- Сам Михаил Боярский заглянул в студию радиостанции "Комсомольская правда".
- Добрый день.
- Актер театра и кино, певец и телеведущий. Человека можно ругать, можно хвалить. Главное – не относиться равнодушно. Про вас такого не скажешь. Сегодня ваш бенефис на телеканалах. На одном показывают «Возвращение мушкетеров», на другом – «Тараса Бульбу».
- Да, действительно. Слава богу, я смотреть не буду. У меня спектакль в Москве. Но я не приветствую тех, кто будет переключать с одной программы на другую. Думаю, что лучше взять книгу, не смотреть ни то, ни другое, а почитать «Три мушкетера» и «Тараса Бульбу». Тогда человек получит самое правильное представление об этих произведениях.
- Вы отнимаете хлеб у актеров и режиссеров. Если люди будут читать исключительно одни книги, что же делать тем, кто собирается экранизировать различные произведения, в которых вы тоже участвовали?
- Никому не отдавать свой хлеб, держать его ближе к сердцу. А потом, не хлебом единым. Я думаю, что и у актеров, и у режиссеров хватает на хлебушек. Тем более, что они так часто снимаются в рекламе. Так что еще и на масло, и на икру хватит.
- Вы этим грешили?
- Слава богу, у меня нет ни икры, ни масла. Нет, я в рекламе не снимаюсь.
- Даже в сложные 90-е?
- По-моему, это выбор человека, которого приглашают. Меня приглашали: «Острый соус. Такой же острый, как шпага д’Артаньяна». Нет, я на это не способен. Я бы, наверное, с трудом увидел себя на автобусе, который проезжает мимо. Проехал – и нету. То ли артист, то ли черт те что. Нет, рекламой должны заниматься специалисты. Это не значит, что я против того, чтобы актеры снимались в рекламе. Ради бога. И Маккартни рекламировал хорошую аппаратуру, и спортсмены великие кроссовки рекламируют. Многие западные актеры. Но у них это норма, и за это им платят деньжищи, огромные тыщи. ДиКаприо за минуту рекламы получил столько же, сколько заработал весь Санкт-Петербург со всеми его артистами за десятилетие. Если бы мне заплатили действительно крупную сумму, я бы подумал.
- Так все дело в цене вопроса, а не в принципах?
- Конечно же, каждый человек жаден. Ну, предложили бы мне 15 миллионов долларов, да я что угодно вам прорекламировал бы, учитывая, что на эти деньги могу построить, допустим студию звукозаписи. То есть использовать их в своих корыстных целях. Не под подушку же их положить, правда? Но мне не заплатят такие деньги.
- Когда в свое время выпускали сумки с вашим изображением, вы сказали: если бы мне с каждого мешка заплатили хотя бы по одной копейке, я был бы богатым человеком. Чем закончилась эта история? Не заплатили?
- Конечно, нет. Не только с сумок. Мне вообще не платят деньги. Как на вашей передаче, как на телевидении, как за выпуск пластинок и песен, которые звучат по радио, за фильмы. У нас вообще не платят артистам практически. Ни за что. Только за работу конкретную в кино. Театральная зарплата – это пособие по безработице. Так что у нас артисты дешевле пыли, зато лучше, чем западные. Потому что они работают бескорыстно и ради высокой идеи.
- А заплатили ли вам за песни, которые вы пели в фильме «Труффальдино из Бергамо»? Вас там нет в титрах.
- Да нет, конечно. Во-первых, сама работа, сам процесс был несложный и доставляющий мне удовольствие. И потом, я никогда не называю цифру: я буду сниматься или озвучивать за такую сумму. Это не в моем характере. Во-первых, там был такой небольшой психологический нюанс. Режиссер этого фильма Воробьев был главным режиссером Театра Музкомедии. Когда я пробовался после театрального института, чтобы меня хоть куда-нибудь взяли, он сказал: «Ну, поешь ты неплохо, но лечи голос. Вот вылечишь – приходи». Я, слава богу, не вылечил, но через год он позвонил и сказал: «Не можешь ли ты озвучить фильм «Труффальдино из Бергамо»? Я сказал: «С удовольствием». Это была моя небольшая месть.
