За провинность мать должна бы беззаботному сорванцу дать затрещину - у медведей это в порядке вещей, воспитание требует.
У всех высших животных воспитанье потомства - не только кормленье, это целая школа приспособления к жизни: избеганье опасностей, добывание пищи, приемы охоты, самолеченье. Инстинкт свое делает. Но кое-чему надо учиться. На примере волков и медведей это особенно хорошо видно. Медведица - мать внимательная. На защиту своего отпрыска бросится, рискуя собственной жизнью. Она может быть ласковой. Но на глаза наблюдателей часто попадаются такие сцены, как эта.
Иногда с матерью ходят два медвежонка - прошлогодний и маленький «прибылой». Старший («пестун») уже опытен - многому он научился, наблюдая поведение матери. Мать этот опыт учитывает, поручая младшего медвежонка старшему, и тот обязан младшего «пестовать» - опекать. Охотник в Сибири рассказывал, как наблюдал переправу медвежьей семьи через реку. «Вода была неглубокой, но быстрой. Мать перешла поток, уверенная, что «пестун» поможет малышу его одолеть. Но «пестун» перескочил воду, отряхнул брызги так, что в них радуга засияла, и побежал к матери. А младший скулил на том берегу, испугавшись теченья. Любопытно, что мать на помощь ему не бросилась. Подскочила она к «пестуну» и отвалила ему по заду такую затрещину, что тот кубарем покатился с откоса. И «пестун» понял, за что получил наказанье, - вернулся к брату и увлек его в воду. Мать спокойно наблюдала с берега эту картину».
ВСЕ ЖИВОЕ, рождаясь, уже имеет какую-то программу действий и поведения. Например, плести паутину паук не учится. Опыт предыдущих поколений закодирован в его нервной системе, незаурядное мастерство паука - врожденное. Можно привести еще немало примеров из жизни других животных, когда, рождаясь, малыш уже имеет минимум знаний, чтобы существовать. Птенец в яйце нажимает на скорлупу «яйцевым зубом» и разрушает ее, чтобы выйти на свет. Оперившись в гнезде и вылетев из него, птенец уязвим. Шанс выжить заключается в том, чтобы ввиду опасности (подлинной или мнимой) затаиться, не шевелиться. К этому малыша побуждает условный сигнал матери: «Не двигаться, замереть!» И так поступают не только птицы, но и малыши крупных животных - оленята, кабанята. Чтобы они совершенно слились с окружающей обстановкой, природа снабжает их камуфляжем: оленят - «солнечными пятнышками», кабанят - полосками.
Но пассивная эта защита долго хранить не может. Жизнь требует движенья. И если у насекомых почти на все случаи жизни есть наследственная программа поведения, а опыт, учеба играют роль очень малую, то животным высшим без учебы трудно приспособиться к меняющемуся миру.
Приобретение опыта - это часто метод проб и ошибок, чреватый опасностями. Рождаясь, мы не знаем, что дверца у печки горячая, и, только обжегшись, запомним. В детстве, помню, я лизнул заиндевевший замок и поплатился за это кожей на языке. Уберечься от этих опасных проб малышу помогают те, кто опытом жизни уже владеет, - мать, старшие братья, сестры, все окружающие.
В природе эта учеба идет непрерывно. Для хищников очень важно научиться приемам охоты. Но поначалу врожденное чувство надо как следует пробудить. И родители - к примеру, волки и лисы - приносят к логову еще живую добычу. На ней молодые волчата и лисы «пробуют зубы» - крадутся к жертве, находят наиболее уязвимое место.
Уроки же настоящей охоты повзрослевшая молодь получает, наблюдая, как действуют родители. Волки, например, специально устраивают показательные загоны, давая возможность молодняку все как следует видеть, а самым инициативным и сметливым - отличиться. Волчонок должен усвоить, что лося надо бояться спереди, а лошадь сзади, что мужчина, шумно работающий с топором, не так опасен, как тихо идущий с ружьем, что оленя и лося зимой очень выгодно выгнать на речку - на льду эти жертвы беспомощны. И так далее. Книга учения велика. Не всем удается осилить ее без ошибок. А ошибка часто стоит ученику жизни.
ВСЮ ЖИЗНЬ и учатся, ибо окружающий мир может резко меняться, в нем появляются новые выгодные возможности, но чаще возникают опасности и осложненья. Это меньше касается тех, кто живет в устоявшемся мире - где-нибудь в непролазной тайге или в джунглях. Тем же, кто приспособился жить по соседству с людьми, надо быть постоянно готовыми к переменам и неожиданностям. Надо постоянно учиться. Любознательность, присущая всему живому, - главный двигатель приспособления к жизни. Заметив что-нибудь необычное в окружающей обстановке, все животные стремятся верно оценить новшество даже с риском для жизни. Им крайне важно знать, как следует впредь к новшеству относиться. Пингвины в Антарктиде, впервые увидев людей, совершали в поселки «экскурсии», наблюдая, как люди передвигают грузы, стучат молотками. Убедившись, что невиданные пришельцы ничем пингвинам не угрожают, птицы перестали ходить в поселки, а у себя на льдинах людей ничуть не боятся.
