобы кончиками ушей можно было ощутить движение воздуха. Горбачев на пленуме сказал про «человеческий фактор». Не хватило духу сказать «человек». Но по крайней мере о нас грешных вспомнил. Но не надо забывать, что Горбачев в период апрельского пленума был в окружении кремлевских стариков, которые и выдвинули-то его из страха, что кто-то из них, став генсеком, быстро скончается.
В 1985 году я пришел работать в Институт общественных наук при ЦК КПСС. Там готовили коммунистических лидеров для несоциалистических стран. Помню заседание в Кремлевском дворце, посвященное очередной годовщине Октябрьской революции. Я был переводчиком при генсеке ЦК Эквадора. Мне сказали, чтобы в перерыве я вывел эквадорца на балкон, куда должен был выйти Горбачев. Я вывел, вышел Горбачев. И толпа потащила генсека куда-то в сторону. И он поплыл вместе с толпой. Он не мог не плыть в толпе, иначе она его просто раздавила бы. Я навсегда запомнил эту символичную картинку, как толпа несла генсека и он не мог ей противостоять. Так и с перестройкой у него было - просто плыл по течению.