- Вот этот голубой шарф, без которого вас уже не воспринимают, это тоже своего рода бесплатная реклама для клуба «Зенит»?
- Как вам сказать? Я очень педантичный человек. И однажды сказав о том, что я в случае победы «Зенита» буду носить шарф весь год, сдержал свое слово. И даже на пляже ходил в шарфике. Теперь каждый петербуржец имеет право распахнуть мне пальто во время мороза и посмотреть, есть ли там шарфик. Поскольку год прошел, а у людей со временем нелады полные, я уже третий год его ношу, чтобы никого не обидеть. И только на некоторые передачи, которые веду на телевидении, снимаю шарфик, потому что это реклама. А так я хожу везде в шарфике и уже без него чувствую себя неполноценным.
- Вы вообще привыкаете к вещам.
- Мне проще, чем многим остальным. Потому что пока они, когда идут на какой-нибудь спектакль или на банкет, пока они выберут себе костюм, шляпу, перчатки, платье, кольца. Раз – через тридцать секунд я готов. У меня все одно и то же, никаких проблем. Жена говорит: «Когда ты свой шарф снимешь?» Когда надо будет, тогда и сниму. В этом году, судя по всему, шарф придется носить до конца футбольного сезона. И наверняка на будущий сезон. Потому что «Зенит» чемпионом в этом году, увы, не станет.
- Пессимистично. А где же вера в любимую команду?
- Это должна была быть вера у них. Но, к сожалению, я был на стадионе здесь у вас в Москве на игре с горожанами, и они использовали свой шанс и победили убедительно. И тем самым «Зенит» имеет 47 очков, как и «Москва». И они уже, по-моему, лишились чемпионских титулов. Но за призовые места бороться будут с самыми сложными командами, которые остались.
- Вы голос не сорвали на одном из таких матчей?
- Я хитер. Срывал голос перед спектаклем. Поскольку это было, обжегшись на молоке, на воду дуешь, тут я сидел молча. Я же сидел среди московских болельщиков, раз. Но они себя вели потрясающие. И низкий им поклон. А вот наши позорно себя вели, и мне очень стыдно. И прошу меня не причислять к болельщикам такого рода, которые позволяют себе выкрикивать гадости в отношении своих же игроков.
- Стульями вы не бросались? До этого не доходило?
- Было бы в кого.
- А хотелось бы метнуть?
- Каждому хочется метнуть что-нибудь в кого-нибудь. Но раз за Библию: лучше себя подставить, чем кого-нибудь обидеть. Спишь спокойно.
- Ваша дочь признавалась, что ее любимый фильм – «Мама». Для вас это неожиданность?
- Она мне в этом не признавалась. Жалко, что я не снимался в фильме «Папа». Но для детей я достаточно много и с удовольствием снимался. Помните, Станиславский говорил, что для детей нужно играть так же, как для взрослых, только лучше. Стало быть, для взрослых – так же, как для детей, только хуже. Вот это у нас всех получается хорошо. Разве «Новогодние приключения Маши и Вити» – это не для детей фильм? Или озвучание мультфильмов? И фильм «Мама» очень сложный по гриму, по костюмам, по музыкальной структуре. Опять же, бесплатно. Вот тогда меня впервые пригласили в Голливуд. Когда мы снимались в Румынии, подошла группа из Голливуда и сказали: «Нельзя ли нам этого волосатого снять в эпизоде?» Я, конечно, сейчас бы, не спрашивая, разгримировался и уехал в Голливуд. Но тогда директор подошел и сказал: «Он комсомолец, не покупается и не продается вашему буржуазному кинематографу. Пойдемте отсюда, Михаил!» И я спокойно отошел. Не дай бог! Румыния – заграница. Не дай бог, меня там проверяли, шпион ли я, не шпион ли я. Нет ли у меня порочащих нашу страну связей.
- Не было желания узнать, что за роль хотели предложить?
- Вместо Аль Пачино в «Крестном отце» попробовать. Но там слишком много текста, и я отказался.
- А потом, у нас же елки.
- Да, и палки.
- И Новый год, и детские спектакли. Для актеров эти утренники – это такая обуза всегда и каторга.