В других местах чаще бывает наоборот. Лучше всех знают наши повадки волки. Обитая рядом с людьми, эти звери, с одной стороны, панически их боятся, с другой - умом и хитростью извлекают из сожительства пользу. В глухой тайге волка не встретишь. Волки держатся в обжитых человеком местах: тут можно украсть овечку, собаку, спастись от голода на скотомогильнике. Но ухо надо держать востро - все время ждать ответных козней от человека.
Волки научились «не возникать», когда человек обнаруживает их логово. Волчица с тоской издали будет смотреть, как лесник бросает в мешок волчат, но даже не подаст голоса. Это опыт уже множества поколений зверей.
Волк, находясь в сознательной близости к человеку и причиняя ему нередко очень заметный урон, все время боится подвоха. Его пугает все необычное, новое в окружающей обстановке. И охотники на волков давно это поняли. Выследив стаю, они окружают место лежки зверей бечевкой с флажками. И волки не в силах перепрыгнуть, перескочить этот ничтожный с точки зрения здравого смысла барьер. В поисках выхода из оклада волки попадают под выстрел. Но один раз вгорячах, с испугу или в отчаянии перемахнув флажки, волк уже не будет панически их бояться и постарается другим показать безопасность пересеченья магической линии.
Наглядны другие примеры учебы волков. Было время, охотник-волчатник натирал капканы разными травами, чтобы заглушить запах железа. Сегодня охотник этого не делает. Почему? На полях волки постоянно натыкаются на брошенные старые косилки и сеялки, детали автомобилей и комбайнов - запах железа их уже не пугает. От охотников на «Буранах» волки, заплатив немалую цену, научились спасаться в лесу, в оврагах. От летящего низко самолета или вертолета со стрелком на борту волку на открытом пространстве спастись почти невозможно. Все-таки научились спасаться! Кто-то, возможно, случайно, от летящей вслед гибели развернулся в обратную сторону и спасся. Урок был усвоен немедленно. И теперь уже волк в нужный момент сделает разворот, а это пример и другим.
ПОДРАЖАНЬЕ соседям - важная форма учебы в природе. Хрестоматийным стал пример у этологов с лондонскими синицами. Лет тридцать назад, пишут, какая-то синица, расклевав крышечку из фольги на бутылке, оставленной молочником у порога дома, нашла путь к лакомым сливкам. Вскоре все лондонские синицы проделывали с бутылками по утрам несложную операцию.
Есть и еще один классический пример подражательного ученья. На острове Хоккайдо живет самая северная на Земле популяция обезьян - японские макаки. Как-то, возможно, случайно, одна обезьянка высыпала в воду смешанные с землей зерна пшеницы. Зерна всплыли чистыми. Обезьяна сразу же оценила достоинство пищи без земляной примеси и стала постоянно мыть зерна. Постепенно все обезьяны (сначала молодые, а потом и более консервативные старые особи) стали мыть зерна, а потом и картофель в воде.
Замечено: всякая учеба лучше всего идет смолоду. Вот один любопытный пример. Мой друг, ленинградский профессор Леонид Александрович Фирсов, несколько лет подряд проводил эксперименты с обезьянами на озерных островах в Псковской области. Обезьяны каждое лето хорошо обживались на этих «курортах». Они здоровели, в них пробуждались заглохшие при клеточном содержании инстинкты, возникала обычная для них в природных условиях иерархия, утверждался вожак.
Одним из вожаков стал сильный, здоровый шимпанзе Бой. Все умел - кого надо, утихомирит, накажет, малышей приласкает, оборонит от пришельцев. Вся его подопечная группа к ночи или к ненастью строила на деревьях нечто, подобное гнездам. Полчаса - и готово убежище. Строили все, исключая шимпанзе Гамму и всесильного вожака Боя (!). Пока сородичи со всеми удобствами, как у себя в Африке, спали на дереве, две эти сильные обезьяны прятались либо в ящиках, либо, согнувшись, сидели под деревом. Строить гнезд они не умели. «Это было загадкой до той поры, пока мы не вспомнили, в каком возрасте каждая из обезьян к нам попала. Умевшие строить гнезда были пойманы в Африке в трехлетнем возрасте, а неумехи - Гамма и Бой - совсем малышами. Гнездостроительные способности в каждой из обезьян заложены от рождения. Но у первых в процессе подражания взрослым эти способности пробудились, получили развитие, а Бой и Гамма «это не проходили». Возник вопрос: разве поздно Бою теперь научиться простому, казалось бы, делу? Выходит, всему свое время. Сесть на ушедший поезд уже нельзя.
То же самое наблюдается и у людей при обучении, например, музыке, иностранному языку, плаванью, катанию на коньках, развитию всяких трудовых навыков. Все, что легко и свободно прививается в возрасте раннем, очень трудно дается человеку, когда «поезд уже ушел». Закон этот универсален для всего сущего. Вот почему так строго выговаривает шаловливому медвежонку многоопытная медведица-мама.