- Я очень много играл в детских утренниках. «Трубадур и его друзья» - три спектакля в день в новогодние дни. «Красная шапочка» - там я играл милиционера, он же – охотник. Во многих других спектаклях. Дети – бог с ним. Но родители, сволочи, которые приводят на 11-часовой спектакль своих детей! За что они мучают детей? Но дети тоже хороши. Они конфетами бросаются на сцену. Вертят пальцем около виска. Языки показывают. Им же спектакль не нужен, это папа с мамой решили просветить своих детей. А артисты с трудом лежат в гриме, в костюмах. А, на сцену пора! Будь они прокляты все! И: «Добрый день, дорогие дети! Как мы вас всех любим!» В общем, мы же лицедеи, обманщики. Я люблю детей. Но больше всего - своих. А когда с утра не сцене, это тяжеловато.
- Вы испытывали чувство садистского удовлетворения, когда приходили с детьми на чужой детский спектакль?
- Не водил.
- Почему?
- Ни разу.
- Посмотреть, как другие мучаются.
- Нет. На елки приходилось. Но елки были дневные. Конечно же, детям интересно посмотреть Деда Мороза. Я помню, что мне Дед Мороз и Снегурочка были до фонаря, самое главное – подарок. Вот когда подарки выдавали, там были вафли, печенье, мандарины. Это самое главное – подарок от Деда Мороза. Вырывали с руками у Деда Мороза из мешка в Доме пионеров эти подарки. Это было самое главное. Подарок – вот это все! А там все эти белочки, зайчики, Пети-пионеры, Снегурочки, Дед Мороз с перегаром, все это уже не так интересно.
- Говорят, что на детский спектакль «Трубадур и его друзья» мамы детей приходили с гораздо большим удовольствием, чем сами дети?
- Смею надеяться.
- Уж очень хорош был Трубадур.
- Ну, Трубадуров было несколько человек. И я просто первый Трубадур в Драматическом театре. А Трубадур шел и в Ленкоме в Москве, другой артист его играл.
- Именно на ваш спектакль.
- Я близорук. И не всегда заглядываю в зал. Да и вообще, не смотрю в зал, когда играю. Это приятно, конечно, когда молодые женщины с детьми приходят смотреть мой спектакль. Самое главное, что касса театра от этого получает удовольствие. Но, наверное, это, как и каждому артисту, приятно. Играть для женщин гораздо приятнее, чем для солдат, скажем. Хотя разницы никакой нет. В качестве работы. Ты можешь сделать ровно столько, сколько можешь.
- Разница в парфюме, который в зале. Телефонный звонок.
- Олег: Вопрос на футбольную тему. В прошлом году, когда сборная России довольно далеко прошла, Михаил Сергеевич высказал мысль, что нам еще рано выигрывать. Что мы цепенеем от счастья. Хватит нам пока этого места, которое мы заняли. Хотелось бы узнать ваше мнение по поводу игры нашей сборной в этом сезоне. Готовы ли мы в 2010-м году стать чемпионами?
- Я не оптимист в этом плане. Я полагаю, что все силы, которые есть у болельщиков, будут потрачены на то, чтобы поддержать нашу команду. У меня есть предложение, чтобы в футболке сборной пожелать им всего самого наилучшего. Я, конечно, как и все болельщики, желаю им этого. Но никаких серьезных причин для того, чтобы наши стали чемпионами, я пока не вижу. Несмотря на то, что у нас хорошие игроки. Просто футбол – не совсем та игра, в которую мы умеем играть, на мой взгляд. В шахматы мы играем лучше, и в хоккей. Нет, я полагаю, что нам еще далеко до серьезного европейского уровня в нашей сборной.
- Недавно отмечали юбилей Яшина. Были мажорные заверения, что мы сможем, поддержим, перехватим эстафету и так далее.
- Я всегда за то, чтобы это было так. Но с сердцем не поспоришь. А оно мне подсказывает, что я даже могу поехать, меня приглашают, я буду болеть, кричать, срывать глотку, но это не улучшит игру команды. Достаточно посмотреть матч «Манчестер» - ЦСКА, чтобы понять, насколько серьезно и профессионально играют англичане, как они могут добить, даже за десять минут до конца игры, вырвать ничью. Там серьезные люди, которые получают серьезные деньги. Они просто так не сдадутся. Пока мы наверстываем, они уходят вперед. Это как Ахилл никогда не догонит черепаху. У меня такое ощущение, что это относится и к нашей сборной.
- Но шарфик вы пока не сняли. И это радует.
- Мария: В эти выходные вы выступали в одном из московских клубов. Подруга мне писала в восторге, как она там плакала, и как ее пробило на эмоции. Велела передать большую благодарность за концерт. Нет ли у вас неприятного чувства, что сейчас вовсю обсуждают личную жизнь вашей дочери? Лиза везде активно снимается, ее видно.
- Я все понял. Поэтому эту тему мы обсуждать не будем. А что касается благодарности за концерт, мне очень приятно. Был волнующий момент для меня в выступлении в одном из самых престижных клубов Москвы. Для меня это абсолютная загадка – почему ходят на мои концерты и почему так люди растроганы. Для меня это очень приятно, меня восторженно принимают. Безумно благодарен москвичам и гостям города, которые пришли на встречу со мной. Я всегда пою вживую, но от страха стараюсь сделать больше, чем могу. Вот чем оправдывается то, что я абсолютно серьезно трачу себя. Это от страха и волнения, что я не могу удовлетворить тех потребностей, которые, наверное, делают другие артисты, более серьезные, западные и московские. У страха глаза велики. Поэтому, наверное, я из кожи вон лезу для того, чтобы угодить зрителю. И дай бог, чтобы это было так.
- Страха нет перед началом концерта: вот выйду я на сцену, а там в зале…
- Страха никогда не бывает. Есть волнение, которое мне помогает выйти на сцену. Волнуюсь я всегда. Но страха нет. Страх – только мешает. Начинается дрожемент. Не дай бог, слова забудешь. Нет, есть безумное желание доставить людям удовольствие при помощи тех стихов прекрасных и мелодий, которые написали для меня авторы. Там прекрасная аппаратура, чудесный звукорежиссер, который помогает. И, конечно же, фантастично восторженная публика, которой я благодарен за это.
- Вы Санкт-Петербург называете Ленинградом, или для вас он уже стал Санкт-Петербургом?
- Он всегда был для меня Санкт-Петербургом. Даже когда назывался Ленинградом.
- Вы выступили в защиту огромной башни, которая будет построена…
- Я не выступил в защиту, а высказал свое мнение. И все. У другого другое мнение. Это похоже на мужа и жену, которые делают ремонт в квартире: нет, эти обои, нет, эти обои. А я хочу вот такие обои. А жена говорит: а я хочу такие. До развода может дойти ситуация, пока не придет хозяин квартиры и не скажет: обои будут вот такие. И все.
- Чем вам мила эта огромная высота планируемой башни?
- Я могу ответить: не скажу.
- Сверху видно все?
- Мне нравится. Этого достаточно вполне, потому что разговор не идет профессиональный. Пускай на эту тему рассуждают профи – архитекторы, художники и так далее. Мало ли кому что нравится. Одни любят васильки, а другой любит душистый горошек. А драться из-за этого я не вижу смысла. Мне нравятся вот такие женщины. Ты что, с ума сошел? А мне вот такие. Это вопрос, как один любит арбуз, другой – свиной хрящик. А то, что там со щитами, забралами и с копьями друг на друга лезть: нет, этого не будет! Мы ляжем здесь и не дадим построить! Пускай полежат. Мне совершенно все равно.
- Пока звучала песня, мы разговаривали об отношении Михаила Сергеевича с поклонниками. Выяснили даже, что наш гость собирается выбросить телефон мобильный, чтобы не досаждали. И я спросила: те люди, которые приходят дежурить под окнами? Выяснилось, что не дежурят. Или дежурят меньше. Прорваться сложно – охрана серьезная.
- Вопрос не совсем корректный. Я не та персона, которую нужно охранять. У меня никогда не было охраны, нет и не будет. Я всегда могу найти общий язык с людьми воспитанными. И никогда не нахожу его с людьми невоспитанными. От этого я научился уходить разнообразными способами. Так что вопрос не ко мне.
- Под окнами не лежат?
- Понятия не имею. Я не заглядываю к себе под окна.
- Вообще?
- А что я там не видел? Под окнами либо снег, либо лужи. А кто там еще находится, меня это не интересует.
- Вас вообще интересуют люди, которые не входят в сферу ваших профессиональных интересов и контактов?
- Нет.
- Сегодня два фильма будут показаны на двух телеканалах. То ли критики где-то сказали, то ли вы обмолвились, что в фильме «Тарас Бульба» одна из ваших самых интересных ролей. Это критики сказали или вы?
- Нет, не так. Одна из самых любимых ролей. Это не говорит о качестве моей работы. Хочу сказать, что я с огромным удовольствием работал над этим персонажем, потому что я его выпросил практически. Я пришел на студию к Бортко, который предложил мне сыграть француза, который стреляет по запорожцам. Такого персонажа нет у Гоголя. Я же наизусть практически знаю «Тараса Бульбу», это моя любимая повесть. Какой там француз? «Ты будешь стрелять из трех пушек по запорожцам». Я говорю: «Пошел ты знаешь куда». Он мне говорит: «Куда?» Я ему назвал, куда. Он говорит: «А почему?» Я говорю: «Я в наших стрелять не буду». – «А что ты хочешь». Я говорю: «Я хочу сыграть казака». – «Играй кого хочешь. Иди и гримируйся». Я пошел, сам нашел себе костюм, работал с костюмерами, гримерами. Пришел к нему, он говорит: «Сделайте ему фотопробу». Сделали фотопробу. На следующий день я прихожу, а у него все стенки завешаны моими фотопробами. Он говорит: «Вот какой должен быть казак. А что вы мне предлагаете? Будешь играть коренного атамана Кукубенко». Я побежал смотреть текст. На следующий день выходит газета: «Михаил Боярскпй сменил имидж мушкетера на казака. Он будет играть Мосия Шило». Ночью Бортко, наверное, задумался и решил меня на Мосия Шило, потому что он алкоголик. Наверное, у него серьезные ассоциации со мной связаны в этом плане. Мосий пропил всю казну, он был привязан к столбу, «но ни один казак не ударил его». Собственно, у меня там только одна фраза и есть. Но этого достаточно для того, чтобы наконец-то проникнуть в эту фантастичную атмосферу гульбы запорожских мужиков, горилки, танцев, смерти, жизни, служения родине, борьбы за христианство. Это было потрясающе. Массовка 150 человек, все пьяные, ничего не соображают, кроме артистов, естественно. Там был прекрасный каскадер, американец, который получил «Оскар» за лучшие свои постановки. Когда он увидел эту толпу, понял, что съемки закончены, и уехал. Все остальное ставили наши каскадеры и Бортко в основном. Там я и поломал себе пальцы. Я бы и голову себе сломал, лишь бы дали возможность там посниматься. Увы, это всего небольшой эпизод, но я с таким наслаждением там работал. Если бы было продолжение… Но этого никогда не будет. Но я счастлив, что имел честь работать с Владимиром Владимировичем Бортко и участвовать в этом фильме.
Что касается мушкетеров, то, по-моему, я с них начал, ими и закончу жизнь. Потому что мы уже на том свете – это фантазия режиссера. И это целиком и полностью фильм Георгия Эмильевича. Я не согласен. Как был, так и остался не согласен с решением продолжения фильма. Но поскольку один за всех и все за одного, я не имел права отказаться, потому что без меня снять фильм было бы невозможно. И там основная нагрузка лежит на детях мушкетеров и на той концепции, которая заложена режиссером в этот фильм. Судите сами, господа. Мы были у Карабаса Барабаса в руках, мы куклы, которые пытались максимально донести его замысел до зрителя. Насколько это получилось, не знаю. Мне, конечно, во многом помогла музыка Дунаевского. Это была моя принципиальная просьба, чтобы именно Дунаевский писал. Потому что были другие композиторы. Снова я встретился с этим очаровательным, талантливым композитором и получил удовольствие от тех песен, которые спел. А все остальное вы увидите сами.
- Михаил Сергеевич, роль дочери д’Артаньяна предлагали ваше дочери Лизе. Она отказалась. Как вы к этому отнеслись?
- Кого интересует мое мнение по поводу работы моей дочери в этом фильме? Надо спрашивать у нее. Единственное, что я могу сказать, что действительно такое предложение было. И, посмотрев на график работы моей дочери, режиссер отказался от этого, потому что у нее практически не было свободного времени. У нее был фильм «Адмиралъ», она Мусю играла в одном фильме, премьеры в театре выпускались. То есть она просто тормознула бы фильм, и мы бы снимали его в два или в три раза дольше. На мой взгляд, очень хорошо, что сыграла роль дочери другая актриса, очень убедительно и азартно.
- Если не ошибаюсь, у вас был свой вариант сценария продолжения мушкетеров?
- Скажем, не сценарий, а либретто. Потому что я не сценарист. У меня была идея сюжета.
- Четверо друзей сидят в кабаке…
- Нет. В кабаке сидят четверо друзей и без кинофильма. Что касается моей концепции, я сначала предложил ее Ряшенцеву, он был категорически против смерти мушкетеров, хотя у Дюма это написано, и написал довольно любопытный и интересный сценарий, но без смерти мушкетеров. Я же настаивал на том, чтобы было как у Дюма, и предложил Григорию Горину. Но он, увы, ушел в мир иной, и, наверное, этот сценарий уже никогда воплощения не получит. А то, что в моих мыслях, мало ли что. У каждого есть своя концепция и версия продолжения любой книги, не обязательно судьбы мушкетеров. Но вот Георгий Эмильевич решил по-своему. Прав тот, кто что-то делает. И он это сделал.
- Действительно, у вас была идея, что мушкетеры оказываются в современной России?
- Нет. Это была идея другого режиссера, другого сценариста, и она тоже не воплощена. На эту тему можно делать все, что угодно, - и спектакль, и капустник. Эти персонажи будут жить вечно, как Дон Кихот, как Гамлет. Так что не пройдет и полгода, и они появятся снова. Потому что телевидение снимает все подряд, и чем длиннее роман, тем длиннее сериал.
- Звонок от Сергея. Михаил Сергеевич, не смущает ли вас, что ваша дочь Лиза снимается иногда обнаженной?
- Что касается меня, я с рождения вижу ее в таком виде, и меня лично смутить ее обнаженным телом очень сложно. Если смущаетесь вы, я вас поздравляю, у вас здоровое мужское начало.
- По поводу пародий. Вы помните самую успешную пародию на себя?
- Я слышал о том, что Комеди Клаб меня очень здорово пародировали, но я сам не видел, к сожалению, этой передачи. Но слухи о ней быстро распространились, и мне друзья говорили: «Знаешь, так здорово было». Увы, я не видел. Теперь меня все подряд просят в конце любого поздравления сказать: «Тысяча чертей, каналья». И на улице мне кричат: «Эй, каналья». Пока это кончается мирно.
- Вы в долгу не остались. Вы ведь тоже пародировали современных исполнителей в одном из шутливых клипов.
- Это была передача, которой лет 20. Во-вторых, я всерьез к этому не отношусь. Это был собирательный образ. Это была передача «Домино», тогда еще я был ведущим этой передачи «Боярский двор». Это было очень давно. Но почему она сейчас всплыла, для меня это загадка. Потому что мне многие говорят, что я являюсь пародистом. Вообще я чаще всего не отвечаю на вопросы, которые меня мало интересуют.
- То, что обычно в детстве, в юности перепевается с языка оригинала, это трудно назвать пародией, скорее это желание приобщиться к великому. В юности вы к чему великому приобщались? Кого перепевали, к какому музыкальному наследию обращались?
- Робертино Лоретти. Это было первое потрясение от его голоса. У меня еще не было мутации, и я пытался соответствовать этому. И это достаточно легко было делать, потому что голос был высокий. Потом я простудился, прокурился, еще раз простудился, у меня стал мужской сиплый голос. В общем, больше никому. Я был всегда поклонником «Битлз». Мой голос не похож ни на одного из них, так что перепевать кого-то или подражать кому-нибудь, тем более Высоцкому или Талькову, – упаси бог. Мне повезло в том, что я не умею пародировать. Я и не певец, а драматический актер. И Андрей Миронов пел. Алиса Бруновна Фрейндлих, Людмила Гурченко – всё это не певцы, а люди поют тем, что есть. Но поскольку Владимиров был режиссером с музыкальным образованием и тенденциями, то приходилось всем актерам петь, в мюзиклах участвовать и петь тем, что бог дал. Поэтому я с удовольствием исполняю песни, но только так, как могу. Назвать это пением нельзя. Многие с трудом переносят мой тембр голоса и то, что вы называете пением.
- Вы квартирники устраивали когда-нибудь? Чтобы собраться компанией и спеть, допустим, любимые песни «Битлз».
- Нет, никогда. Это были подвальные наши. В квартире – редкий случай. А в подвалах – сколько угодно. Битломанов собиралось большое количество, все песни подряд. Вместе с Колей Расторгуевым, который приезжал в Петербург, мы в гостинице запирались и до 7 утра вместе с битломанами пели все подряд и были счастливы безумно. Потому что приобщить себя к этой четверке всегда престижно.
- Вопрос от Рамазана. Ваше поколение, которое в фильмах снималось, как-то укрепляли дружбу между народами, всеми народами. А сейчас режиссеры, которые снимают фильмы, сеют вражду между национальностями. Как вы к этому относитесь?
- Я никогда всерьез не задумывался о том, насколько это может влиять на зрителя. Потому что я настолько спокоен и равнодушен к тому, какой национальности мой сосед, партнер, женщина, маленький ребенок, я люблю всех, любил и буду любить, для меня не существует национальности. Если это преследуется современными режиссерами, значит, они просто глупы. А если брать классиков, вряд ли вы найдете среди них людей, которые пытались разжечь национальную рознь. Потому что верующий в Бога человек никогда себе такого не позволит или, по крайней мере, интеллигентный и воспитанный. Спасибо за вопрос. Жаль, что это вас задевает. Я думаю, что нужно быть выше этих идиотских фильмов и режиссеров. Я протягиваю руку и сердце. Если мы вместе, это уже немало.
- Звонок от Сергея. Михаил Сергеевич, я к вам отношусь с уважением, но ваша подпись за …центр. Неужели вы правда считаете, что это польза для Петербурга, который вы так любите? Для меня это потрясение, что вы подписали это письмо.
- Я действительно подписал. Вернее, так. Я не подписывал, я сказал, что можете за меня подписать. Я уже высказал свое мнение по этому поводу. Мне нравится. Если вы считаете по-другому, я с огромным уважением отношусь к вашему мнению. Но поверьте, я выбрал себе одну жену, вы себе – другую. Вам нравится ваша жена, мне – моя. Вы найдете в моей жене массу недостатков, я найду в вашей такие же. Это мое мнение, и я не собираюсь оправдываться ни перед вами, ни тем более заставлять вас менять свое мнение. Просто я не вижу аргументов, которые мне предъявлены, которые обращаются к моей нравственности и вкусу. О вкусах не спорят. «Как вы могли?» Я ничего не могу, я не строитель. Я строить не буду, копать с лопатой не пойду. Если вы не хотите, не делайте. Вы спросили меня, я ответил. Вот и всё. Так же можно относиться к любому певцу, к еде, к женщине, к погоде, к отдыху. Как можно отдыхать по колено в воде с удочкой? Что за идиотизм? Притом комары. Вы что, с ума сошли, что ли? А я люблю. Да таких нужно топить сразу. А с охотниками, которые стреляют по животным? Да их нужно самих расстреливать. Как они могут лани в лоб засандалить? О вкусах не спорят.
Знаете, анекдот есть. Из моего окна видно женскую баню. Приходит комиссия: «Не видно». – «А вы на шкаф заберитесь». Если вы зайдете за эту колонну, вам ничего не будет видно. Но то, на что вы хотите посмотреть, вы всегда увидите. Вот такое мое мнение и соображения.
- Фильм «Д’Артаньян и три мушкетера» официально вышел в 1978 году. Но на экраны фильм вышел спустя долгих 13 месяцев. Что происходило в это время? Все очень ждали, когда выйдет фильм. Наконец, он вышел. Почему так долго?
- Во-первых, я не знаю, почему. Во-вторых, я думаю, что страна по этому поводу не волнуется, особенно спустя 30 лет.
- Поговаривали, что один из артистов, как тогда говорили, убежал за границу, и поэтому все эпизоды с его участием переснимали.
- Ничего подобного. Там была какая-то производственная закавыка. То ли озвучание не закончилось, может, кому-то что-то не понравилось из руководителей телевидения, поэтому решили перенести. Но каких-то специальных причин, по которым фильм положили на полку, не было. Это не политическая инсинуация, это техническая недоработка.
- «Возвращение мушкетеров» тоже снимали долго, к зрителям фильм шел еще дольше. Тут, видимо, судьба прослеживается, какие-то параллели явно есть.
- Звонок от Бориса. Михаил, вы долгое время были для меня, что называется, героем не моего романа. Я вас представлял типичным персонажем из фильма «Мама», допустим, из «Трех мушкетеров», где вы поете, много красиво двигаетесь. Но однажды я вас увидел на концерте Пола Маккартни на Красной площади. И с тех пор я ваш горячий поклонник. Я даже не столько смотрел на сцену, где выступал Пол Маккартни, сколько на вас. Мне жутко понравилось, как вы из этого vip-ряда, где вы были, заломив шляпу, перелезли через заграждение, залезли в фан-зону близко от сцены. И мне очень понравилось, как вы себя вели. Я видел веселящегося человека, который, видимо, встретился со своей молодостью. Спасибо вам за то, что этот концерт еще украсили и вы. Михаил, «Битлз» в вашей жизни – это что-то большое, значительное?
- Спасибо вам большое. Приятно слышать. Жаль, что излишне обращали внимание на меня, а не на Пола Маккартни, хотя, это, наверное, добавляло вашей радости. Про Пушкина говорят: Пушкин – это наше всё. Я могу сказать про «Битлз»: «Битлз» - это мое всё. Наверное, больше и не скажу ничего.
А что касается изменения вашего мнения, я готов еще раз для вас перелезть куда-нибудь, вести себя точно так же, если будут артисты, достойные этой великой четверки. Таких я пока не встречал. Я то, что вы битломан, большое вам спасибо. Для меня битломан это человек одной группы крови, с которым всё сразу становится понятным, сразу можно выпивать за Пола, Джона, Джорджа и Ринго. Я до сих пор их слушаю, до сих пор считаю, что это непревзойденная четверка. К сожалению, многие так не считают. Но это, как и с башней, мнение каждого. Я люблю «Битлз», другие любят «Роллинг Стоунз». Я предпочитаю мелодию. А Пол и Джон – великие мелодисты нашей эпохи, которые сделали больше, чем разрушение стены. Это фантастика. Они дали нам любовь, веру, надежду, здоровье. Много чего нам дали и оставили в наследство. Хотя Пол еще скажет свое слово. Будем слушать. Он еще приедет, я думаю, и мы с вами вдвоем перелезем через ограду, попросим Пола спуститься к нам и поздравим его с тем, что он личность номер один на сегодняшний день как композитор на земном шаре.
- Если бы была необходимость поехать для того, чтобы увидеть Пола Маккартни на сцене, в другую точку мира, весьма отдаленную, поехали бы?
- Конечно. Я и ездил. Я ездил в Ливерпуль. Я там был в доме у Джона и у Пола. Я совершил то паломничество, которые делают все нормальные битломаны. Несмотря на то, что меня обокрали там, потому что рот был раскрыт, я ничего не соображал. Так что уехал оттуда с тремя чувствами: любви к «Битлз», к английскому футболу и с ненавистью ко всем англичанам. Они все ворюги.
Удивительно то, что я снимался в тысяче фильмах, сыграл тысячи спектаклей, спел массу песен, но стоит перелезть один раз через ограду, и ты становишься уважаемым человеком. Теперь я буду делать только одно – через решетку Летнего сада ежедневно с утра перелезать. Может быть, ко мне будут относиться лучше.
Фото Милы СТРИЖ